Нил Стивенсон - Криптономикон, часть 1

Рэнди скидывает блейзер, засучивает рукава. Ави словно не замечает жары.

— Значит, это форт Сантьяго. — говорит он и направляется к стене.

— Ты о нем слышал? — Рэнди вздыхает. Воздух такой горячий, что выходит из легких охлажденным на несколько градусов.

— Он есть на видео. — Ави помахивает кассетой.

— Ах да.

Вскоре они перед входом в форт. По обеим сторонам — высеченные из вулканического туфа стражники, испанцы с алебардами, в пышных штанах до колен и конкистадорских шлемах. Они стоят здесь скоро полтысячелетия, сотни тысяч тропических ливней отполировали до блеска каменные тела.

Ави интересует более короткий исторический интервал. Последняя война изуродовала стражников куда сильнее времени и погоды. Он вкладывает пальцы в дырки от пуль, как апостол Фома. Потом отступает на шаг и начинает шептать по-еврейски. Проходят два немца в сандалиях, с «хвостами» на затылке.

— У нас пять минут, — говорит Рэнди.

— Ладно. Потом вернемся.

В чем-то Чарлин права. Минут десять-пятнадцать после бритья кровь сочится из невидимых, безболезненных порезов у Рэнди на шее и на щеках. Мгновения назад эта кровь прокачивалась через желудочки его сердца или циркулировала в той части мозга, которая превращает Рэнди в разумное существо. Теперь выступила наружу, и ее можно стереть ладонью. Граница между Рэнди и внешней средой уничтожена.

Он вынимает большой тюбик сильнейшего солнцезащитного крема, мажет лицо, руки, шею и то место на макушке, где волосы начинают редеть. Потом надевает хлопчатобумажные брюки, мокасы, свободную рубашку и «набрюшник» с джи-пи-эской и парой других необходимых вещей, вроде рулончика туалетной бумаги и одноразового фотоаппарата, спускается в холл и бросает ключи на стойку. Служащие узнают его только со второго взгляда и расплываются в улыбке. Особенно довольны посыльные, может быть, потому, что на нем, в кои-то веки, хорошая обувь. Мокасы — супердорогие и супермодные, Рэнди всегда считал, что в таких ходят только богатые папенькины сынки, но сегодня это самое то.

Посыльные готовы распахнуть парадную дверь, однако Рэнди идет в другую сторону, через холл, мимо бассейна и дальше по пальмовой аллее к каменному парапету набережной. Внизу, в бухточке — гостиничный причал.

Катера еще нет, и Рэнди минуту стоит у парапета. С одной стороны в бухточку можно попасть из парка Рисаля. На скамейках развалились несколько филиппинских бомжей; сидят, смотрят на Рэнди. Рядом с волноломом стоит по колено в воде немолодой человек в семейных трусах и, сжимая заостренную палку, что-то напряженно высматривает в лениво набегающих волнах. Черный вертолет медленно описывает круги в сахарно-белом небе. Это музейный «Хью» времен гражданской войны, он трясется мелкой дрожью и яростно шипит, пролетая над головой.

Из дымки над заливом материализуется катер и на выключенном моторе скользит к причалу. Вода идет складками, как тяжелый ковер. На носу катера корабельным украшением стоит высокая стройная девушка с бухтой каната.

Большие спутниковые тарелки на крыше УСТ смотрят почти прямо вверх, как птичьи купальни возле английского загородного дома: настолько близка Манила к экватору. Цемент вываливается из дырок от пуль и шрапнели, замазанных после войны. В романских арках закреплены кондиционеры, с них капает вода, постепенно растворяя известняковую балюстраду. Известняк черный от какой-то органической слизи, в паучках от корневой системы мелких растений, чьи семена, возможно, занесли с пометом птицы, прилетающие сюда попить и искупаться, — бомжи воздушного царства.

В обшитом панелями конференц-зале дожидаются двенадцать человек, поровну разделенные на боссов за столом и мелкую сошку вдоль стен. Когда входят Ави и Рэнди, начинается кутерьма рукопожатий и обмена визитными карточками. Большая часть фамилий проносится сквозь краткосрочную память Рэнди, как сверхзвуковой истребитель — сквозь систему ПВО отсталой азиатской страны. Остается только стопка карточек в руке. Он раскладывает их на своем участке стола, как чудной старикан — пасьянс на подносе. Ави, разумеется, со всеми уже знаком — обращается запросто, знает про каждого все: имена и возраст детей, увлечения, группу крови, хронические заболевания, любимые книги, расписание светских мероприятий. Собеседники довольны и, слава богу, не обращают внимания на Рэнди.

Из полудюжины воротил трое — пожилые филиппинцы. Один из них — высокопоставленный чиновник УСТ. Второй — президент недавно созданной телекоммуникационной компании «ФилиТел», которая пытается конкурировать с традиционной монополией. Третий — вице-президент компании «24 часа»; ей принадлежит половина манильских универмагов и еще немало в Малайзии. Рэнди с трудом их различает, но, слушая Ави и применяя метод индукции, вскоре может сопоставить лица и визитные карточки.

С остальными проще: это двое американцев, из которых одна — женщина, и японец. На женщине сиреневые лодочки в тон жакету и юбке, того же цвета лак на ногтях. Такое впечатление, что она сошла с телевизионной рекламы накладных ногтей или домашнего перманента. Судя по карточке, это Мэри Энн Карсон, вице-президент «АВКЛА», Азиатский Венчурный Капитал, Лос-Анджелес. Как припоминает Рэнди, это вроде бы американская фирма, которая инвестирует в быстроразвивающиеся азиатские страны. Американец — блондин, с квадратным, как у отставника, лицом. Он собран и немногословен, что в компании Чарлин определили бы как враждебность вследствие подавленности, вызванной скрытым душевным расстройством. Представляет открытый Субикский порт. Японец (щуплый, большая голова в форме перевернутой груши, густые седеющие волосы, очки в тонкой металлической оправе) — вице-президент отделения компании-гиганта по производству бытовой электроники. Он часто улыбается и излучает спокойную уверенность человека, заучившего на память двухтысячестраничную энциклопедию этикета.

Ави почти сразу включает видеокассету, в которой на данный момент заключены семьдесят пять процентов активов корпорации «Эпифит». Ави заказал ее молодой, но сильно продвинутой мультимедийной студии в Сан-Франциско, чем обеспечил сто процентов поступлений студии за этот год. «Пироги крошатся, если резать их слишком тонко», — любит говорить Ави.

Начало пленки содрано с забытого телефильма: испанский галеон идет по бурному морю. Титры: «ЮЖНО-КИТАЙСКОЕ МОРЕ, 1699 ГОД Н. Э.» Саундтрек слизан с оригинальной монозаписи и преобразован в формат Долби. Очень впечатляет.

(«Половина инвесторов „АВКЛА“ — заядлые яхтсмены», — объяснил Ави.)

Монтажный кадр (изготовлен мультимедийной компанией и вмонтирован без сучка без задоринки): просмоленный, усталый впередсмотрящий на марсе смотрит в бронзовую подзорную трубу и кричит по-испански: «Земля!»