Александр Золотько - Последняя крепость Земли

– О! – уважительно произнес Гриф. – Сразу чувствуется лауреат.

Касеев сделал еще глоток.

– Вы себе кажетесь борцом за свободу слова, – сказал капитан. – Эдаким Робин Гудом от средств массовой информации. Вам все понятно, на всем уже висит бирка и только ждет, когда вы соизволите обнародовать свой взгляд на проблемы человечества и смысл жизни. А кто вам сказал, что вы имеете на это право?

Голос капитана звучал тихо, даже немного устало. Так говорят люди, которые понимают, что говорят впустую, что те, кому адресованы их слова, все равно ничего не захотят понимать. Но сказать нужно. Хотя бы в качестве пролога.

– Наверное, я не совсем точно выразился… Вы, конечно же, имеете право. Как и каждый человек. У вас больше для этого возможностей, чем у каждого человека. Ваше агентство… Но кто вам сказал, что ваше виденье… что вы правильно поняли то, что видели?

Касеев хмыкнул, снова потянулся к бутылке, но Пфайфер выхватил ее из-под самой руки журналиста. Переставил на соседний столик.

– Сволочь старая, – сказал Касеев.

– Вам все понятно? Вам действительно все понятно? Вы знаете, что там произошло на платформе? – спросил капитан.

– Естественно, – с вызовом ответил Касеев. – Конечно! Привычный сплав братского наплевательства и земной безалаберности. Те изменили график и направление прохода, эти не успели отреагировать по своей чиновничьей тупости. Никто не виноват!

Теперь хмыкнул Пфайфер.

– И нечего здесь! – повысил голос Женя. – Нечего здесь! Вы мне это уже грузили: все хотели как лучше, недостаток информированности… Кто-то плодит чужекрыс и чужерыб, кто-то пытается спасти поезд, а некто вдруг решил пролететь поперек своего обычного маршрута. Все совпало. Совершенно неожиданно. А нас теперь держат тут, чтобы скрыть прохождение, прикрыть в очередной раз наше великое Сбляжение. Вот мои глазки снова приобретут свой обычный цвет – и никто не сможет ничего доказать… А если я буду слишком настойчиво пытаться что-то доказать, то потеряю ту самую большую возможность высказать свое мнение. Нет? Или даже меня тихо адаптируют. Ведь не все же в Сети врут о штучках в Территориальных клиниках и лабораториях?

– Не все, – сказал капитан. – Кричать не нужно, это не делает вас более правым. К тому, что говорят в Сети, мы еще вернемся. А пока – о железнодорожной платформе «Двадцать третий километр». Что странного вы видели?

– Странного? – переспросил с сарказмом в голосе Касеев. – Было ли что-то странное, кроме того что несколько десятков людей были убиты и искалечены? Или это как раз нормально, а вот что необычного? Что, никто не должен был уцелеть, а уцелел? Вы об этом?

– Не суетись, Женя, – тихо сказал Генрих Францевич. – Не суетись. Подумай лучше.

– А что тут думать?

– Как минимум – почему солдаты, которые оказали тебе первую помощь, ушли, оставив нас и всех остальных? Мы почти двадцать минут ждали прибытия медиков. Ты уже был… не в себе. Да и я не обратил внимания если честно. Почему ушли солдаты?

– Хороший вопрос, – сказал капитан.

Гриф отодвинул тарелку – все равно уже остыло А разговор начинается забавный. Смешной разговор. Сообщение о катастрофе он из Сети выловил. А на самом деле все было гораздо смешнее!

– И еще один интересный вопрос… – Капитан потер переносицу. – Забавный такой вопрос… Как вы полагаете, что может быть сейчас при обычном человеке? Ну, кроме одежды и сигарет?

– Мобильник, – быстро ответил Пфайфер. – Или, если круче, сетевой информационный блок. С постоянным выходом в Сеть. Или в локалку.

– И что происходит с этой техникой при проходе? – спросил капитан.

– Мы видели, что происходит, – проворчал Касеев. – Видели…

– Взрывы происходят, – сказал Пфайфер. – Это как-то по-научному называется – не помню. Взрываются батареи и аккумуляторы, электроника вскипает или тоже взрывается… Я это еще с Севастополя помню.

Пфайферу показалось, что на лице свободного агента мелькнуло странное выражение. Удивление, что ли.

Капитан продолжил тоном учителя, который пытается подтолкнуть своих дебильных учеников к очевидному выводу. После каждого вопроса детки должны бы уже все понять, а вместо этого тупо чего-то ждут.

– Солдаты, – сказал капитан.

– Солдаты… – повторил Пфайфер. – Солдаты?

…Солдаты бегут от вагона к вагону, повинуясь приказу. У каждого – наушник, микрофон и монокль оперативного монитора… Солдаты, оказав первую помощь, цепочкой уходят в лес… двое солдат подхватывают полковника… несут его в лес, за остальными… у солдат – наушники, микрофоны и монокли. И среди пострадавших от взрывов – ни одного солдата…

– У них ничего не взорвалось, – тихо сказал Пфайфер, оглядываясь на Женю. – Ты помнишь – ничего не взорвалось. Их пришибло, было видно, что они получили свою порцию от прохода, но сильно пострадавших не было. Помнишь?

Касеев хотел отмахнуться, послать к чертовой матери, но задумался, вспоминая… Точно. Картопланшет… Один только картопланшет должен был разнести полковника вдребезги. Но…

…Полковник поднимает пистолет, целится, а картопланшет… да, висит на левом бедре. И огоньки на нем продолжают светиться…

Получается, что армейские получили аппаратуру, которая не реагирует на корабли Братьев. Это – материал. Сенсация! Армия может, теперь армия может…

Об этом подумал Касеев. Об этом подумал Пфайфер. Почти об этом же самом подумал и Гриф. Пфайфер и Касеев – журналисты, им положено думать о сенсациях. А Грифу… Грифу нужно думать о всяком. О неприятностях в первую очередь. Об очень больших неприятностях. Не для него лично. Не только для него.

Если бы в две тысячи седьмом… Если бы вся электроника не рвалась тем летом при одном только приближении Братьев… Теперь это называют Встречей. Может быть, это и вправду встреча. Наверняка встреча. Только вот чего с чем?

…Туши братских кораблей вползали в атмосферу Земли. Вначале в небе полыхнуло – неожиданно ярко взорвалась международная космическая станция. Экипаж успел что-то передать на Землю, но что именно – осталось тайной. В центрах управления полетом тоже никто не уцелел. Словно искра бикфордова шнура обежала Землю яркими вспышками – рвались, превращались в праздничный фейерверк спутники связи и военные спутники, выходили из строя линии связи, выгорали коммуникации. Никто не успел ничего предпринять – корабли проступили из вакуума прямо над атмосферой Земли.

Корабли не стреляли. Не было видно ни вспышек, ни сгустков антиматерии или ракет. Серо-зеленые туловища ползли над поверхностью. Просто ползли, а вспышки внизу, под ними, к ним не имели никакого отношения. Электростанции. Телевизионные, компьютерные, телефонные сети… Калькуляторы, электронные часы, проигрыватели, плееры, кардиостимуляторы, электронные фотоаппараты и видеокамеры, электронные игрушки и батарейки в фаллоимитаторах – все взрывалось, взрывалось…