Анастасия Медведева - Ловец

— Я знаю об этом. И у меня один вопрос: почему вы заставили моего отца взять вину на себя и сесть в тюрьму вместо Лина.

Боже, я горжусь собой. Я смогла произнести это четким и уверенным голосом — в противовес тому раздраю, что творился сейчас на моей душе.

— Бизнес твоего отца прогорел. А деньги на новое дело он занимал у меня, — отвечает господин Кан, глядя на меня тяжелым взглядом, — Когда произошел тот… несчастный случай, на твоем отце висел огромный долг. И ипотека. Денег брать было неоткуда. И его друг посоветовал ему обменять свой долг на одолжение…

— «Одолжение»? Так вы это называете?! — непроизвольно отступаю от него.

— Я не прощаю долги, Стася. Я бизнесмен. Твой отец хотел принести мне пользу, я дал ему эту возможность. Взамен ты ни в чем не нуждалась…

— Вы сейчас серьезно?.. — еще больше изумляясь, спрашиваю у него.

— У тебя была крыша над головой, работа и ежемесячный доход. У тебя было будущее. Я подарил тебе это будущее. И, поверь, как только бы ты перестала корчить из себя неизвестно что и согласилась работать на меня — твоя жизнь облегчилась бы еще больше. Но ты сама отказалась!

— Да, я отказалась. Я как чувствовала, что не имею морального права работать на человека, упрятавшего моего отца в тюрьму за преступление, которого он не совершал! — произношу хлестко, переставая испытывать к этому человеку какое- либо почтение.

— Ты глупая, Стася. Это не меняется со временем, я был не прав, — резюмирует господин Кан.

— Как уверенно вы заговорили. Словно не чувствуете на себе никакой вины! — бросаю ему в лицо.

— Мой племянник утверждает, что моя привычная жизнь скоро закончится. И что мой сын сядет в тюрьму. Думаю, самое время раскрыть все карты и рассказать все, как есть. Вы, молодежь, всегда уверены в своей правоте. Но вы еще ничего не знаете о жизни.

— Хватит, — прерывает его Чону, — хотите рассказывать правду? Так скажите лучше, куда подевались деньги, которые брат снял перед тем, как вернуться в ваш офис!

— Думаю, ты уже и сам догадался, раз предложил ей звонить отцу с телефона Геннадия, — кивнув на меня, отвечает господин Кан.

— Я не верю в это. Дядя Гена не такой человек… он не мог взять те деньги! И не мог «посоветовать» отцу обменять свой долг на тюрьму! — начинаю заводиться, отступая к Чону и глядя на отца Лина, как на личного врага.

— Мог. И сделал, — спокойно добивает меня тот, — И он знал, чьи это деньги. По сути, он открыл бизнес на деньги твоего брата. Так что то кафе почти по закону принадлежит тебе, — господин Кан встречается взглядом с Чону, — но, что самое забавное, это был их общий долг с твоим отцом, — после этого переводя взгляд на меня, продолжает мужчина, — и то, что Лин до сих пор на свободе — это его заслуга… твоего отца. Так что в какой-то мере данное заведение принадлежит и тебе. Забавно, правда? Учитывая, кем ты там работаешь и за какие гроши.

— Ты…

— Не надо, Чону, — останавливаю его, положив руку ему на грудь, — он пытается вывести тебя из себя.

— Вы что… вместе? — изумление на лице Лина смешано с недоумением и толикой презрения, — ВЫ?!

— У тебя с этим какие-то проблемы? — совладав со своими чувствами, спокойно спрашивает у него Чону.

— СЕРЬЁЗНО?! — Лин даже поднимается на ноги, переводя взгляд на меня, — Ты вообще себя не ценишь, что ли?..

И столько искреннего удивления звучит в его голосе, что я…

— В смысле? — напряженно спрашиваю.

— Он приехал сюда, чтобы мстить за своего брата, — указав на Чону рукой, громко — так, чтобы я точно поняла, произносит Лин, — И когда он приехал, он не знал, что за рулем был я — иначе переломал бы мне кости еще при первой встрече! Он был уверен, что убийца — твой отец! Он и с тобой-то сблизился лишь потому, что ты — дочь убийцы! Влез в доверие, притворился, поди, хорошим мальчиком! А сам только и думал о том, как бы тебя использовать! Что, наверняка скажешь, что любишь его, да?.. Вон как глаза блестят! И ручку ему на грудь складываешь, и останавливаешь его от моего убийства! Героиня, блин! Задалась бы хоть раз вопросом — «кто ты для него»? Что? Не задавалась?.. А я тебе отвечу — средство. Ты для него средство — подобраться ко мне, выяснить всю необходимую информацию… Закатай губу, дура. Он не отвезет тебя в волшебную Корею, где розовые единороги какают скителсом! Да его семья тебя даже на порог не пустит! Такую оборванку! Так что готовься к темным холодным ночам без своего принца, воюющего за мнимую справедливость! И чтоб ты знал, — Лин разворачивается к Чону, — твой брат был заносчивым придурком, считающим, что обстоятельства его появления на свет делают его едва ли не пупом земли. Он приперся сюда, не зная языка и глядя на всех с таким надменным взглядом, что я удивлен, как его таксисты подвозили — лично я бы вышвырнул из салона, не задумываясь…

— Чону, НЕТ! — кричу ему вслед, но не успеваю.

Лин летит на пол без сознания от мощного удара в висок.

А Чону разворачивается к господину Кану и медленно произносит:

— Советую закрыть эту тему и больше не пытаться «рассказывать правду». Это может дорого вам стоить.

— Стася… — едва слышно произносит господин Кан надломленным голосом, — Проверь, он жив?

Медленно подхожу к телу и прикладываю трясущиеся пальцы к шее Лина. Не сразу, но нащупываю пульс…

— Да, — испуганно киваю, переведя взгляд на его отца.

— Слава Богу, — тот оседает на пол, вытирая пот с висков.

— На этом наш разговор считаю законченным, — без интонаций произносит Чону и направляется к выходу, — Стася, иди за мной.

Плетусь следом на негнущихся ногах. Но когда прохожу мимо старика, сидевшего на полу и испуганно глядевшего на тело своего сына, невольно останавливаюсь, услышав тихие слова:

— Ты можешь сейчас не понять меня. Но когда-нибудь, надеюсь, до тебя дойдет… то, что я сделал… это нормально для отца. Я защитил своего сына. Пусть незаконно, но я сделал все, что смог. Но то, что сейчас вытворял он…

— По-вашему, он должен был просто смириться с тем, что вы сделали? — выдавливаю из себя, стараясь не думать и не анализировать.

— Он никогда не станет преемником своего отца. Он просто не сможет работать в компании. Те люди… они намного хуже меня, Стася. И намного опаснее.

— Значит, он заставит их бояться себя, — произношу глухим голосом и выхожу из зала.

На улице нахожу взглядом Чону, но не спешу подходить. Вообще не знаю, как теперь вести себя с ним.

То, что сказал Лин…

Его слова до сих пор звучат в моих ушах…

Кем я была для него? Я действительно была для него дочерью убийцы. Но кем я для него стала? Изменилось ли его отношение ко мне? Или он использовал меня с первой и до последней минуты?

Чону резко разворачивается ко мне и встречает мой взгляд…