Фиона Макинтош - Предательство

Ничего подобного девушке пережить не доводилось. Ее переполняли страх и сила. Удар был силен, и Элисса едва не лишилась чувств. Но она была в безопасности. Она лежала во дворе Святилища, и сок раздавленных груш расплывался по ее платью, точно кровь.

Прежде, чем кто-либо успел опомниться, Кетай подбежал к воротам. Одна створка распахнулась, точно от могучего сквозняка, а через миг громко хлопнула, но осел уже был внутри.

Мальчишки, словно очнувшись от этого звука, расхохотались. Они уже поняли, что совершили — в тот самый миг, когда Элисса летела над парапетом. Но Соррель следила за разъяренным Инквизитором, и к горлу подступала дурнота. Гот обезумел от гнева. Схватив дубинку, он набросился иа Саксена и бил его до тех пор, пока клук не рухнул в пыль, неподвижный, как изломанная кукла. Казалось, кровь сочится из всех пор его кожи.

Гот подождал немного, но циркач не шевелился. И тогда Инквизитор посмотрел на мальчиков и выкрикнул отвратительный приказ.

Семь стрел просвистели в воздухе и пронзили их насквозь. Четыре достались Милту, три попали в Ориса. Мальчики упали друг на друга. Их руки все еще были сплетены, лица сияли гордостью и восторгом.

Гот запрокинул голову и посмотрел на парапет.

— Я человек терпеливый, Элисса! — казалось, Инквизитор повредился в рассудке.

Элисса не слышала его. Она уже исчезла в Зелени — в самом потаенном убежище, какое у нее было.

— Почему так скоро?

Девушка поигрывала ремнем, который стягивал брюки Тора, и вид у нее был весьма обиженный.

— Меня ждут во Дворце, — Тор нежно поцеловал ее. — Я должен приступать к своим обязанностям.

Она скорчила недовольную гримаску.

— У тебя здесь тоже кое-какие обязанности, лекарь.

— Кассандра, имей совесть!

Он продолжал застегивать черные стеклянные пуговицы на своей белой рубашке без ворота — по этой одежде лекарей и составителей снадобий узнавали издалека. Однако ловкие пальчики Кассандры расстегивали их одну за другой, и не менее проворно.

— А ну прекрати! — прикрикнул на нее Тор. — Скоро мы снова будем вместе, моя сладкая. Но сейчас мне пора.

Тор оглядел комнату в поисках вещей, которые они разбросали по всей комнате во время своих ночных развлечений. Первой на глаза попалась черная безрукавка.

— Ты всегда так говоришь! — жалобно заныла девушка. — И каждый раз я должна ждать, ждать, а ты сначала заглянешь к Доротее, или к Шалли… а еще Бетси мне сказала, что ты обещался Сиси Битей. Я убью тебя, если ты переспишь с Сиси!

Тор рассмеялся, нашел свою шляпу, чмокнул Кассандру в щечку, а потом игриво, но нежно потискал ее грудь.

— Тебя я люблю больше всех, Касси. Не забывай Она вырвалась и запустила ему вслед подушкой.

— Ты, как всегда, неотразима! — обернувшись, Тор подмигнул девушке, захлопнул за собой дверь и побежал вниз по лестнице, прыгая через две ступеньки. Девушки — полуодетые, полураздетые и почти голые — прощались с ним, и каждая напоминала, что следующая ночь его развлечений в городе принадлежит ей.

Выйдя из заведения госпожи Грейс, Тор поморщился: яркий солнечный свет резал глаза. Через миг ему на плечо бесшумно опустился крупный сокол. Никто не обратил на это внимания — горожане уже привыкли, что молодой лекарь всюду появляется со своей великолепной птицей.

«Девушки девушками, но Меркуду не понравится, если ты опоздаешь во дворец к обходу».

Голос сокола раздавался у Тора в голове. Птица как ни в чем не бывало чистила перышки, однако в ее тоне звучал укор. Ц-ц-ц, как нехорошо!

Тор уже успел прославиться своими успехами у женщин. Впрочем, эта слава ему совершенно не вредила — более того, вызывала бурный восторг у королевской стражи. После той памятной ночи с Эйрин он понял, сколько удовольствия могут доставить друг другу мужчина и женщина. Он не скупился ни на деньги, ни на нежность, и девушки из местных заведений изнывали от ревности к той, с кем он проводил ночь. Вежливый, ласковый, учтивый, он сводил их с ума — особенно сейчас, когда его красота стала по-настоящему мужской. Такой клиент сам по себе был наградой.

Темные густые волосы Тора отросли, черты лица стали тверже и тоньше. Но первое, что замечал каждый — это глаза удивительного темно-голубого цвета, такого глубокого, что брала оторопь. Однако их взгляд не угрожал и не пугал. Эти глаза были постоянно готовы улыбнуться, а искренний, заразительный смех мог растопить любое сердце.

Когда-то Тор был застенчив, но за последние годы у него прибавилось уверенности. Его осанка стала горделивой; кроме того, он постоянно упражнялся вместе со стражниками под руководством Кайруса. Мускулы у него окрепли, плечи и грудь стали шире — соразмерно его высокому росту.

Столь же блестяще шло обучение у Меркуда, и юноша уже успел прослыть одним из лучших лекарей Королевства. Теперь, если заболевал кто-то из придворных, Тора приглашали первым; кроме того, именно ему поручали осматривать короля и королеву. В делах ремесла Тор слушался только своего наставника — а тот молча признавал, что способности молодого человека порой превосходят его собственные. Люди говорили, что Облегчающий Страдания оказался хорошим учителем… и лишь сам Меркуд знал правду. Он почти ничему не учил Тора. Юноша сам развивал свой дар, пользовался им смело, дерзко, то и дело удивляя и пугая своего наставника и заставляя его опасаться разоблачения.

Клут продолжал чистить перышки и что-то говорить, но мысли Тора уже устремились в ином направлении. Щурясь на солнце, он вспоминал Элиссу. Интересно, что бы она сказала, узнав о его успехах? Он непременно найдет ее, рано или поздно. Тор знал: со многими женщинами ему было хорошо, многие его любили — но ни одна с ней не сравнится.

Он думал о ней всю дорогу. Клут отчитывал юношу, напоминая о делах, обязанностях и прочих подобных вещах, но Тор его почти не слушал.

Юноша снова чувствовал смутное беспокойство, которое появилось вскоре после Праздника Первого Листа. Жизнь прекрасна, уверял себя Тор, тревожиться не о чем… Но беспокойство не исчезало. С тем же успехом можно было лечить доводами разума больной зуб.

«Клут, — перебил он, — тебе никогда не приходило в голову, что мы выглядим несколько странно? Ты представляешь, что думают люди, когда я разгуливаю по городу с охотничьим соколом на плече?»

Клут моргнул.

«Представляю. Они думают, что ты выглядишь бесподобно. Если разобраться, как раз благодаря мне женщины падают к твоим ногам. Мужчина с соколом на плече кажется… как бы это сказать… слегка опасным… в общем, это настраивает их на нужный лад».

Тор скорчил гримасу.

«Я не шучу», — он мог бы и не говорить: это было очевидно.