Пол Ди Филиппо - Нечеткое дробление

– Черт, Пол, – вздохнула Мунчайлд, – я и не знала, что ты мог перенести нас в такие места...

– Да, он мог. Вполне. Но что он сделал вместо того? Сосредоточил внимание на жалких заштатных мирах, создав на их основе несколько вполне предсказуемых вариаций. Его глупость и слепота кажутся нам величайшей загадкой, не меньшей, чем исчезновение Бога.

От обвинений коалы мне захотелось одновременно расплакаться и поколотить его. Возможно, в его словах была правда. Может быть, я понапрасну растрачивал могущество Гансова подарка. Может быть, я был слеп, туп, эгоистичен и невежествен. Но выбирать все равно нужно было мне, а не кому-то еще. Мне приходилось бросать йо-йо и самому разбираться с тем, что потом вышло. Бросать кости и надеяться не просадить все. Иначе и быть не могло – ведь я тот, кто я есть.

Да и все мы, как мне кажется, – таковы, каковы есть.

– Наверно, вы правы, – сказал я дрекслероиду. – Но хочу вам кое-что сказать.

– Что же?

– Пошел в задницу.

– Предсказуемо, весьма предсказуемо. Поразительно, хотя и логично. Задница у вас не прикрыта.

Верно. И я и Мун были голые, в том самом виде, как жили в мире Бабочки.

– Если это ваш окончательный ответ на наши полезные советы, – продолжил коала, – тогда мы просто осуществим каждому по мечте-другой и отправим вас своей дорогой.

– Хорошо, – сказал я. – Мне и Мун нужна одежда – и полное физическое здоровье. В том числе избавьте нас от этих идиотских подкожных вшей. И еще я хочу назад свою пец-конфетницу.

– Будет исполнено, – ответил мишка, и все мои желания исполнились.

– Мы следующие! Мы следующие! – закричали кальвинии. К моему удивлению, то, что их голоса звучали лишь у меня в голове, не помешало коале их услышать.

– Чего же хотите вы, обитатели Моноблока?

– Мы хотим тела!

– Да, и не только! И убраться прочь из головы Пола!

– Понимаю, – кивнул головой коала. – Приготовьтесь...

Передо мной возникли две совершенно одинаковые голые женщины.

Барби-близняшки. Длинноногие, сладкие как дыньки, блондинистые, аппетитные сестрички-пышечки. Из самых сладчайших из моих сладких снов.

Я смутился.

– Господи, девочки, я совсем этого не просил...

– Мы просили!

– Это специально для нас!

Аппетитные свежевоплощенные кальвинии принялись разглядывать и ощупывать друг друга в смешном зеркальном повторении. И не успел я сказать: «Раз, два, три», как они уже катались по грязному ковру «Страны книг», полностью занятые друг другом, позабыв о нас.

Я вздохнул и заставил себя отвернуться. Еще одна фантазия, в которой я не участвую.

Теперь настала очередь Мунчайлд загадывать желания.

– Я хочу... я хочу, чтобы наш ребенок был с нами.

– Мун, не надо!

Но было поздно.

На протянутых с готовностью руках Мунчайлд уже лежал младенец, зачатый нами в КА-стране. Малыш даже был предусмотрительно завернут в пеленку. Выглядел он как обычный человеческий ребенок, лишь одно выдавало чужеродное происхождение: глаза с квадратными зрачками.

– Ох, Мун, ну для чего это...

Коала перебил меня:

– Теперь вы готовы отправиться в путь?

– Думаю, да. А что будет с этой парочкой?

Я указал пальцем на кальвиний, которые усердно облизывали и ощупывали друг дружку.

– Думаю, они предпочтут остаться здесь, потому что сверхпространство по своим свойствам напоминает их родной Моноблок. Если позже они захотят к вам присоединиться, я укажу им дорогу.

– Хорошо. Тогда вперед!

– Мы ограничены принципом умышленного невмешательства и потому обязаны отправить вас в тот же самый червоточный проход, откуда забрали.

– На ту дорожку, по которой я шел, сам не зная куда?

– Точно.

– Ладно, спасибо.

– Не стоит благодарности. Мы, машинные эльфы, весьма снисходительны к ошибкам.

Моя жизнь ни к черту не удалась.

Я сидел на том, что напоминало старую добрую траву, обхватив голову руками и крепко зажмурив глаза, словно Отчаяние капнуло мне на веки расплавленным сургучом и дважды оттиснуло на них свою легко узнаваемую печать. Я даже не отягощал себя усилием оглядеть, что это за новый мир. Поскольку я как будто бы находился в своем прежнем теле и мне не грозила немедленная смерть, уничтожение или плотское насилие, было наплевать, где именно я оказался.

С Мунчайлд, похоже, все в порядке, потому что я слышал, как она где-то рядом воркует над нашим сыном.

Все, на что меня хватало, это сосредоточиться на собственном состоянии.

Как безжалостно проинформировал недавно дрекслероид, я был не кем иным, как засранцем, который истратил понапрасну все дарованные ему бесценные возможности. (И весть о том, что Земля, родной мир моей временной линии, тысячелетия назад уничтожена, не подняла мне настроение.) Я не заслуживал такого подарка, как йо-йо. Лучшее, что я мог теперь сделать, это, наверно, не сходя с места, выкинуть чудесное устройство подальше и прожить остаток дней в этом скучном, жалком континууме, куда меня занесло по воле моей мысли транспортное средство.

Все мои честолюбивые потуги постигнуть суть Онтологической Закавыки прошли бесследно. Исчезло всякое желание обрести славу, секс, любовь и богатство. Ничто меня не привлекало. Мне хотелось одного: послать к чертям весь этот пустой мир.

Мне было плохо, очень плохо.

Никогда еще я не испытывал такого разочарования. Даже в дебрях моей заброшенности в «Стране книг» во мне время от времени вспыхивали искры мотивации – достаточные, чтобы хотя бы добывать себе пропитание. Но теперь все иные возможности выглядели одинаково ужасными и бессмысленными. Казалось, мой мозг утонул в трясине полного презрения.

Мой мозг... На поверхность опухшего сознания медленно поднялось смутное понимание.

Конечно!

Я находился внутри своего прежнего тела, но мой мозг – он изменился!

Физические параметры нового мира воздействуют на меня через мое сознание!

Что я потерял? Мысли даются очень тяжело, за исключением одной – послать все к черту... Это решение дается с той же легкостью, с какой я дышу. Так в чем тут дело? Думай, Пол, думай!

Осознание, израненное и болезненное, словно осыпанная солью улитка, проползло в мою голову. Все, что мне нужно сделать, чтобы изменить положение к лучшему, это воспользоваться йо-йо и перенестись куда-нибудь еще!

Но и это понимание не помогло. Почти мгновенно я отказался от решения воспользоваться йо-йо. Но почему?

Я снова попытался представить, как пользуюсь устройством, чтобы убраться отсюда. И в следующее мгновение – снова однозначное отрицание. Третий круг: робкое предложение и твердое отрицание. На этот раз я попытался сосредоточиться на том, что происходит в моей голове. (Мне не хватало кальвиний и их способности перестраивать мои нейроны. К сожалению, эти два ненадежных первобытных сверхсексуальных создания остались в сверхпространстве, где теперь лепят из пластической материи скабрезные фигуры...)