Пол Филиппо - Стимпанк

– Мне надо свериться с моими картами в каюте. Без сомнения, такая обширная географическая примета, как эта зеленая пустыня, должна быть на них отмечена, даже если это область Обители Лета incognita [140]. В любом случае тревожиться оснований нет. Как только принцесса Розовое Облачко телепатически определит наше местонахождение, она материализуется здесь и астральными средствами перенесет пас в Замок Кошениль, где мы будем вести беседы с Аристотелем и Сократом, с Чосером и Шекспиром среди прочих бесчисленных духовных светил.

Дэвис с надеждой обернулся к мадам Селяви.

– Вы не могли бы установить контакт с принцессой, дорогая Хрозе?

Мадам Селяви закатила глаза и напрягла свои лицевые мышцы, словно пытаясь выдавить не идеоплазму, а почечный камень.

– Космический телеграф полон помех. Меня подавляет близость стольких духов…

Эмили чуть было не спросила, каких это духов? Но тут заговорил ее брат:

– Кто-нибудь обратил внимание на солнце? Теперь все искоса посмотрели на раздутый оранжевый шар, почти касающийся горизонта. Целых пять минут они не спускали с него глаз, но он не опустился ни на йоту. Слеза обожгла щеку Эмили, и она прервала молчание:

– Спустился сумрак ниже… ниже. Роса не пала на Траву… лишь на моем осталась Лбу… скатилась на мое Лицо. Я знаю этот Свет. Мое настало Умиранье… но не страшусь я это знать.

– Ваше умирание позади, – возразил Крукс. – Это что-то совсем другое.

С этими словами Крукс, сделав видимое усилие, чтобы стряхнуть с себя парализующую слабость, решительно направился к трюму, откуда доносились жалобные крики страусих.

– Остин, Генри, идите помогите мне справиться с птицами, пусть вращают генератор. Мы должны подзарядить гальванические пары на случай, если потребуется безотлагательно вернуться. Мистер Дэвис, вы и мадам, по-моему, должны сосредоточиться на установлении нашего местопребывания и любых предположительных обитателей Обители Лета. Ну а наши два барда… продолжайте сбивать ваши забавные стишки до следующих распоряжений.

Все разошлись, чтобы заняться своими обязанностями, и Уолт с Эмили остались у борта одни.

Вопреки непредвиденным и необъяснимым обстоятельствам, в которых они оказались, Эмили чувствовала, как в ней растут уверенность и спокойствие. Было ли причиной торжество Уолта, которым теперь светилась каждая унция его могучего тела, или капитанская аура Крукса, или сочетание того и другого, она не могла бы сказать. Но каким бы ни был источник, она не только не опасалась за свою судьбу в этом необычном месте, но скорее была исполнена приятных ожиданий.

Эмили уже собралась поделиться своими чувствами с Уолтом, как вдруг заметил а два осенних ручейка слез, струящихся по его бороде.

– Уолт, что тебя тревожит? – сказала Эмили, беря его руку в свои.

– Трава. Она говорит со мной.

– И что она говорит?

– Она утверждает… она утверждает, что она – мой отец. Еще одна пауза, пока Уолт слушал то, чего Эмили не слышала. Затем, встряхнувшись, он заговорил уже не столь самоуглубленно:

– Прилив зеленый подо мной! Тебя встречаю лицом к лицу! Облака на западе! Солнце там вовек на полчаса до заката! Тебя я также встречаю лицом к лицу! – Он повернулся к Эмили полностью. – Мы завершили переправу, куда более великую, чем мои прежние на Бруклинском пароме, а их я считал несравненными! Но сейчас мы там, где не правят ни время, ни пространство, как и расстояния. Теперь мы с мужчинами и женщинами всех поколений, прошлых, нынешних и будущих. Это подтверждаю я.

В ту же секунду из трюма поднялись трое, спустившихся туда. Все трое являли разные степени обескураженности, от крайнего волнения Крукса к унылой озадаченности Остина и до сочувственного непонимания Саттона.

– Капитан, – окликнул Уолт, – что происходит? Крукс вынул из жилетного кармана шелковый носовой платок и утер лоб. Его лицо было белым, как любимый цветок Эмили – вертляница, более поэтично прозванная Индейской Трубкой.

– Гальванические пары не принимают заряда. Все в полнейшем порядке. Но ток генерировать не удается. Это выглядит… это выглядит так, словно мы действуем в системе новых естественных законов.

– Означает ли это, что мы здесь в ловушке, профессор? – сказала Эмили.

– Боюсь, что так. По крайней мере насколько нам может помочь наука. Посмотрим, на что окажутся способны наши спириты…

Крукс направился к двери, которая вела в каюты, и постучал:

– Мистер Дэвис! Мадам Селяви! Не подниметесь ли вы сюда? Нам необходимо сказать вам кое-что.

Внутри слышались приглушенные шепоты. Они становились все громче и пронзительнее, пока не завершились четким «Batard!» [141], за которым последовал шлепок ладони, вошедшей в резкое соприкосновение с плотью.

Вскоре затем на палубу вышли лучший медиум Парижа и Провидец Покипси; последний щеголял красным отпечатком пятерни на щеке.

Заговорила мадам Селяви:

– Я вступила в контакт с Розовым Облачком, но туг мной завладела злая сущность. Гнусная тварь материализовала идеоплазмическую руку и набросилась на cher Дэвиса. Только благодаря великолепнейшим усилиям смогла я изгнать эту мерзость из себя и сохранить рассудок.

Несмотря на их беду, Крукс улыбнулся.

– Так-так. Но что успела сказать вам принцесса?

– Tout le monde [142]могут чувствовать себя спокойно. Наше появление здесь было устроено духами. Они направили наш корабль в эти зеленые пустоши не просто так. Наши земные души еще недостаточно очистились, чтобы выдержать тет-а-тет с духами в их собственных владениях. Принцесса Розовое Облачко очень сожалеет, но другого выхода не было. Она никак не могла этого предвидеть до нашего прибытия. В конце-то концов, наша экспедиция – un premier [143]. А потому нам предписано немедля вернуться в нижние сферы и усовершенствовать наши души, прежде чем предпринять вторую поездку.

– Я бы хотел исполнить их предписание, мадам, так как полагаю, что для нас это самое разумное. Но, к несчастью, наша электрическая система вышла из строя.

– Как?! – взвизгнула мадам Селяви, обрушив свое объемистое тело на Крукса и молотя его по груди кулаками. Худощавый ученый выдержал эту внушительную атаку выше всяких похвал. – Ты лжешь, ах ты, тухлая скотина! Мы не можем застрять в этом чертовом месте! Ты нас сюда переправил, подлый алхимик! А теперь, черт тебя дери, изволь вернуть!

Град ударов оборвался, и медиум упала на палубу без чувств. Уолт и Остин помогли уложить ее на кушетку.

– Французский прононс мадам как будто стал нашей первой потерей, – сухо заметил Крукс.

– Явный случай повторной одержимости, вызванный страшным открытием, – слабо оправдывался Дэвис. – Кстати, полагаю, вы не шутили…

– Вы полагаете правильно.