Олег Синицын - Битва за смерть

Он замолчал и поглядел в тетрадь.

— После того как Чернобог перегородил реку в тысяча двести двадцать четвертом году, после того, как русские войска потерпели поражение на Калке, некто призвал Мстислава Удалого с дружиной.

— И велел захватить высоту Черноскальная?

— Да. Чтобы вернуть ход истории в истинное русло. Восстановить порядок в Храме, как сказала девочка-смерть. Только витязи, в отличие от нас, не дошли до Реки Времени, и Русь на триста лет осталась в монголотатарском рабстве.

— Это новая рота, — говорил ординарец. — Там много молодых, еще зеленых солдат, но костяк составляют прожженные мужики.

Калинин, старшина и ординарец повернули на главную улицу небольшой деревни.

— Равняйся! — скомандовал сержант. — Смир-рно!

Рота была полностью укомплектована. Три взвода по тридцать человек. Настоящая рота.

— Посмотри, — произнес Семен, указывая на кого-то. Калинин повернул голову.

— Ваня, — прошептал он.

Он бросился к Ермолаеву и обнял его. Сзади подбежал улыбающийся старшина.

Ермолаев нерешительно кашлянул:

— Товарищ командир, извините… откуда вы знаете, как меня зовут?

Калинин посмотрел на лицо сибиряка. Может быть, это и хорошо, что он ничего не помнит? Может, и хорошо.

Он пошел вдоль строя, пожимая руки тем, кого узнавал.

Рогачев…

— На какой стадии изготовление короткоствольного пистолета-пулемета? — спросил он.

Глаза бородатого оружейника удивленно расширились. Калинин похлопал его по плечу и двинулся дальше.

— Коля! Приходько! — Он обнял солдата.

— Не припомню, где мы могли познакомиться, лейтенант, — ответил Николай.

— Это было давно… — ответил Алексей, радуясь, что вновь видит украинца. Ничего, что они всё забыли. Хотя это объяснение неправильное. В их жизни не происходили те события, которые случились в заколдованном лесу. Они отстояли Москву. Они никогда не отступали на рубежи Вологда — Кострома — Чебоксары.

Смерклый и Вирский стояли рядом. Сердце Калинина похолодело. Он прошел мимо, даже не задержав взгляда. Сзади Алексея догнал Высоцкий.

— Я прослежу, чтобы Приходько больше не доставал Фрола, — сказал он.

— Сделай, пожалуйста, — ответил Алексей. — Надеюсь, в нем не вырастет такая же ненависть, как тогда.

В конце строя стоял Зайнулов. Калинин не смог удержаться, чтобы не обнять и его, а Семен, выпятив вперед нижнюю челюсть, сильно тряс руку политрука.

— Мы разве знакомы? — вежливо спросил Зайнулов.

— Нет, Михаил Ахметович! — честно ответил Калинин. — Но я много слышал о вас!

Перед выдвижением на Волоколамск у роты выдался свободный вечер. Старушки, хозяйничавшие в деревне, любезно предложили солдатам переночевать в избах.

Калинин шел по улице, радостно слушая речь солдат, доносившуюся отовсюду. Речь живых солдат. Он курил папироску. Запах дыма стал привычен, но уже не казался таким волшебным, как на дереве в заколдованном лесу, когда Алексей в первый раз пробовал курить. Ощущение, что он перенесся в родной дом, не приходило. От этого было немного грустно.

А может, он просто скучал по заколдованному лесу?

— Алексей, оставь покурить! — раздалось позади. Калинин обернулся.

— Конечно, — ответил он, улыбнувшись старшине — Держи.

Высоцкий усмехнулся, взял папироску. Они вошли в избу, в которой уже находились политрук и Ермолаев. Сняли шинели и повесили их у входа.

— Как раз к чаю, — сказал Зайнулов. — Заходите.

Калинин пригладил волосы, поправил гимнастерку и вошел в избу вслед за старшиной. Ермолаев и политрук сидели за столом, грея ладони о жестяные кружки с горячим чаем. Алексей уже собирался опуститься на стул, когда заметил в красном углу избы маленькую икону. Он подошел к ней.

С березовой доски смотрел длиннобородый старец с мудрыми глазами. Он сидел на высоком кресле, одной рукой указывая на что-то, а в другой держа книгу.

Это был старец с церковных фресок в деревне Потерянная. Калинин сразу узнал его. Только на фресках изображение сохранилось до половины, а здесь, на иконе, полностью. И Калинин понял, что в языческой церкви от него скрылась небольшая, но существенная деталь.

У старца не было ноги.

Алексей подозвал худую старушку, хозяйку избы.

— Что это за святой? — спросил он.

— Это не православная икона, — объяснила старушка. — Языческая.

— А кто на ней изображен?

— Род-батюшка. Бог всех богов. — Она начала рассказывать: — У него в руках книга судеб. В ней записана судьба каждого человека. Он смотрит в нее и говорит, какова у человека будет судьба. А рукой, видишь, он показывает, что надобно делать человеку.

— А почему без ноги?

— Его по-разному изображают, — сказала старушка. — Я видела и с двумя ногами. Но он всегда сидит, и мне кажется, что взаправду нога-то одна. Вот так, сынок.

Она ушла, оставив Алексея перед иконой. Калинин вглядывался в лицо старца, пытаясь отыскать в нем знакомые черты. Неуловимое сходство было. Выходит, не по воле слепого случая рота Калинина забрела в заколдованный лес. Комбат знал, куда посылает солдат, потому что до этого, семьсот лет назад, посылал туда Мстислава Удалого с дружиной…

Он сел за чай и совершенно не мог влиться в разговор политрука и старшины. Мыслями лейтенант был далеко отсюда. Он вспоминал могучие колонны величественного Храма и маленькую девочку, стоящую посреди них. Почему-то в уме крутились ее слова: «Была принесена огромная человечья жертва, чтобы Черный лебедь захватил Храм».

27 января 2000 года,

Стокгольмский международный форум по холокосту.

Из выступления профессора Тадеуша Вайзинского:

«До сих пор остается загадкой истинная причина, по которой с марта 1942 года по октябрь 1944-го в нацистских концентрационных лагерях было уничтожено, по разным оценкам, от 6 до 10 миллионов человек…»

Не стреляйте, пожалуйста… Мне холодно! (нем.).

Поднимите руки и выйдите на свет! (нем.)

Не стреляйте! Я иду (нем.)

Как тебя зовут? (нем.).

Мой бог! (нем.).

Это Оливер Клаус. Из второго взвода (нем.).

Я пойду с вами! (нем.).

Стой, командир! Стой, не ходи в лес! (нем.).

Штолль, взбирайся! (нем.).

Что это? (нем.).