Сергей Семенов - Инквизитор

— Ты наш! — теперь в голосе демоницы звучали нотки раздражения. — И ты примешь нас! Смотри.

На секунду движение в комнате стало вдруг вязким, заторможенным, затем совершенно невероятным образом замерло вовсе. Безумная картина хаоса, впечатанного в мгновение вечности. А спустя еще секунду это черное облако затрепетало с удвоенной силой и ринулось на замершего в ужасе Бориса, погружая его в омут боли, жгущей несчастное тело. Борис хотел закричать, но не услышал своего крика. Возможно, потому, что теперь он слышал лишь треск огня, пожирающего маленьких безумных тварей, ошалело летящих к нему, словно мотыльки на свет ночной лампы.

— Ты наш! — теперь это был не голос. Это было шипение змеи, смешанное с клекотом птиц. — Наш!!!

Пробуждение было мгновенным. Борис просто открыл глаза и приподнялся, быстро оценивая обстановку.

М-м-мда, не очень….

Он снова лежал на полу, снова в уже привычной позе эмбриона, только теперь под собой он обнаружил небольшую, но немного пугающую лужицу крови. Несомненно, его собственной. Оно и понятно, молодой человек так и не удосужился перебинтовать раны, нанесенные бешеной японкой. Да и не мог этого сделать. После того как Борис, тщетно борясь со звоном в ушах, головокружением и тошнотой, осознал, что снова находится в относительной безопасности, под охраной неведомых чар Убежища, он позволил себе расслабиться. Лишь на мгновение. И тут же потерял сознание. Измотанный физически и морально, организм решил взять небольшой тайм-аут. Впрочем, не такой уж и маленький. В раскрытое настежь окно били живительные лучи солнца, приятно щекоча его ресницы и поглаживая щеку. Если учитывать, что злоключения Бориса закончились ближе к двум часам ночи, а сейчас, судя по всему, не меньше восьми утра, он неплохо поспал. Если не считать бредовых сновидений, конечно. По крайней мере, парень чувствовал себя гораздо лучше. Ведьма не соврала — Убежище действительно исцеляет.

— Она уже сыграла симфонию боли на струнах твоей души?

Борис испуганно вздрогнул, но тут же расслабился. Голос принадлежал Дайлане. Смутно вспоминалось, как он, прежде чем отключился окончательно, успел-таки донести девушку до кровати, укрыл едва живую ведьму одеялом и накинул на ее нежную шейку «Глаз Мира». Борис не знал, что творится с ним самим и выживет ли он после ранения оборотня. Но слова Дайланы, говорящей, что амулет может помочь ей, помнились хорошо. И, кажется, он действительно помог. Дайлана по-прежнему лежала в постели, но даже тот факт, что она вновь разговаривает, а голос ее заметно окреп, говорил о многом.

— Кто? — спросил Борис, осторожно поднимаясь.

За несколько часов полной неподвижности мышцы затекли и теперь недовольно сообщали об этом резкой и неприятной болью в спине и конечностях.

— Геката, — ответила Дайлана спокойно.

— Геката? — удивленно переспросил Борис.

Он не был силен в мифологии, но имя показалось ему знакомым. Услышать его в серьезной беседе было несколько странно. Хотя уже не так странно, как несколько дней назад.

— Геката. Мать всех кошмаров и чудищ. Наша плоть и наша суть, — пояснила ведьма и поинтересовалась: — Кого она послала к тебе?

Вопрос был задан столь обыденным тоном, что Борису ничего не оставалось, как подстраиваться под него.

— Бабочек, — ответил он, медленно выпрямляясь в полный рост и осторожно растирая занемевшую шею. — Сотни, нет, тысячи бабочек с черными бархатными крылышками и белыми тельцами.

— Как красиво, наверно. Она бывает снисходительна, — проговорила Дайлана. — Ко мне она присылала саранчу. Огромную серую саранчу. Очень неприятно, когда эти мерзкие твари начинают грызть твою кожу.

— Когда тебя пытаются сжечь, это тоже не верх блаженства, — фыркнул Борис.

Внезапно в его мозгу что-то щелкнуло, он оторопело посмотрел на лежащую девушку и произнес сдавленным шепотом:

— Так она приходила и к вам?

— К каждому из нас, — отозвалась Дайлана. — Никто не знает, кто или что она такое. Но каждый дарх, будь то сошар или нефалим, видел ее. Хотя бы один раз. Я тоже общалась с Гекатой. Только было это очень и очень давно.

— Но я-то не дарх, — усмехнулся Борис, однако, взглянув в глаза Дайланы, почувствовал холодок, пробежавший вдруг по спине. — Я ведь не дарх?!

— Нет, не дарх, — ответила Дайлана и вдруг, как-то странно взглянув на него, проговорила уверенно: — Она снова придет к тебе.

— Зачем? — всерьез испугался Борис.

Ему вполне хватило первой встречи. Повторять ее когда-либо желания не возникало.

— Почему?

Вместо ответа Дайлана отбросила вдруг одеяло, приподнялась на локте, попыталась сесть, но это ей не удалось, и она со стоном откинулась на подушку.

— Как я попала сюда? — спросила ведьма, глядя в потолок.

— Я привез вас, — ответил Борис.

— Как я попала в дом, — терпеливо уточнила Дайлана.

— С трудом, — признался Борис.

Ночные события расплывались в памяти большим мутным пятном. Периодически на поверхность всплывали какие-то обрывки воспоминаний, но не более того. Все, что произошло с ним после смерти оборотня, было закрыто ядовитой вуалью, разъевшей разум. Только одно отпечаталось в его мозгу совершенно отчетливо: голос, холодный и бесстрастный, звучащий в глубине души, обжигающий изнутри и едва не заставляющий кричать. Голос, произносящий всего два слова: «Входи, Хранитель».

Входи, Хранитель.

Входи.

Хранитель!!!

— Невероятно. Убежище приняло тебя, — проговорила Дайлана, словно читая мысли Бориса. — Ты получил Ключ Бледной Границы. Стал Хранителем. Я не ошиблась. И твой брат был совершенно прав, избирая преемника. Спасибо.

— За что? — удивленно спросил Борис.

— Спасибо, что был достаточно чист и силен, чтобы получить Ключ. В твоем состоянии на это способны немногие. Я, например, не способна. Некоторые считают, что это вопрос веры. Но я думаю, это нечто большее. Что-то, чего нельзя увидеть, почувствовать или даже понять. Этим можно только обладать. И ты этим обладаешь, — Дайлана помолчала, после чего продолжила: — А еще спасибо, что не бросил меня там, хотя должен был.

Встретив искреннее непонимание в глазах собеседника, ведьма объяснила:

— Ты теперь на войне, Борис. Иногда, чтобы выиграть, нам приходится жертвовать слишком многим. Таковы правила, и не нам их менять. Спасая меня, ты рисковал слишком многим. Но все равно спасибо.

Борис понимающе кивнул, затем снова взглянул на Дайлану. Она лежала совсем как вчера в доме Андрея, полуобнаженная и беспомощная, разбросав по подушке свои роскошные волосы и совсем не стесняясь собственной наготы. Но как и вчера, Борис, глядя на ведьму, не чувствовал ни смущения, ни уж тем более возбуждения. Просто забота и нежность, почти отцовское чувство, не имеющее ничего общего с похотью. Или все же нечто большее? Нечто, что зарождается в душе мужчины, смотрящего на любимую им женщину? В этом признаться было сложнее, чем признать существование колдовства. И он просто не мог поверить, что с ним происходит нечто подобное. Однажды он рискнул полюбить, и это оказалось больно. Что же теперь?