Владимир Марышев - Конец эпохи

Родриго не знал, кто такая пифия, но по тону подруги догадывался, что это довольно неприятная особа. Конечно, у Исабель были все основания негодовать: сама-то она завоевывала своего красавчика долго и терпеливо, дожидаясь, когда его отношения с бывшей пассией сойдут на нет. Ох уж эти женщины! Даже умные и рассудительные (а Исабель была совсем не глупа) никогда не удержатся от гадостей в адрес возникшей на горизонте соперницы…

Вечер мог быть безнадежно испорчен, хотя инцидент, с точки зрения Родриго, не стоил выеденного яйца. Исабель должна была выкинуть из головы нахальную блондинку. Что бы такое придумать?

– Смотри! – сказал Родриго, поглядев в окно. – Что-то крупное затевается.

На площади Ларозьера собралась внушительная толпа – настолько пестрая, что у Родриго зарябило в глазах. По краям теснились зеваки всех возрастов, явно ожидающие увлекательного зрелища, а центр захлестнула молодежь. Родриго покачал головой. Это ж надо так вырядиться! Кто в бесформенных балахонах дичайших расцветок, кто – в коротких штанишках и лоскутных рубахах навыпуск, некоторые вообще щеголяли в набедренных повязках. А прически! У одних – длиннющие патлы и – о диво! – бороды; другие украсили головы высоченными гребнями, как продольными, так и поперечными; третьи, не мудрствуя лукаво, просто побрились наголо. Особой экстравагантностью отличался слабый пол: лысых девчонок было куда больше, чем длинноволосых парней!

В воздухе тоже рябило: многие участники сборища запаслись летающими досками и сейчас выделывали пируэты над головами сверстников. Еще выше неподвижно висели две авиетки. Вот из одной выпорхнуло пурпурное облако и через несколько секунд сложилось в огромную надпись: «Бог – это любовь!» Увидев ее, толпа пришла в неистовство. Все, как один, запрыгали на месте, воздевая руки, а нескольких девчонок в порыве чувств даже подбросили вверх.

Акробаты на летающих досках решили, что пришло их время. Достав распылители, похожие на черные дубинки, они принялись писать в воздухе: «Только вера спасет мир», «Наш храм – Вселенная» – ну и тому подобное. Огромные корявые буквы вспыхивали над площадью и, продержавшись несколько минут, начинали расплываться.

Родриго вопросительно посмотрел на Исабель.

– Я до сих пор ничего подобного не видел. Наверно, отстал от жизни. Что это?

Похоже, Исабель уже успокоилась. Она подняла бокал с вином, прищурила один глаз, разглядывая воздушных писак сквозь янтарную жидкость, отпила небольшой глоток и лишь затем ответила:

– Я тоже такое вижу в первый раз. Но догадываюсь, что тут творится. В последнее время молодежь стала баловаться религией. Именно баловаться: традиций никаких, вот они и забавляются, открывая всё для себя заново. Причем попытались возродить сразу несколько конфессий. Вон те, бородатые, – кажется, неохристиане. Остальные… Я даже не знаю. Видимо, сговорились и решили устроить совместную акцию.

– Акцию… – Родриго тоже отпил вина. – По-моему, это больше смахивает на балаган. У меня в группе был один парень, так тот действительно верил – глубоко, искренне. Не могу представить, чтобы он опустился до таких дешевых трюков. И вообще, я думал, таких на всей Земле считанные единицы. Кстати, Исабель, а ведь наши с тобой предки наверняка были христианами!

Она кивнула:

– Это само собой. Испания, Латинская Америка – оплот католицизма… Я кое-что читала. Тогда богослужения проходили строго и торжественно. Звучал орган… Наверно, было действительно красиво. А эти, нынешние… Сам видишь – их уже не единицы. Я думаю, они просто нашли себе новую игрушку. Всё, как им кажется, перепробовали в жизни – вот и потянуло на свеженькое. То есть на хорошо забытое старое. Ну и пусть развлекаются. Верно?

– Может быть… У меня, правда, в их годы были другие развлечения. – Он вгляделся в толпу зевак и, разумеется, сразу вычислил тех, без кого это мероприятие обойтись никак не могло. – Слушай, Исабель, здесь полно сотрудников Сил Безопасности. Они, конечно, в штатском, но у меня, сама понимаешь, нюх на профессионалов.

– Ты уверен? Полицейских я вижу, а эти… Что им тут делать? Они ведь вообще не имеют права поднять руку на человека – так в уставе записано.

Родриго усмехнулся над ее наивностью.

– С тех пор многое изменилось. Вторжения инопланетян можно не дождаться и тысячу лет, а эсбэшникам не хочется чувствовать себя дармоедами. Да и для бюджета накладно. В общем… Официально это, конечно, не объявлялось, но ходит слух, что они должны вмешаться в случае массовых беспорядков, способных подорвать устои общества.

– Вот оно как… И что же… это тот самый случай?

– Вряд ли. Надеюсь, всё обойдется. Эсбэшники просто наблюдают. Вот если юные ревнители веры выкинут что-то совсем неподобающее – например, покусятся на памятник Ларозьеру… Хотя и тут есть варианты. Если просто из хулиганства, то их обязана урезонить полиция. А вот если будут усмотрены признаки бунта… Нет, не хочу об этом. Ответь-ка мне лучше… Я тебя никогда не спрашивал, но… как ты сама относишься к религии?

– Да я, по правде говоря, редко задумывалась… Если коротко – это для меня история. Всему свое время. Расцвет далеко позади, возродить уже ничего нельзя, тем более с помощью таких вот шоу. Ну а ты?

Родриго задумчиво повертел бокал в пальцах, но пить не стал.

– Был такой момент – вдруг показалось, что мне это нужно. Что без веры жизнь утратит смысл, превратится просто в череду сменяющих друг друга картинок. Но я поговорил с одним мудрым… – Родриго спохватился. Вся информация о Маке была строго засекречена: очень большие люди посчитали, что человечеству незачем знать о том, как оно впервые запнулось на пути к звездам… Стоит сболтнуть лишнего – тогда прощай и нынешняя работа. Это в лучшем случае. А в худшем… Нет, об этом даже думать не хотелось. – В общем, один… умный человек убедил меня, что во Вселенной места для Бога нет. Он может пребывать лишь в мозгу – моем, твоем, этих парней и девушек. Как тебе объяснить… Ну вот пример – красота. Она существует, пока есть кому сказать: «Это красиво!» Допустим, ты наблюдаешь какой-то совершенно необыкновенный закат и думаешь: «Как замечательно, какие изумительные оттенки!» Но вот тебя не стало. А закат повторился. Однако теперь он всего лишь атмосферное явление, комбинация световых волн. Понимаешь? Нет больше того, кто мог пропустить эту комбинацию через свое сознание и восхититься. Так же и с Богом. Это нечто из области наших чувств. И только. Потому что сама Вселенная бесчувственна.

Исабель опустила голову – как ему показалось, затем, чтобы он не увидел выступивших у нее на глазах слез. У Родриго сжалось сердце. Исабель любила его, а он… Он был к ней очень привязан, но при всём желании не мог воспылать ответным чувством – тем самым, способным одухотворить мертвую Вселенную. Умение быть нежным и страстным – это всего лишь навык, показатель опыта в общении с женщинами. Но еще не любовь. И вот он, сам того не желая, напомнил ей об этом…