Сергей Вольнов - Вечный поход

Но любая армия чтит настоящих воинов и командиров. Каждый фалангит знал — КЕМ ещё недавно был Павсаний. И потому, когда он, предварительно передав по своему ряду суть готовящегося манёвра, изо всех сил выкрикнул самую необходимую сейчас команду — ЕГО послушались.

— Делать, как мы! Внимание, декас пятьдесят пять! С третьего по пятнадцатый! Кру-у-го-ом!

Декас, за порядок в построении которого отвечал Павсаний, услышав знакомый командный голос, слаженно развернулся. Только сам декадарх Эригий да стоящий за ним фалангит остались на местах. Так и было задумано — должен же кто-то прикрывать отступление. Вскоре подобные команды стали давать и другие ураги, а чуть позже и декадархи. Некоторые декасы, следуя примеру соседей, разворачивались сами.

— Всем декасам! Дублировать команду!! К воде!!! Бего-о-о-ом!!!!!

Павсаний давно так не рвал лёгкие… В кавалерии было проще. Там в большинстве случаев хватало команды «Делай как я!».

Огромное тело фаланги начало разваливаться на куски. Те декасы, что не успели присоединиться, разворачивались с запаздыванием и догоняли своих соратников. С наибольшим опозданием развернулись первая и вторая шеренга. Теперь уже можно было не пятиться от огня, а отступать более подвижно. Две передовые шеренги принялись спешно догонять основную часть фаланги.

Огонь уже вошёл в силу и настойчиво рвался в эти нестройные ряды, чтобы слизнуть их с лица земли, проползти по обугленным комьям и двинуть дальше.

До отступающих донеслись какие-то команды и громогласные крики тысяч глоток. Там — за стеной огня. Но это было что-то нереальное сейчас… только дым! только огонь!

«Хурр… рагг… ххх!» — придушенно хрипела даль. Ещё громче и страшней, посмертно хрустели обугливающиеся травы.

Злобно трещали языки пламени.

Воины авангарда, держа огонь за своими спинами, уже вполовину сократили расстояние до фалангитов третьей шеренги.

И вдруг…

Один за другим начали падать, пронзённые невесть откуда прилетевшими стрелами!

Стрелы летели прямо из клубов серо-чёрного дыма. Сквозь огонь. Разили. Жалили во все незащищённые места, как неисчислимый степной гнус. Вот только укусы, в большинстве своём, были не просто болезненными, но — смертельными…

Павсаний, в отличие от декадарха Эригия, видел, как вниз по склону к ним мчалась очередная волна всадников. Видел поверх дыма и огня. Потом враги опустились ниже и сравнялись с дымно-огненной стеной. Но даже не спешили пытаться преодолеть её. Предоставили воевать огню.

Стрелы разили незащищённые спины. Каждый залп оттуда, из-за огненной завесы, вырывал из шеренг десятки человек, валил лицами в травы… устилал дорогу наползавшему огню. Яростно кричащий на своих подчинённых Эригий отступал полубоком, постоянно оглядываясь назад. Он сумел наконец-то оценить новую угрозу и понял — эффективной защиты от этих залпов не существует. Можно было бы, конечно, всей шеренгой бухнуться на колени и прикрыться с головой щитами.

И стать лакомой добычей наползавшего огня!

Тем не менее, он успел скомандовать: «Кру-у-гом! Отступать лицом к врагу!» Успел увидеть, как начала исполняться его команда. Как разворачивались его воины обратно, лицом к огню, чтобы отступать, пятясь.

Больше он ничего не успел — стрела вошла прямо в правый глаз.

Резкий удар опрокинул декадарха на землю.

Разглядев манёвр врага, Хасанбек скрипнул зубами: «О демоны!»

Ещё немного — и смешавшая свои ряды халанкха преодолеет оставшееся до речки расстояние и войдёт в воду…

В пылу схватки Хасанбек не заметил, как опустились сумерки. Как сгустились они.

Темнеющий воздух впитал в себя сначала цвета, потом очертания. Вскоре на поле битвы началась совершеннейшая неразбериха. Отряды приостанавливали рубку. Лучники выбрасывали стрелы наобум, стреляя не по целям, а по направлениям. Посыльные разносили приказы, с трудом находя нужные отряды. Или — не находя…

Хасанбек выходил из себя.

Он срывал зло на своём скакуне, стараясь поспеть везде и лично подтолкнуть удачу — ну, ну, ещё чуточку! Но, подобно растворяющимся в темнеющем воздухе краскам, победа — ускользала из рук монголов. Ещё бы один мощный порыв — и разломанная пополам халангкха опрокинется, расколется на куски. А конные отряды довершат избиение деморализованной пехоты.

Ещё чуть-иуть!.. Хасанбек скрежетал челюстями. Обратив лицо к Небу, шевелил губами. Он искал ответный взгляд, но Небо сейчас не смотрело на него. Небо вообще исчезло — над головой нависала сплошная тьма. И в этой тьме застревали молитвы, как стрелы во вражеском щите…

— Хасан! — окрик вывёл темника из молитвенного оцепенения. — Хасан! Труби отбой!..

Голос Великого Хана, невесть как очутившегося рядом с ним, привёл Хасанбека в чувство. Он успокоил коня, пустил его рядом с ханским скакуном.

— Ты славный нойон, Хасан. Ты всё сделал отменно. Даже я бы не сделал лучше. Но Вечное Небо даёт знак — остановиться. И я услышал этот голос Неба. Труби отбой, разбитая на куски халангкха завтра станет нашей лёгкой добычей. На рассвете мы вновь рассеем их по ручью. Уже навсегда…

И завыла, как волк по пропавшей луне, труба дунгчи первой тысячи, даруя кому-то жизни, останавливая на яростном взмахе занесённые мечи. Ей отозвались остальные дунгчи, отзывая своих нукеров из огромной мясорубки.

С обеих сторон зазвучали команды, они прекращали бойню, ставшую неуправляемой и бестолковой.

Ураг Павсаний временами отвлекался от кровавого месива шевелящихся тел и улетал тревожными мыслями в даль, укрывшую конников Александра: «Жив ли?!» И тут же вспыхивали досада и недовольство действиями неистового царя — не бережет себя, а значит, не до конца думает об успехе битвы. Разве можно опровергнуть давнюю истину: «Военачальник, который находится во главе своих войск, доступен взору каждого, но сам не видит никого!»

Павсаний стоял по пояс в воде на середине неглубокой речки. Всего-то десятка два шагов по чуть илистому дну. Хотя сейчас речка стала вдвое шире — выплеснулась из берегов от тысяч вошедших в её русло пехотинцев. Люди искали спасение в воде и таки НАХОДИЛИ — огонь, неожиданно наткнувшись на своего злейшего врага, бесновался на берегу и медленно умирал, сжирая сам себя.

Но тут же огненную стихию дополнила ожидавшая своего часа стихия людской ярости. Уже не обращая никакого внимания на чахнущий огонь, с берега на фалангу валилась, давила собой и сминала закованная в железо упругая масса вражеских всадников. Казалось, воды речки начинают закипать — так бурлило под ногами и наносящими удары руками!

В затянувшем низину дыму невозможно было разобрать, что происходит на поле боя. К тому же нежданно сгустились сумерки. Сколько времени прошло с момента начала этой бойни?! Павсанию казалось — вечность…