Пол Филиппо - Вавилонские сестры и другие постчеловеки

– Да. Да. Голоден.

– Замечательно! Пойдемте в столовую. Пошли!

Джеззи зацокала по мостовой. Я поспешил броситься ей вдогонку.

Оказавшись позади нее, я увидел, что раскраска Джеззи с лица переходит на затылок, затем на спину и заканчивается красным кругом на ямочке над ягодицами.

Догнав ее, я понял, что в моей голове роятся сотни вопросов.

– Почему вы шли за мной? – задал я первый из них.

– Даже не знаю. Наверное, потому, что вы не похожи на других. Вы меня заинтересовали. Кроме того, меня разобрало любопытство от того, что у вас нет ТИПа. Дай, думаю, посмотрю, как он без него обходится.

– Опять это чертово слово! Может, кто-нибудь соизволит объяснить его мне? – Ни в одном из запрещенных информационных источников, с которыми я ознакомился, ни слова не было сказано о каких-то там ТИПах. Мне захотелось узнать, что это такое, потому что об этом избегали упоминать даже в самых секретных изданиях. Неожиданно меня осенило. – Неужели именно это позволяет вам цитировать такие большие отрывки из книги?

Джеззи рассмеялась. (Ее смех был одновременно и очарователен, и жутковат.)

– Конечно. Неужели вы подумали, что я заучивала отрывки наизусть? Что за старомодная идея! Неужто Охранители до сих пор практикуют подобные вещи? ТИП – это Телепатический Информационный Психоимплатат. Поняли?

Я задумался на мгновение.

– И откуда же вы скачиваете информацию?

– Конечно же, с Вавилона.

– С самого города?!

В ответ снова прозвучал смех.

– В некотором роде. Но не того, который вы видите. С того, что находится под ним. ИОИ.

– Какой такой ИОИ?

– Искусственный Органический Интеллект. Только не говорите, что у вас там такого нет.

Мне вспомнились жуткие сказки далекого детства. Истории о том, что каждый из Сотрапезников всего лишь марионетка, послушная огромному могущественному искусственному мозгу, который управляет ею, дергая за незримые ментальные нити, и который прячется под каким-то гигантским сооружением. Я посмотрел на поверхность сиалонового тротуара, как будто мог пронзить взглядом ее толщу и увидеть огромную мыслящую массу, плавающую в океане питательных веществ.

У меня возникло чувство, будто кто-то щекочет пальцем мой беззащитный открытый позвоночник, но я постарался не обращать внимания на это неприятное ощущение. Все эти создания – в том числе и Джеззи – никак не могут быть бездушными, лишенными разума автоматами. А пропагандистские измышления, которыми меня пичкали всю мою сознательную жизнь, не что иное, как беспардонная, наглая, вопиющая ложь. Мне необходима дополнительная информация, если я хочу хорошенько во всем разобраться.

– Как… как он действует?

– Вообще-то одним словом это не объяснить. Но, проще говоря, Вавилон – это нечто вроде навигационного устройства для межличностного общения, а также вспомогательной памяти. Не говоря уже о том, что он помогает осуществлять такие вещи, как компьютерное взаимодействие машин, дистанционный сбор данных и многое другое.

– Может этот Интеллект читать мысли?

– Ах вот что вас беспокоит! А я-то подумала, у вас вызывает опасение что-то другое. Конечно же, нет! Что же это за приспособление было бы такое? Вавилон только принимает те сигналы, которые ему посылают, и наоборот. Он своего рода ретранслятор. Именно таким его и создали биоинженеры.

Во избежание еще большей сумятицы в мыслях я предпочел поверить ей на слово. Однако следующее предложение Джеззи вновь попробовало на излом мою новообретенную веру.

– Вы очень проголодались? Если пожелаете подождать несколько минут, то я оснащу вас ТИПом – всего один укол наноустройством, – и вам станет значительно лучше. Разумеется, только в том случае, если вы намереваетесь пробыть в Вавилоне достаточно долго.

Вера показалась мне чем-то таким, что имеет толщину всего лишь в пару микронов.

– Я не уверен. То есть, может быть, потом. Не сейчас. То есть если вы не против.

Джеззи улыбнулась, и мы молча зашагали дальше.

Наконец мы подошли к массивному зданию, в портал которого – кстати, полностью лишенный дверей, – заходили существа самого разного вида.

– Столовая, – сообщила Джеззн.

Увидев, как внутрь столовой устремилась скользкая амфибия, я повернулся к новой знакомой.

– Я думал, мы идем туда, где можно поесть.

Лицо Джеззи приняло удивленное выражение.

– Именно с этой целью мы сюда и пришли. – Она смерила меня оценивающим взглядом и, по всей видимости, что-то ТИПнула. – Ты хотел поесть? Один? Как это странно! Нет, мы сюда не затем пришли. Как по-твоему, что означает слово «Сотрапезник»? Ты пришел сюда вместе со мной. Ты получишь удовольствие, вот увидишь.

Прежде чем я успел что-то возразить, Джеззи крепко ухватила меня за запястье и затащила внутрь…

Из десятков рассекателей душа в дальнем конце облицованного кафелем помещения лилась горячая вода, а к потолку поднимался влажный пар. Там многочисленные софонты и инопланетяне, абсолютно голые, мылись сами или мыли друг друга. В помещении стоял несмолкаемый гул голосов и звук струящейся воды, отдаваясь эхом от стен, и я рванулся прочь из этой душевой, но, потрясенный увиденным, выскочил не на улицу, а через внутреннюю дверь, которая вела на балкон. С балкона вниз вела лестница. Я остановился и посмотрел вниз, где увидел похожую на пещеру двухуровневую комнату, заставленную какими-то корытами, столами и прилавками, увешанную полками и заваленную подушками вокруг которых/на которых/в которых орда людей и нелюдей ела/отдыхала/громоздилась. Я издал вопль ужаса, который благополучно утонул в общем пиршественном шуме и гаме, развернулся и бросился обратно. Я проскочил мимо душевых кабинок и пулей вылетел на улицу, натыкаясь на тех, кто оказывался у меня на пути, и несся все вперед и вперед.

Когда же я почувствовал, что в груди больше не осталось воздуха, то остановился, тяжело дыша, и упал.

Я закрыл глаза, словно это могло помочь мне забыть увиденное.

До моего слуха донесся ставший знакомым уже цокот копыт. Я открыл глаза.

– Сдаюсь, Джеззи, – сообщил я стоявшей надо мной женщине. – Можешь имплантировать мне в голову эту штуковину, но только не заставляй меня возвращаться в ту клоаку.

Козлоногая женщина улыбнулась.

– Не собираюсь я с тобой ничего делать. Но должна сказать тебе, что ты капитулируешь перед другим человеком.

– Это почему?

– Потому что я – Джуди, – ответила она.

Я прожил с Джеззи и Джуди целую неделю, прежде чем по различным обрывкам разговоров понял, что они воровки.

Мошенницы. Аферистки. Похитительницы мозгов и расхитительницы больших полушарий.

Разумеется, таковыми они себя ни в коем случае не считали. О своей деятельности Сестры имели совсем другое мнение, которое иногда проскальзывало в их разговорах и которое оправдывало и восславляло ее.