Владимир Горбачев - Темные пространства

Каким мрачным был этот мир! Ржавое светило не поднималось высоко над горизонтом и почти не давало тепла. Когда оно заходило, все погружалось в глубокий мрак. Тогда далеко за горизонтом я видел зарево. Оно то разгоралось, то потухало, словно за горами полыхал огромный костер.

Там не было никаких растений, вообще ничего живого. Я удивлялся, чем же питается напавший на меня ящер. Но потом понял чем. Там были люди! Да, люди. Правда, я видел их лишь однажды и притом с далекого расстояния, при моем приближении они скрылись; тем не менее уверен, что я не ошибся.

…На отверстие я наткнулся совершенно случайно, когда уже совсем отчаялся. Плохо помню, как вошел в него, как добрался до выхода. Кажется, последний отрезок пути я полз».

Что это за мир ? Планета возле одного из созвездий нашей Галактики ? А может, это иное воплощение Земли?Впрочем, так ли это важно сейчас? Положение этого мира во Вселенной, его происхождение, свойства — все это можно будет потом уточнить и тщательно исследовать. Главное состоит в том, что мы можем в него попасть. Только мы и никто другой! Перед нами открываются такие безграничные возможности, что голова кружится. Вот она, идеальная база — никому неизвестная, недоступная. Но не только база. Мы станем владыками этого мира, заселим его новым человечеством — человечеством избранных. С ящерами и аборигенами, которых видел Скиннер, мы справимся, я уверен.

Разумеется, чтобы реализовать эти возможности, надо будет решить ряд достаточно сложных задач. Прежде всего научиться создавать и сохранять отверстия, через которые можно попасть в этот мир. Они создаются в ходе операций с темными пространствами — но каких операций ? Сумеет ли Эрик их повторить ? Ведь он наткнулся на этот эффект случайно…

Будем надеяться, что сумеет. Главное, мы теперь знаем, что темные пространства обладают таким свойством. Сам Кандерс не знал этого! И никто из моих заклятых друзей не знает — только я! Вот она, удача, которую я так долго ждал, награда за упорный труд. И совершенно не важно, что честь этого открытия принадлежит не мне, а одному из моих учеников, причем не самому талантливому, на мой взгляд, — все равно это мое открытие. Его значение невозможно переоценить, даже обнаружение нового мира уступает ему по значимости: важно отыскать путь, а двинувшись по нему, куда-нибудь да придешь.

Случайная находка Скиннера заставляет по-новому взглянуть на наши проблему и планы. До сих пор я стремился спрятаться получше, затаиться, устранить тех, кто знал о нас слишком много. Должен ли я и теперь таиться, как зверь ? Не пора ли мне поменяться ролями с моими преследователями? Чертовски соблазнительная мысль!

Но еще заманчивее другая, касающаяся моих, так сказать, однокашников. Пока что я занимал по отношению к ним позицию нейтралитета, полагая, что не должен вредить им, — ведь, в конечном итоге, мы делаем общее дело. При этом я всегда сознавал, что лишь я понимаю общий смысл и конечную цель этого дела, лишь я способен заменить Кандерса и возглавить работу. Не настало ли время сделать это? Вновь собрать всех избранных в одном месте. Пусть работают, пусть обучают моих учеников тому, что умеют они и чего не умею я!

У меня будет все — база, опытные инструкторы, материал для обучения… Какие перспективы открываются передо мной! Дух захватывает! Давно я не чувствовал такого прилива сил!

Скиннер встал после двенадцатичасового сна и сразу рвется повторить свой опыт, вновь пробить это отверстие. Однако он еще слишком слаб; я убедил его повременить.

Поговорил с Гюнтером и Альдо, открыл им кое-что из моих новых планов. Страшно воодушевлены и горят желанием начать немедленно.

Кстати, Альдо сообщил об одном своем наблюдении: когда в поисках Эрика они прочесывали тайгу, он заметил несколько волков. Странно, ведь в окрестностях давно нет никаких зверей, они ушли сразу после нашего появления здесь. Что заставило их вернуться? Надо подумать.

За ночь подморозило, земля застыла, идти было легко. Кажется, это первый заморозок в нынешнем году. Впрочем, откуда мне знать — за последние три недели я впервые ночевал дома. Может, заморозки уже были. Вчера я не спросил Янину об этом, тем для разговора и без того хватало: я рассказывал о своих встречах с Рупертом и Вергерусом, она — о своей работе. И была любовь, такая новая после разлуки.

Схваченная морозом, но еще влажная, еще разноцветная листва пружинила под ногами, когда я сворачивал с дороги и шел напрямик. Как здорово, что Риман отправил меня домой! Поистине генеральский подарок. Я и не думал о таком. Какой отдых? За последние двое суток я спал часа два, наверное. Вместе с Хендерсоном и еще двумя специалистами по обнаружению и ликвидации баз террористов мы составили перечень критериев, в соответствии с которыми Глечке должен был выбрать место для своего убежища, а затем, на основании этого перечня, — карту поисков. Карта получилась обширная, она охватывала почти весь мир, список намеченных к проверке пунктов длинный, но все же обозримый. А еще мы составили нечто вроде инструкции для наших сотрудников, которые будут проводить поиск. Уже под вечер мы доложили результаты нашей работы Риману. Мы еще хотели заняться составлением плана захвата (разумеется, в нескольких вариантах, в зависимости от местности, в которой будет обнаружена база), но тут генерал остановил нас и отправил меня в двухдневный отпуск. Как раз столько, по нашим прикидкам, займет проверка всех намеченных объектов. Генерал заявил, что пока мы не будем знать, где находится база, составлять план — чисто академическое занятие, «а мы в настоящее время не можем себе позволить тратить силы сотрудников на подобные изыскания». Наверное, он прав, как всегда — даже оказавшись дома, я долго не мог заснуть, потом, после приема успокоительного, мне снились кошмары. Несколько раз я просыпался — казалось, что заработал визор, меня вызывают. Последний такой «звонок», особенно отчетливый, раздался под утро, я вскочил, бросился на кухню, но увидел лишь темный экран. Все же я на всякий случай поставил визор на запись, чего обычно не делал, и отправился погулять.

Начался подъем, но я не сбавлял темп, наоборот, пошел еще быстрее. Сердце колотилось, ноги отказывались идти. Взобравшись наверх, я остановился, тяжело дыша. Жалкая развалина! Вот что значит провести несколько недель почти без движения. Лишь постоянно подстегивая свой организм, заставляя его работать, я могу обеспечить его нормальное функционирование — и то если не подвернется нога на косогоре, не проникнет вирус, не разладится обмен. Тогда придется звать на помощь врачей. Управлять кровообращением, деятельностью желез, отращивать утраченные органы… И дальше, больше — летать, жить в космосе! Сказка, воспаленная мечта! Так я привык думать, но оказалось, что я ошибался. Теперь, когда я знаю, что это реально, мне, напротив, кажется странным и поразительно близоруким мой скептицизм: ведь не удивлялся же я людям, умеющим безошибочно различать звуки, запахи или цвета (способность, которой я начисто лишен). Не сомневался в существовании людей, способных считать быстрее компьютера или запоминать наизусть тома энциклопедии. И вот что интересно: теперь, когда я знаю, что избранные действительно существуют, знаю, чем они занимаются, я не чувствую никакой своей ущербности, второсортности. Напротив, это знание наполняет меня гордостью и предчувствием удивительных открытий.