Майк Резник - Вдоводел воскрешенный

— Только не рассчитывай уничтожить весь род человеческий, — предупредил его Найтхаук.

— Я постараюсь, — пообещал ему Пятница, хотя в его голосе звучало сомнение.

Как только Найтхаук вошел в зал. Голубые Глазки оторвался от карманного компьютера.

— Добро пожаловать, друг мой, — поприветствовал он Найтхаука. — Цифры. Как я ненавижу цифры!

— Не похоже, чтобы ты нес убытки.

— Я не создан для того, чтобы возглавлять деловое предприятие.

— Так почему бы тебе не перестать притворяться, что ты его возглавляешь?

Голубые Глазки долго смотрел на Найтхаука, потом откинул голову, закатил глаза и заухал.

— А ты силен, Вдоводел? Сколько времени тебе понадобилось, чтобы это выяснить?

— Несколько часов.

— Всего-то? Мне удалось сохранять свою тайну в течение десяти лет.

— Может, никого это просто не волновало? — предположил Найтхаук.

— Пока ты проверял меня, я проверял тебя.

— И каков результат?

— Ты не существуешь.

— Вроде бы я об этом и толковал.

— Позволь закончить. Ты не существуешь… но в свое время существовал.

— Я говорил тебе…

— Я помню, что ты мне говорил. Но Главный компьютер Делуроса VIII утверждает, что у тебя такие же отпечатки пальцев, голосовые частоты и ретинаграмма, как и у настоящего Вдоводела. Я думаю, если ты позволишь мне провести анализ крови и соскоба кожи, выяснится, что у вас одинаковые ДНК.

— Совпадение. — Найтхаук пожал плечами.

— Если б ты действительно думал, что я поверю тебе, едва ли бы захотел работать с таким глупцом.

— Вдоводел родился полтора века тому назад, — ответил Найтхаук. — По-твоему, я выгляжу на этот возраст?

— Ты выглядишь на два месяца. — Зубы Голубых Глазок обнажились в драконьей усмешке. — Я выяснил, что настоящий Вдоводел уже сто лет как заморожен. И до сих пор как бы живой. — Он пристально смотрел на Найтхаука. — Я никогда еще не видел клона. Они потрудились на славу, Вдоводел.

— Да, со мной у них вышло лучше.

— Они и раньше клонировали тебя? — удивленно переспросил Голубые Глазки.

— Только раз.

— И тот клон?..

— Убит.

— Хорошо. Не хотелось бы мне жить в галактике, по которой гуляют сотни Вдоводелов.

— Такому не бывать. Клонирование человека — преступление на всех планетах Олигархии. — Найтхаук подошел к стойке, взял бутылку сигньянского коньяка, открыл ее, глотнул.

— Не переусердствуй! — предупредил Голубые Глазки. — Каждая бутылка обходится мне в двести рупий Нового Ганди.

— Тебе она не стоит ни гроша, — возразил Найтхаук. — Раз уж ты знаешь, кто я, пора и тебе сказать, кто платит эти двести рупий за бутылку и почему ты его прикрываешь.

— Ты не догадался?

— Гадать — не по моей части. Я навел справки, да и моим создателям пришлось заняться тем же. Это Ибн-бен-Халид.

— Ты прав. И все прибыли идут на нужды его команды.

— И сколько в Пограничье у него таких баров?

— Баров, ресторанов, отелей, пансионов… примерно три сотни, может, больше.

— Он путешествует под собственным именем?

— В зависимости от настроения.

— Здесь он когда-нибудь показывается?

— Раз в несколько лет.

Внезапно дракон увидел перед собой дуло сонара.

— Ты сказал ему, что я иду по его следу?

Голубые Глазки протянул руку, отвел сонар.

— Если б сказал, ты бы не дошел от своего корабля до «Синего дракона». На тебя бы напали.

— За мной следили.

