Ольга Громыко - Плюс на минус

- Ты бы мне еще леденец пососать предложила, - буркнул мужик, но пачку взял. Тонкая сигаретина казалась соломинкой в его пальцах. Сейчас, по крайней мере, он не пытался давить мне на психику, убеждая в своей невиновности, словно Дездемона в какой-нибудь авангардной постановке шекспировской пьесы, где в конце концов задушили чахленького Отелло.

Может, он покурит, успокоится и уйдет, а?! Саня затянулся так, что сигарета разом обуглилась на четверть.

- А пожевать чего-нибудь найдется?

Пришлось, скрипя зубами, идти уже на кухню. Я зло распахнула холодильник, осмотрелась. Переводить моего гуся на ЭТО! Ладно, пусть подавится, лишь бы отвязался. Но разогревать не буду, вот еще! Я выгребла с боковых полочек кетчуп, майонез и пару помидоров. Еще там стоял початый пакет мюсли, но мужчины такого, кажется, не едят… Поднос я не нашла, хотя точно знала, что где-то он есть. Пришлось составить все на разделочную доску. Вот поест - и скажу ему, чтобы выметался! Нет, лучше просто уходил, а то мало ли как он отреагирует…

…Когда я вернулась в комнату, Саня спал. Прямо в кресле, свесив руку с дымящейся сигаретой. Я хотела ее вытащить, чтобы не прожег пеплом ковер, но вспомнила слова Наумова и побоялась трогать психа. Вместо этого тихонечко подставила под окурок блюдце и пошла в ванную бессильно ругаться под шум воды.

Надо признать, от мужчин тоже порой бывает польза. К сожалению, больше трех минут эта пора длится редко.

Л.

Дуракам везет, а вот я умным уродился.

С.

- Под ноги смотреть, епить вашу! Жить надоело?!

Голос взводного доносился как сквозь вату. Мы вышли на рассвете, а теперь солнце в зените, хренова небесная сковородка, хоть бы каким облачком ее прикрыло! Из-под каски прям ручьи текут, броник раскалился, а на правом плече - автомат, а на левом - "шмель". Не, парни, я сдохну, ей-же-ей, это просто пушной зверек, еще пару шагов - и сдохну.

Я сорвал с пояса флягу, раза два жадно глотнул - апельсиновый сок, правда, вкус у него был какой-то странный, ну да халяве в зубы не смотрят.

- Лысый, куда отстал?!

Сержант-пулеметчик пробормотал в ответ что-то матерное, но шагу прибавил.

Знать бы, сколько еще идти? Но карты нет даже у Паши, он ведь не офицер, а и.о. из контрактников. Впрочем, дело Паша знает, в отличие от своего предшественника, летехи из "пиджаков". Тот как штатским лохом был, так и остался…

Мы шли вверх по склону горы, настоящая "зеленка" осталась внизу, а здесь был лишь какой-то паршивый кустарник… и тут впереди грохнуло.

- А-а, б…!

- К бою!

Я рванулся вперед - и едва не споткнулся о Севку Клевцова. Он лежал на спине, бушлат на левом плече изодран и весь потемнел. Черт-черт-черт… так, сначала промедол, потом…

- Санек… - На губах раненого выступила светло-красная пена, з-зараза, неужели легкое задето? - Не было ведь растяжки…

- Заткнись, придурок! - Я рванул зубами обертку индпакета.

- Я же смотрел…

Вокруг - и впереди - уже вовсю лаяли автоматы. Глухо хлопнул разрыв - послабее, чем первый, видать, подствольник. "Духи" засели выше по склону, их было несколько десятков… пулеметная очередь разлохматила куст рядом со мной, только листья брызнули… глухо прокашлял "шмель", и пулемет замолчал.

- …не было…

Жгут я затянул как можно выше. Затем ножом вспорол бушлат на боку, где стремительно расползалось еще одно темное пятно, и едва не взвыл, увидев, что натворил здесь осколок. Вот гадство-то… и хлещет почем зря. Да где же эта артерия?!

- Как он!?

