Кирилл Еськов - Rossija (reload game)

Наконец картинки закончились. Царь с тяжким стоном повалился на подушку.

Чужой оглядел Иоанна встревоженно, извлек из-за пазухи фляжку:

— Глотните-ка, Ваше Величество! Как лекарство…

— Gratias, — слабым голосом откликнулся Иоанн, — sed ebrietas certe parit insaniam [1] Пьянство определенно порождает безумие. … В смысле — за работой не пью. Тьфу, как латынщина-то ихняя в голове засела!

— Могу латынь убрать, — предложил архангел.

— Nequaquam! [2] Никоим образом! — царь протестующе вскинул ладонь. — А то у меня всегда с ней, проклятой, неладно было. Иностранцы, поди, за спиной пересмеивались — дескать, царь-то малограмотный! Зато теперь — pedicabo ego vos et irrumabo! [3] Вот ужо я вас спереди и сзади! (из «Шестнадцатого стихотворения Катулла», перевод С. Шервинского). — и он расплылся в довольной ухмылке.

— Правильно ли я понимаю, — вежливо осведомился чужой, — что вы, Ваше Величество, пересмотрели свою позицию?

— In corpore, — подтвердил царь. — В смысле — целиком и полностью. Уж если сам Цезарь Август с этим работал… А красиво он их тогда сделал, в Сенате-то! — улыбаясь, вспомнил он. — Знал ведь, что без него у них прямо здесь, в зале, резня и начнется. А он такой, весь в белом — злые вы, уйду я от вас! Отдам, говорит, власть народу, хех!

— Вообще-то, — перебил его архангел, — такие выходки как раз в твоем стиле. В двух отвремлениях ты тоже от власти отказывался, чтобы своего добиться. В одном так и вообще от престола отрекся и возвел на него… впрочем, неважно.

— Я отрекся?! — остолбенел Иоанн, но тут же сообразил: — А, в этом смысле… Отыскал, небось, самое ничтожное в стране ничтожество и дал тому вместо себя посидеть на троне — но так, чтоб тот ногами до полу не доставал? А кого, кстати?

— Да какая разница, — отмахнулся архангел. — Хоть СимОном его назови, хоть ДимОном — лишь бы ногами до полу не доставал, как ты удачно выразился… Но ты главное-то — уразумел? Как Август с вольностями управлялся?

— Ну, in toto … то есть в общих чертах уловил. Хотя… надо будет всё-таки древние книжки почитать. Про то, как у них там всё устроено было. Посидеть бы in angello cum libello [4] Уединившись с книгой. , покумекать бы… Эх, Либерея в Москве осталась… ну да ничего, добудем! Только бы с новгородцами сейчас сторговаться, а уж потом — quos ego! [5] Я вас! (Вергилий, «Энеида»). — и он предвкушающе потряс над головой исхудалым до состояния мощей кулаком. — О, кстати! А из грядущего ты что-нибудь подсказать можешь на ту же тему? Ну, вот как сейчас — прямо в голову, тем же способом?

— А вот этого не могу, — развел руками архангел. — И, чтоб дважды не повторять: всяких изобретений и придумок новых тоже не проси. Информация против вектора времени не передается, с этим у нас строго. Ну, во всяком случае, значимая — та, которая может потом сыграть . Так что — пулемет я вам не дам. И промежуточного патрона тоже не дам… Вот словечки всякие — это можно.

— Так этот ваш язык, со всеми этими словечками и фразочками… Это ты мне его тем же манером в голову вложил? — уточнил на всякий случай царь.

— Только на время наших переговоров. Терпеть не могу все эти «велми», «понеже» и «иже херувимы». Да ты не беспокойся, потом само пройдет.

— Оставь, — попросил царь. — Ad omnem occasionem [6] На всякий случай. .

— Ладно, мне не жалко… Давай всё-таки закончим с формальностями. Так и каков же будет наш положительный ответ?

— Да вот фраза всплыла подходящая, явно из твоих: При всём богатстве выбора другой альтернативы нет.

— Ну и славненько… Да, и вот еще что имей в виду. Я тебе говорил, что чудеса творю. На самом деле — так, да не так. Пределов естества я преступить не могу. Всё, что я делаю — не волшебство, а технологии. Например, тебя я сейчас исцелил при помощи медицины иной эпохи, но фундаментальным законам физики и биологии исцеление твое не противоречит. Так вот, АИ такие вещи учитывает. И в ответку может учинить что-нибудь этакое… ну, что редко бывает. Пределов естества и он преступить не может, но вот какую-нибудь аномалию подбросить — это запросто. Или даже гигантскую флуктуацию … Так что ты не удивляйся, ежели чего.

— Ежели — чего? — переспросил царь.

— Да если б я знал!.. — в голосе архангела впервые за весь разговор прорезалась неуверенность. — Просто будь готов ко всяким неожиданностям и странностям… Ну вот, теперь точно всё. Бывай здоров. Успехов.

— Подожди! — крикнул царь, понимая, что архангел вот-вот исчезнет, а ему нужно еще столько всего у него выспросить…

Архангел же молча шагнул к границе светового круга и канул в нее как в вертикально поставленную водную гладь. Синеватый свет тихо померк, а куда подевалось кресло — царь разглядеть не успел.

Чаша завершила наконец свой полет, со звоном отскочив от каменного пола.

Ливонский клоп продолжил свое прерванное было «стоп-кадром» на полпути пикирование с потолка. Однако бортовой компьютер в его надглоточном ганглии не справился с перерасчетом курса, опоздав дать команду моторным нейронам грудной цепочки, и горизонтальный ветровой снос из-за усилившегося на миг сквозняка увел хитиновый спускаемый модуль за пределы посадочной площадки. Из показаний приборов — термо- и хеморецепторов — следовало, что безвкусный и холодный — а значит, лишенный кровеносных сосудов — камень пола, на который он приземлился, простирается аж до самого края обитаемой Вселенной. Оптические рецепторы же успели отметить стремительно приближающееся сверху по параболической траектории макроскопическое тело органической природы. Возможно, в последний миг жизни клоп дополнительно утвердился в своем стихийном эгалитаризме, убедившись: пятка венценосца решительно ничем не отличается по своим тактико-техническим характеристикам от пяток его подданных. Ужо тебе!

— Святые дары принесли исцеление! — с издевательской интонацией объявил царь, бодро шагая от оставленного скорбного ложа. Оглядел полукруг соратников (эти, в отличие от чаши, продолжали пребывать в изумленной неподвижности), широкими шагами приблизился к оцепенелому Филиппу и, повторяя чужого , умыл лицо реквизированной у того святой водой, перекрестясь на иконы.

— Ну что, други мои верные, — насмешливо продолжил Государь, — докладывайте: как вы тут без меня справлялись? Про Москву можете пропустить — я в курсе.

Шелест изумления прошел по отмершей шеренге.

— Государь! — в глазах Малюты засветился восторг понимания. — Так это всё был хитрый план!.. Ну, прикинуться больным, чтоб, значит, измена-то головы свои змеиные наружу-то и повысунула, и головы те сразу — чик!