— Ибн-бен-Халид тут ни при чем. Это я тебе гарантирую.

— Хорошо, — кивнул Найтхаук. — Ты на него работаешь. Почему ты не предупредил его?

— Посмотри на меня и скажи, что ты видишь?

— Дракона, которому очень хочется рассказать все, что он знает.

— Ключевое слово, мой друг, — дракон. Не человек. Какое мне дело до того, что Ибн-бен-Халид сбросит какое-то человеческое правительство и начнет сам отдавать приказы? Или не сбросит? Мне это без разницы.

— Кажется, я начинаю понимать, куда ты клонишь. Если что и может повлиять на тебя, так это его смерть. Тогда «Синий дракон» получит нового владельца, не так ли?

— А где сказано, что жадность характерна только для рода человеческого?

Найтхаук еще раз глотнул коньяку.

— Пока он еще не твой… — Он закрыл бутылку, поставил на стойку. — Будет ли кто-то еще претендовать на «Синего дракона» и отель?

— Все зависит от обстоятельств смерти Ибн-бен-Халида. И от того, сколько членов его организации останется в живых.

— Его организация меня не волнует. Мое дело — убрать его и тут же ретироваться.

— Тогда претенденты будут. А что?

— Я просто хочу, чтобы ты знал — я поддержу тебя в притязаниях на бар и отель, если ты будешь мне помогать. Очень даже неплохо иметь на своей стороне такого союзника, как Вдоводел.

— В этом ни у кого нет сомнений. А если я в какой-то момент решу, что мне надоело тебе помогать?

— Тогда мне придется послать венок на твою могилу.

— Полное доверие — оптимальное условие для взаимоотношений.

— Ты бы предпочел, чтобы я солгал?

— Я бы предпочел, чтобы ты не начинал с угрозы.

— Во-первых, я не начал с угрозы, я ею закончил. А во-вторых, партнеров у меня нет. Ты работаешь на меня, а не со мной.

— Не знаю, устроит ли меня такое соглашение.

— Соглашение, может, и нет, зато устроят результаты. Когда все закончится, ты останешься с «Синим драконом».

— Сначала до этого надо дожить, — пробормотал Голубые Глазки. — У двоих против миллиона шансов не намного больше, чем у одного.

— Не у двоих, а у пятерых, — поправил его Найтхаук.

— Что ж, все лучше, чем ничего. И сколько еще народу ты собираешься привлечь, прежде чем выступишь против Халида?

— Никого.

У Голубых Глазок было четыре независимых желудка. И в этот самый момент он почувствовал, что их все поразил приступ язвенной болезни.

— Нашли кого-нибудь? — спросил Найтхаук, когда он, Киношита и Мелисенд вновь собрались на корабле.

— Я нашла четырех человек, которые верят в идеи Халида, но никто не знает, где его найти, — ответила Мелисенд. — Хочешь с ними поговорить?

— Нет. Миллионы женщин и мужчин уходят в Пограничье только потому, что ненавидят Олигархию. Большинство из них поддерживают идеи Ибн-бен-Халида только потому, что он воюете Олигархией. А мне нужен тот, который знает, где его найти. — Найтхаук помолчал. — Возможно, парочку я уже нашел.

— Кого? — спросил Киношита.

— Дракона и его лингвиста… как там его зовут… ах, да, Николас Джори. Голубые Глазки признает, что бар и отель принадлежат Халиду, а Джори говорил, что видел его раньше.

— В таком случае ради чего мы тратили время на тюрьму? — спросил Киношита.

— Потому что, по моему глубокому убеждению, надо проверить все варианты. Поскольку Мелисенд не может сказать, лжет ли дракон, мы не можем принимать его слова на веру. И Джори тоже может солгать, набивая себе цену. С какой стати Ибн-бен-Халиду, самому влиятельному террористу, или, как он себя называет, революционеру Пограничья, знаться со спившимся лингвистом?