Пэт Кэдиган - Искусники [litres]

Когда хозяйка заведения втянула его таки за свою занавеску, на лице парня боролись два выражения: вызов обстоятельствам и смущение. Бусины закачались, шумно постукивая друг о друга, затем из-за них снова высунулась голова хозяйки.

– А ты, побродяжка, иди гуляй по другой стороне улицы.

Джина показала ей рога и пошла дальше, теперь уже открыто смеясь.

– Чего смешного, побродяжка?

Это ее спросила уже настоящая побродяжка, девица с зелеными волосами, обернутая красным мешком для мусора, на котором несколько раз крупными буквами повторялась надпись «Токсичные отбросы», та же надпись красовалась в виде татуировки у девицы на лбу.

– Радуюсь, что умею танцевать, – сказала Джина.

В «Лесной лужайке» танцевали все, вне зависимости от того, умели они это делать или нет. Музыка гремела так громко, что копы, должно быть, уснули летаргическим сном, раз не реагировали на то, что здесь творилось. Типичный набег, но Марка не было и тут. Прижав ее к гробнице Либераче [16] Владзио Валентино Либераче (1919–1987) – знаменитый американский пианист и шоумэн. , какой-то шибздик по имени Декстер с ноутбуком пытался уверить ее, что стоит целого оркестра, а сбоку знакомый тип с камерой старательно делал вид, что не пытается ее снять.

Впрочем, сегодня он был вполне ничего. Подумав так, она услышала в голове собственный сексуальный смешок, – да какого черта, в конце концов, она тоже могла сделать вид, что представления не имеет, что ему от нее нужно, на какое-то время. И все же это было бы только очередное временное пристанище, не более того. Как чужая квартира, где есть все, чего ни пожелаешь, и ничего своего.

– Что новенького? – спросил он, подрулив ближе.

– То есть, о чем шумят?

– Можно и так. Как пожелаешь, – вполне искренне согласился тот.

Она глянула на шибздика, который ожидал решения своей участи.

– Пошел-ка ты, – сказала Джина ему, после чего он гордо удалился, не желая показывать, что ущемлен.

– Вот, значит, как ты попадаешь на ночные заседания суда: специально забираешься в такие местечки, откуда копы наверняка подбросят? – спросила она.

Он улыбнулся, глянув вниз на склон, где разворачивалось основное веселье. Торговля на лотке «солений» шла вовсю; музыканты уже свернули свои синтезаторы и укатили, звуки теперь рвались только из динамиков, но собравшаяся компания отплясывала столь же лихо и под фанеру. Среди группы самых буйных, стремящихся оторваться по полной, пока не подоспели копы, усердно потел давешний то ли Кларенс, то ли Клоп.

– У меня есть кое-что интересное для тебя, – через некоторое время сообщил тип с камерой.

– Ага, если расскажу тебе то, что мне известно, – сказала Джина. – Не суетись, я все равно ни фига не знаю.

Он смерил ее долгим оценивающим взглядом и пожал плечами.

– А если бы знала – сказала бы?

– Я что тебе – «Новости дня» или «На волне поп-культа»?

– Скорее «Дорогая миссис Не Вешай Нос».

Она ухмыльнулась:

– Трах-тибидох.

– Я бы не возражал.

Марк ей как-то сказал: «Стоит им произнести эти слова – считай, они твои. Можешь крутить ими как хочешь». Как он ею; вот только она Марку никогда таких слов не говорила, ни разу.

Помолчали, потом он пожал плечами.

– Взгляни. – Он выставил режим просмотра и передал камеру Джине. Глядя в окуляр, она увидела Марка, сидевшего на пляже: руки упираются сзади в песок, мечтательный взгляд устремлен в небо. – Я снял это утром. Если судить по его состоянию, он, скорее всего, по-прежнему там, с места не сдвинулся.

Джина вернула камеру.

– Спасибо.

На его лице промелькнуло удивление.

– Мне показалось, что ты ищешь именно его. Я кое-что о тебе разузнал. И о нем тоже. Собственно говоря, пытаясь выяснить что-либо об одном из вас, невозможно не зацепить другого. Кстати, просвети, как человек вообще может называться «Ай-и-си»?

– Ай- е -си, – поправила она. – Проще, чем ты себе представляешь.

С этими словами она соскочила вниз с последнего места успокоения Либераче и пошла прочь.

– Эй, хочешь подброшу? – крикнул он ей вслед. Джина обернулась и пристально посмотрела на него. – То есть, на Мимозу. Тебе не стоит садиться за руль.

– А придется, – ухмыльнулась она. – Слишком накачалась, чтобы идти.

Три широких шага – он нагнал ее и довел до ворот. Чувствуя его руку на своей, она знала, что он не будет настаивать, но согласен на любое ее предложение. Секс, наркотики, рок-н-ролл, – конечно, дорогуша, все сразу или в определенной последовательности?

Черт, да она ему в матери годится, если предположить, что она начала еще девчонкой. Почти девчонкой. Ну и что? Она не шла на поводу у моды и не старалась скрыть, что скоро ей стукнет сорок.

Да, собственно, может, дело было вовсе не в ней, а в нем, и только в нем. Извечное журналистское цыганское любопытство. Коготок увязнет – всей птичке пропасть.

Нет. На Мимозе ждал Марк, а меблированных комнат позади было уже слишком много.

Туда она подоспела как раз вовремя, чтобы заметить наклонившегося над Марком Ударника – вид встревоженный, напомаженные волосы растрепались. Не обращая внимания на свой внешний вид, босс стоял прямо на песке рядом с Марком на коленях – тот теперь лежал навзничь, вглядываясь в таинства ночного неба.

– Сбежал от меня, – сказал Ударник. – Я все старался держать его трезвым. Раз уж ты здесь, помоги мне.

Взгляд Марка медленно скользнул по ней и остановился на лице Джины. «Почему всегда так выходит? – мысленно спросила она у него. – Где ты теперь и что ты там делаешь, когда туда попадаешь? Что я в тебе нашла и почему меня до сих пор к тебе тянет? Не только же из-за музыки или видео».

– Перемена ради машин, – отчетливо сказал Марк.

Ударник подхватил его с одной стороны, она – с другой, после чего удалось поставить Марка на ноги. Цыган-журналист снимал все на видео. Да черт с ним, должен же он получить хоть что-то.

Они отвезли Марка к Ударнику домой и уложили спать на кушетке. Впрочем, он и без того уже то ли спал, то ли был без сознания – не разберешь.

– Меня просили держать его трезвым, – сказал Ударник, стягивая с Марка ботинки, – поэтому я сказал ему, что ты зла на него до смерти, и он может пока пожить у меня.

– Сказала бы я тебе «пошел ты на…», но не испытываю столь дружеских чувств.

– Не хотелось упускать его из виду, чтобы он во что-нибудь не вляпался. Ривера уж разок угостил его суперпургеном, повторение было бы излишним.

Джина поморщилась.

– Господи, почему бы им не почистить его железным ершиком? Ведь после их чистки он мог просто не выжить.

Ударник устало кивнул.

– Да. Но, понимаешь, я узнал уже только потом. И вообще, много еще всякого дерьма потом выплыло. – Он подошел к Джине и внимательно посмотрел ей в глаза. – Будешь продолжать в том же духе, Ривера и тебя угостит своим пургеном.