Анастасия Медведева - Ловец

Сажусь в машину с тем самым, обозначенным в разговоре с моим гидом, номером. И еду в столицу… Сутки уходят на дорогу, оба водителя успевают сменить друг друга несколько раз — и вот я стою напротив аэропорта с пачкой документов, переданных теми самыми водителями… Наверное, кто-то может назвать мое поведение легкомысленным. Что ж, этот кто-то никогда не был на моем месте — и потому, может выдохнуть спокойно. Я никому не пожелаю оказаться в моем положении: когда ты не знаешь, что ты имеешь, и что ждет тебя впереди…

В такой ситуации остается лишь один вариант — плыть по течению.

Вот я и плыву.

В самолете добиваю себя чтением своих брошюр и отключаюсь на большую часть полета…

Когда выхожу в аэропорту Кореи… до меня, наконец, доходит, куда я прилетела.

Боже… это вообще со мной происходит? Как это произошло?! Куда теперь свернет моя жизнь? На что я вернусь обратно?.. Если учитывать, что эти билеты уже были куплены для меня… Нет, я знаю местную валюту, и даже смогу обменять какую-то сумму…

Наверное, не стоит мне думать об этом сейчас.

Отыскиваю среди встречающих людей молодого парня с табличкой «Привет, Стася!» в руках.

Подхожу к нему и здороваюсь по-корейски. Да, я теперь так могу. На этом мое знание языка пока ограничивается…

Ну, ладно, я скромничаю — но остаться в одиночестве в центре Сеула не рискну.

— Стася? — улыбается мне незнакомый молодой человек.

— Да, — киваю.

— Привет! Я — Джин-хо! — с диким акцентом произносит мой собеседник и кивает, чтобы я шла за ним.

Собственно, иду. А что мне еще остается?

Мы садимся в огромную машину неизвестной мне марки и едем от аэропорта в сторону… да Бог его знает — в какую сторону! В Сеул, наверное. Я еще с местной географией не очень знакома и понятия не имею, как близко между собой располагаются города…

Через какое-то время я просыпаюсь, почувствовав, что машина остановилась… Да, день в пути до Москвы, потом ожидание в аэропорту и сам полет меня слегка добили.

— Дом, — ткнув рукой, почему-то счастливым голосом произносит Джин-хо.

Затем выходит из машины и открывает передо мной дверь.

Когда мы заходим в этот что ни на есть самый настоящий особняк, Джин-хо первым делом фотографирует меня, изумленно разглядывающую картины абстракционистов на стенах…

— Это зачем? — тут же начинаю волноваться, прикрывая рукой лицо — но снимок уже сделан.

Джин-хо некоторое время стоит, задумавшись, а затем отвечает с не менее воодушевленным лицом:

— Надо!

Ну, раз надо, значит…

— Идти… чиститься… — помогая себе жестами, пытается пояснить мне задачу молодой человек.

Боже, а слово-то какое подобрал…

Однако, его русский лучше моего корейского…

— Где я могу взять… — замолкаю, пытаясь понять, как лучше объяснить «полотенце, чистая одежда и так далее»

— Все есть, — вновь помогая себе руками (а проще говоря, отмахиваясь от меня… надо будет заглянуть в словарь жестов, что-то мне подсказывает, что меня ждет много сюрпризов), отвечает Джин-хо.

Затем ставит мой чемодан рядом с диваном и выходит из комнаты (а после — и из дома), строча что-то на телефоне.

Так, ладно. Должно быть, это дом его родителей, и мне предстоит погостить здесь до того, как мне найдут какое-нибудь дешевенькое жилье…

Кстати, а кто он вообще?..

Отгоняя от себя мысли о том, что Чону меня не встретил и вообще — не связывался со мной в течении нескольких дней, иду в ванную.

О! Напрасно я переживала. В этом пентхаусе (и это я про размеры ванной) были и полотенца, и халаты, и даже чистая одежда для меня — и это я еще не говорю о шампунях, гелях для душа и прочих средствах.

Хорошо, что я понятия не имею, что именно находится во всех этих бутыльках!

Моюсь под душем, рассматривая этикетки. О! Знакомое слово! Кажется, это для волос! Понять бы еще, что именно — шампунь или кондиционер…

Методом «проб и ошибок» определяю содержимое нескольких бутыльков с одинаковым дизайном и, наконец, расслабляюсь, очищая свое тело.

Насухо вытираюсь мягким полотенцем и надеваю новое белье, что лежало на видном месте. А затем примеряю легкий сарафан с короткими рукавами. Надо же — все вещи моего размера.

Выхожу из ванной… и встречаюсь с Чону.

Мой кареглазый сосед выглядит замечательно. Родная земля благотворно на него влияет. Глаза блестят, кожа сияет. По поводу одежды вообще промолчу: кажется, его стиль — это мой личный фетиш…

— Привет, — произношу спокойно (я надеюсь), приподнимая волосы у корней и стараясь просушить их быстрее.

— Тапочки, — Чону ставит передо мной пару милых домашних тапочек, — ходи по дому в них.

— Так это дом твоих родителей? — догадываюсь, обуваясь в эту прелесть.

— Это мой дом, — отвечает Чону,

Ага. Ясно.

— Пойдем на кухню, ты должна поесть, — молодой человек разворачивается и предлагает следовать за ним.

Что ж… для справки: кухня здесь больше моей квартиры. Целиком.

— И насколько я здесь? — спрашиваю ровным голосом, забираясь на высокий табурет.

— Где — здесь? — переспрашивает Чону, накладывая мне еду.

— В Корее. У тебя дома, — поясняю.

— Ты хочешь вернуться?

Мне показалось, или в его голосе прозвучало беспокойство?..

— Я вынуждена буду вернуться. Думаю, ты это понимаешь. Мне просто не хватит денег — задержаться здесь надолго. Да и срок пребывания для иностранных граждан… — начинаю, было, я, но Чону меня перебивает:

— Я надеюсь, что ты не захочешь уезжать.

— Как это понимать? — откладываю палочки на тарелку, подняв на молодого человека напряженный взгляд.

— Ну… розовых единорогов, какающих скителсом, здесь, конечно, нет… но мне кажется, ты найдешь много интересного в нашей стране. В наших традициях. В нашей культуре, — отвечает Чону, глядя почему-то на свои ладони, лежащие на столе.

— И за чей счет я буду познавать красоту Кореи? — спрашиваю прямо.

— Почему тебя так волнуют деньги? — чуть нахмурившись, спрашивает Чону.

— Потому что у меня их нет? — предлагаю в качестве ответа.

— Ты не должна об этом беспокоиться, — еще больше хмурится Чону.

— Ты предлагаешь мне отмахнуться от проблемы и пользоваться твоим расположением… до каких пор? — скрестив пальцы в замок, уточняю у него спокойным голосом.

— Что значит «до каких пор»? — Чону поднимает на меня взгляд.

— «Ты и твое расположение». До каких пор будет работать эта функция? — спрашиваю у него.

— Я тебя не понимаю, — качает головой молодой человек, — ты боишься, что я брошу тебя? Оставлю без денег на улице — или что-то типа того?

— Я не «боюсь» этого. Я осознаю реальность происходящего. И спрашиваю прямо. Никакие блага не льются с неба бесконечно. Я должна понимать, что будет происходить с моей жизнью, — отвечаю ровно.