Анастасия Медведева - Ловец

Теперь я не знала ответа на этот вопрос.

— Быстрее, — одно его слово — и столько эмоций одновременно овладевают мной.

Он стал по-другому ко мне относиться? Я ему больше не нужна?

Но тогда зачем он зовет меня?.. Он хочет что-то сказать? (на прощание?..)

Иду к Чону и останавливаюсь в метре от него.

— Садись в машину, — кивнув на иномарку, припаркованную за углом, произносит он. У него есть машина?..

Но зачем нам куда-то ехать?..

— Стася, быстрее, — поторапливает Чону.

Забираюсь в салон, и мы тут же трогаемся. Как ни странно, но подъезжаем к моему дому, припарковываемся у обочины, и идем в подъезд. Вместо дяди Сережи на посту сидит какой-то незнакомый мне человек…

— А где…

— Не останавливайся, — прерывает меня Чону и ведет странной дорогой до подъезда.

Подняв голову, я понимаю, что это из-за камер — сейчас мы под них не попадаем. В самом подъезде мы передвигаемся также непривычно, и вместо того, чтобы свернуть к площадке с лифтами, Чону ведет меня к двери на лестницу.

Мы поднимаемся. А затем молодой человек проводит меня в свою квартиру.

— Ты мне объяснишь, что происходит? — спрашиваю у него, когда мы, наконец, останавливаемся в его прихожей.

— Эти три дня тебе придется провести здесь, — отвечает он, проходя по коридору и не глядя на меня.

— Что? Почему? Ты же со всем разобрался.

— Не со всем. Сейчас нужно затихнуть ненадолго… я скажу, когда все закончится.

— О чем ты? — уже искренне недоумеваю, но затем замечаю его взгляд, направленный в гостиную…

Прохожу в комнату и смотрю на экран.

Как раз в этот момент в подъезд заходят десять человек в знакомых костюмах и идут к лифту. Слежу за их перемещением по камерам и застываю, глядя на то, как они останавливаются напротив моей двери.

— Но… — протягиваю, ничего не понимая.

— Ты думала, господин Кан так просто сдастся? — без веселья усмехается Чону, проходя по комнате.

— Он же был раздавлен, когда мы уходили… — продолжаю недоумевать.

— Не настолько, чтобы не позвонить своим головорезам и не отправить их к тебе домой. О! А вот и взлом, — вновь без какой-либо радости «радуется» Чону, глядя на монитор.

Перевожу взгляд туда же и смотрю, как выламывают мою дверь…

— Нужно позвонить в полицию, — произношу каким-то не своим голосом.

— Уже, — коротко отзывается Чону.

А я вспоминаю нового консьержа…

— Время запускать утку, — неожиданно произносит молодой человек.

Оборачиваюсь на него и замечаю гарнитуру в ухе.

— Да, все закончилось. Отправляй в полицию анонимное сообщение. И не надо сейчас начинать про сон — я знаю, кто отправил Стаею в клуб. Работай.

И Чону вытаскивает наушник из уха.

— Это был твой друг? — негромко спрашиваю, вновь разворачиваясь к экрану.

— Да.

— Он тоже говорит по-русски?

— Не говорит. Только понимает, — отзывается Чону, — в данный момент практикуется в изучении языка.

— Зачем ему это?

— Потому что я его знаю.

Странный ответ.

Разворачиваюсь лицом к Чону.

— А ты… задаешь моду в Корее? — спрашиваю с капелькой сарказма в голосе.

— Скажем так, многие хотят быть на меня похожими, — отводя взгляд в сторону, ровно отвечает Чону.

— Почему?

— Потому что я имею некоторую свободу, в отличии от остальных молодых людей моего положения. И не ограничиваю себя какими-то рамками.

— Чего еще я о тебе не знаю? — возвращаясь взглядом к разгрому своей квартиры на экране, спрашиваю спокойно.

— Многого, — звучит ровный ответ.

Ничего не говорю. Да и что тут можно сказать?..

— Я на некоторое время оставлю тебя. Надо разобраться с несколькими делами, — отходя в прихожую, произносит Чону.

— А что с моей квартирой? — отхожу от монитора вслед за ним.

— Полиция уже едет. Благодаря анонимному сообщению нужные люди найдут связь между этим событием и делом трехлетней давности… а, поскольку нападающими были люди господина Кана, в течении нескольких дней он будет приглашен в участок.

— Ты поэтому предложил мне остаться у тебя — ненадолго? — спрашиваю, опустив голову.

— Да.

Понятно.

— Еда в холодильнике.

— По поводу твоего брата…

— Не сейчас, Стася, — прерывает он меня.

Хорошо…

— Когда ты…

— Не жди меня.

Как ножом по сердцу.

— Я приду, когда со всем закончу, — Чону надевает бейсболку и выходит из квартиры. Боже мой… так теперь будет всегда?..

Он будет так со мной общаться?..

Возвращаюсь в гостиную и забираюсь на кресло перед монитором.

Смотрю на то, как разрушается моя жизнь.

Была ли я к этому готова?

Нет, наверно, не была.

Возможно, кто-то спросит, «к чему именно? К разрушению моей жизни или к холодности Чону, когда все закончилось?»

И у меня не будет ответа на этот вопрос.

Когда-нибудь в будущем, лет через десять, кто-то определенно скажет, что наша встреча с Чону — это судьба. Но сейчас, в данный конкретный момент, мне кажется, что это рок.

Глядя на то, как все то небольшое количество вещей, купленных с моих зарплат для обустройства квартиры, превращается в груду хлама, я ощущала, что мои внутренние барьеры падают, оставляя после себя лишь бесконечную пустоту и полное отсутствие каких-либо желаний и мыслей. Я ничего не хочу. Я не хочу ни о чем думать. Я не готова принимать то, что сейчас происходит. Я не готова испытывать что-либо по этому поводу.

Я могу лишь… просто смотреть в экран.

Все.

Чону шел по одной из улиц спального района и пытался успокоить свой разум. Она увидела слишком много. Слишком много… его. Это было личное. Он не хотел, чтобы она когда-нибудь узнала об этой его стороне.

Он не сдержался. Еще пара ударов, и кузен оказался бы в коме. Чону знал, куда бить и как. Этому его научил хен.

Был ли он готов к тому, что услышал от Лина? Конечно, был. Он знал характер брата, он знал о том, что творится в совете директоров. Был он осведомлен и обо всех интригах акционеров. Но чего Чону совсем не понимал, так это — зачем думать о том, что произойдет лет через десять-пятнадцать? Отец еще полон сил. О каких преемниках может идти речь?.. С какой стати этой теме уделяется столько внимания? Зачем делить власть в тот момент, когда лидер жив, здоров и уверенно ведет корабль?

Людская жадность поистине не знает границ.

Стервятники — вот кем были те люди. Теперь Чону был уверен, что именно их отношение к его дяде и вынудило того уехать из страны и открыть свой собственный бизнес. Они просто избавились от того, кто мог бы помочь отцу не обращать внимания на их мнение. Ведь если бы два брата были на одной стороне, остальные акционеры были бы вынуждены прикрыть свои рты и убавить громкость голоса.