Дэйв Дункан - Герой!

Что-то жуткое было в этом безлюдье. Форхил всегда кишел людьми, мужчинами и женщинами, смеющимися и развлекающимися на просторных лужайках, в бассейне, среди деревьев — теми, к кому фортуна была благосклонна: политиками, аристократами, промышленниками, членами королевских семей, звездами шоубизнеса… и, конечно, спейсерами. Сегодня единственными гостями были припершиеся без приглашения Смерть и адмирал Ваун. Что, Смерть в данный момент осматривает винный погреб? Лениво поигрывает в гольф? Сейчас ее не было видно, но никогда в жизни Ваун не ощущал столь остро ее неумолимого присутствия.

У Тэма было все, ради чего стоит жить, и все, чем может в этом помочь наука. Но самой настойчивой из старых друзей оказалась Смерть — она отказалась оставаться на Земле, не захотела отпускать человечество путешествовать по Вселенной в одиночку. Ее можно попросить зайти попозже, но навсегда отказать ей в доме невозможно.

Главный особняк Форхила выходил точно на восход солнца, и Ваун шел к нему вслед за собственной тенью по древним булыжникам мостовой, удивляясь отсутствию какого-либо сопротивления — ни роботов, ни натренированных хищников, ни излучений, струящихся сквозь кусты. Может, Тэм что-то задумал? И в том случае, если оборона настолько слаба, что приходится идти на уловки, чтобы защититься от одинокого мужчины, — самое подходящее место для засады здесь, у дверей.

Вход располагался глубоко, в достаточно широком, чтобы в нем могла спрятаться карета, запряженная четверкой лошадей, проеме между двумя выступающими крыльями здания. Сюда сквозь восточную арку проливался вялый желтый свет зари, но арка была уже мощенного булыжником внутреннего помещения, и стенки ее были затенены.

Ваун решил, что попадаться в засаду он не хочет, несмотря даже на то, что все это затеял по собственной воле. По дороге он не поворачивал головы, но краешку глаза что-то расплывчатое не понравилось в темноте слева, после чего ему позволили сделать еще четыре шага.

— Стоять! — раздался за спиной женский крик. Он остановился. Приятно, что все пока осталось таким, каким было всегда, даже если Тэм в этот момент уже мертв.

— Руки вверх. Не опускать.

Он вытянул руки вверх и медленно развернулся, жмурясь на восходящем солнце.

На него действительно был направлен пистолет. Она была в длинном темном халате, все еще практически невидимая, лишь поблескивал металл пистолета. Его она, без сомнения, видела хорошо.

— Я адмирал Ваун. Я друг коммодора Тэма, — слова прозвучали как-то ужасно глупо, — Я без оружия. — Именно это ее скорее всего и интересовало.

— Повернись.

— Если позволите, то я предпочел бы быть убитым с этой стороны.

— Повернись!

Он неохотно подчинился.

— Снимай штаны.

— Что?

— Что слышал. Снимай, или я стреляю. Этот истерический припадок ему не понравился. Он медленно опустил руки и расстегнул ремень, не понимая, что это непонятный ритуал экзекуции или просто-напросто мрачная шутка. Трусы упали к ногам.

— Задери рубашку. Вот чудно!

— Ну и хорошо, — сказала женщина уже совсем другим тоном. — Ты действительно Ваун. Я должна была убедиться.

— Зозо?

Ваун наклонился, чтобы подтянуть штаны, не понимая, как он мог не узнать этот голос. Кроме того, ему хотелось бы знать, сколько вообще людей знают о следах укуса у него на заднице — последствиях одного эпизода, случившегося на охоте, остававшихся в силу того, что они доставляли удовольствие женщинам, порой вдохновляя их на эксперименты. Если братья вышлют кого-нибудь из своих, чтобы вычислить Вауна, они несомненно добьются успеха, первым делом изучив его шрамы.

Восстановив респектабельность, он двинулся на встречу с тенью, двинувшейся на встречу с его тенью, гадая, позволит она себя поцеловать или нет. Как правило, не позволяла, если рядом не было Тэма.

Его приветствие вышло хриплым криком ужаса. Это была Зозо. Нет, это была не Зозо. Неуклюжая, сжавшаяся, слишком маленькая! Она вся сгорбилась, будто пораженная страшным недугом. Ее лицо невообразимо сморщилось, будто ее жарили.

Он выговорил ее имя и с трудом удержался, чтобы не отпрянуть.

Обвислая кожа вокруг ее рта скривилась в горькой улыбке. Жестокая карикатура на прекрасную женщину… Взяли восковую куклу, чтобы разрушить ее, но почему-то остановились на полпути. Множество мелких морщин вокруг глаз, скривившаяся шея, кожа на руках в пятнах. Он слышал об этом, но даже фотографий никогда не видел. Это было ужасно. Его скрутило от омерзения.

— Сегодня тебе не обязательно меня целовать, Ваун.

Это был вызов, а адмирал Ваун никогда не уклонялся от вызова, и хоть много существовало таких, которые он принял бы с гораздо большим энтузиазмом, он преодолел ужас и попытался ее обнять. Она отстранилась.

— Оставь это! — отрезала она. — Всему пришел конец.

— Ой, Зозо! Ты тоже? — обрел он дар речи.

Она кивнула, и шея ее собралась в отвратительные складки. А что с руками в длинных рукавах, с грудью, животом, бедрами? Что там за кошмар спрятан под широким халатом? Это дивное белокожее тело… Да, было время…

Удивительное время. Он неоднократно пытался споить и заполучить ее. В последний-то раз Зозо точно догадалась, чьи это проделки, невзлюбила его и терпела только из-за Тэма.

Если бы Ваун, умирая, имел бы, как она, при себе оружие, он бы, конечно, постарался свести старые счеты.

— Да, — печально сказала она. — Ты посмотрел, Ваун. Убедился. И проваливай.

Что-то было непонятное в том, как светились белым корни ее волос, что-то столь же отталкивающее, как и гофрированная кожа, как и паутина вен… Но непроницаемое выражение лица адмирала Вауна разорило многих игроков в покер, и никогда еще он не радовался этой своей способности, как теперь.

— Я должен поговорить с Тэмом. Она энергично покачала головой.

— Боже мой! В тебе есть хоть что-нибудь человеческое? Ни жалости, ни понимания. Никогда не было. Если бы Тэм хотел тебя видеть… если бы он хотел, чтобы ты его увидел… Пожалуйста, сжалься — уходи.

Ее глаза блеснули. Зозо умела держать себя в руках. Чрезвычайно скрытный характер. Не считая, конечно, тех случаев, когда ее тайно отравляли какими-нибудь препаратами. И сейчас это ошеломляло — видеть, что она боится, дрожит и колеблется. Безнадежность. Очевидно, малопонятные религиозные взгляды Тэма оказались слабы, когда пришло время оплачивать самые главные счета.

— Послушай, Зозо. Я делаю это не из-за извращенной жалости или сострадания. Я здесь по делу, важному де…

Пистолет опять нацелился на него, она попятилась.

— Свинья! — сказала она. Ствол дрожал.

— Ты не поняла! — закричал он, в широком пространстве галереи его слова отозвались холодным эхом.