Я не успел заметить, как Паша оказался рядом с нами.

- Хреново.

- Вижу… дыру залепил?

- Черта с два там залепишь… я пережать пытаюсь.

- Давай, держи, - кивнул Паша и, отвернувшись, зав орал в рацию: - Ну где вы там?! А?! Какие, на хрен, "дыни"? Что значит: "огурцы" не добивают?! А?! Да мне по хрену, что батарею не передвинули! У меня уже два "трехсотых"! А?! Когда, епить?! Когда нас всех тут положат на х…?!

- Санек…

Я не отвечал - я давил изо всех сил, но все равно кровь упругими толчками выбивалась из-под пальцев.

- Слышь… мой… забери… потом.

Правой рукой Севка потянулся к шее. Схватился за шнурок, начал его вытягивать - медленно, по сантиметру.

- Да не дергайся ты! - рявкнул я.

- Забери… пусть будет… память…

- Пошел ты…

Земля под коленями ощутимо содрогнулась. Я поднял голову - и увидел, как выше по склону один за другим вымахивают дымно-бурые фонтаны.

А потом вдруг понял, что больше не чувствую горячих толчков под ладонью.

И заорал!

- Ты чего?!

Видок у Леночки был еще тот: бледная, глаза на пол-лица. Впрочем, если наяву я орал хотя бы вполовину, как мне снилось… удивительно, как у нее волосы дыбом не встали. За окном уже горели фонари, спина затекла, башка была чугунная, но спать больше не хотелось.

- Извини, - буркнул я, украдкой косясь на правую ладонь. Угу, холодное, липкое - только не кровь, а всего-навсего пот. - Сон… приснился.

- Ты, - испуг Леночки быстро сменился злостью, - таблетки пить не пробовал? Говорят, некоторым помогает.

- Угу, - мрачно кивнул я. - А еще можно поселиться в доме, где хорошая звукоизоляция и мягкие стены. Тоже, говорят… помогает.

- Охотно верю, - произнесла Леночка тоном, явно намекавшим, что упомянутый дом, по ее мнению, будет вполне подходящим жилищем для некоего Сани Топлякова.

- Душ у тебя где?

- Рядом с туалетом. Полотенце для гостей на сушилке, мыло бери любое, но если посмеешь тронуть мою зубную щетку, то…

- То что?

- Сильно пожалеешь.

Это сказала не Леночка..Подпрыгнув чуть ли не до потолка, я обернулся и увидел в углу огромного серого… кота.

- Ч-ч-ч-ч…

- Так его, Федька! - мстительно пискнула Леночка.

Пару секунд я лихорадочно прикидывал: крыша уехала совсем или я попросту еще не проснулся. Вариант номер один был куда более правдоподобным… но тут котяра превратился в татуированного братка, и я наконец вспомнил.

- А-а… тьфу ты… крыса говорящая! Ну блин…

- Сам ты крыс, да?!

Обиженный домовой сменил облик братка на нечто бородатое, горбоносое, в натовской камуфле и зеленой бандане… в следующий миг я уже лежал на полу, а еще через миг в чича летело первое, что подвернулось под руку, - блюдце. Повезло - сервант оказался чуть левее.

- Ну точно - больной! - резюмировал домовой, вновь обернувшись котярой. - Прав был опер. Эх, жаль, не сдали мы тебя…

- Дурак ты, Федор, - вздохнул я и принялся осторожно, по частям отлеплять себя от ковра. - И шутки у тебя дурацкие.

Домовой пренебрежительно махнул хвостом.

Леночка в наш диалог предпочла не вмешиваться. На всякий случай я оставил дверь в ванную приоткрытой, но, как ни старался, ничего членораздельного разобрать сквозь плеск воды так и не удалось: хозяева квартиры переругивались тихим злым шепотом. Затем ругань прекратилась - как я понял, со счетом один-один в пользу Леночки, потому что поле боя осталось именно за ней, разобиженный же Федька удалился на кухню, где принялся нарочито громко звенеть посудой в мойке и греметь дверцами.