Пэт Кэдиган - Искусники [litres]

– Нет, к сожалению. Может, кто-то другой бы и смог, но ваша система безопасности стянута крепче, чем крысиная задница. Проникнуть мне удается только через базу данных, которую он добавил к симуляции, да и тут надо быть предельно точным, не допуская задержки и на долю секунды. Чтобы подгадать свой вход на момент до приема дополнительного антуража основной программой. Как было с этой грозой. Потому что до включения в симуляцию подобные элементы технически не являются ее частью. Они находятся в доступной и другим сотрудникам области хранения.

Ривера задумчиво кивнул.

– Значит, прочие сотрудники тоже могут это сделать.

– Если умеют. Это не так легко осуществить, даже зная нужные команды. Не каждый может стать хакером.

Кили тут же стало стыдно за невольно прозвучавшую в его словах гордость. В данный момент гордиться ему было абсолютно нечем.

– А как насчет энергозависимой памяти персональных систем? – спросил Ривера. – Ведь она является лишь частью общей области хранения данных.

Кили охватил гнев.

– А не являются ли такие действия слегка противоправными?

Улыбка, которой Ривера его одарил, выглядела на удивление добродушной.

– Если у тебя вдруг возникло желание порассуждать о законности, мы можем аннулировать твой контракт, и тогда сколько угодно обсуждай эти проблемы с настоящим судьей в настоящем суде.

– А что, если я возьму и сообщу там о том, чем вы тут занимаетесь?

– Ну, если твоим словам не обнаружится никакого подтверждения, тебя осудят за лжесвидетельство. Думаю, нетрудно будет найти другого хакера, – Ривера немного помолчал. – Собственно, это неплохая идея. Хакеры пытаются вломиться к нам постоянно. Обычно мы не отслеживаем тех, которым это не удается, иначе не вылезали бы из судов. Но, видимо, стоит захватить еще одного.

– Давайте, давайте. – Энергично закивал Кили. – Только не откладывайте надолго. Будет шанс показать вам, ублюдкам, что два хакера могут сделать с вашей системой.

Ривера расхохотался, откинув голову назад.

– Ну, теперь самое время исполнить гимн рабочей солидарности, никак не меньше! – Он показал на застывшее на экране изображение кузнечика. – Если хочешь знать, ты отличаешься от этого джентльмена только одним – некоторыми, так сказать, анатомическими особенностями. Но хотя у тебя, в отличие от него, есть яйца, мы тебя крепко за них держим.

– А что вы собираетесь сделать с ним, с человеком, за которым мы следили? Тоже подключить с помощью своего штепсельно-гнездового устройства? Или ему это не светит?

– Наши планы насчет него тебя совершенно не касаются. Продолжай наблюдать, вот и все, – сказал Ривера, поднимаясь с места. – Мне нужно решить еще много других вопросов, прежде чем я займусь нашим общим знакомым. Впрочем, он никуда не денется. – Ривера взял со сверкающего полировкой длинного стола для совещаний, занимавшего середину комнаты, свой кейс. – Перегони мне еще две копии на чипы. Нет, лучше три. Они должны быть готовы к моему приходу завтра утром; другие записи, которые удастся получить к тому времени, тоже сохрани в трех экземплярах. В кухонном уголке есть все необходимое, чтобы приготовить ужин. Все каналы инфолайна к твоим услугам. Боюсь только, сильнодействующих препаратов здесь нет…

– А что, прачечная бастует? – спросил Кили.

– … но если сумеешь раскусить код замка в баре, можешь налакаться коньяка лучшей марки, которую потребляет Команда Наверху. Выпивка хорошего качества не должна вызывать слишком тяжелого похмелья.

После ухода Риверы Кили снова сел за консоль и повторно включил запись, разделив экран пополам, чтобы параллельно с действием видеть скрипты. Если бы удалось найти способ активнее манипулировать дополнительными элементами, возможно, получилось бы не только перемещать имеющуюся информацию, но и добавлять новую для ведения диалога. Все, что его стараниями женщина говорила загипнотизированному перцу, было взято из чаще всего употреблявшихся в игре диалогов, но и тогда он едва не испортил все своими манипуляциями с кузнечиком. Если бы только доктор Фиш мог наведаться сюда с визитом. Однако, если бы этот дом впустил доктора, то и его самого, скорее всего, не зажали бы в такие тиски.

Игровая программа была достаточно сложна, намного изощреннее, чем он считал возможным увидеть в «Диверсификации», но если бы только удалось заставить ее принять вводимые им элементы без завала, тогда могло выйти нечто большее, чем просто втиснуть туда скопированные фантазии самого перца. Можно будет поговорить. Эй, ты, с членом в руке. Можно будет его предупредить.

Аранжировку одного из хитов Ударника под названием «Кого ты любишь?» делал Тео. Сугубо на синтезаторе, конечно. Он бы в сумерках не отличил гитару от любовницы. Если предположить, что таковая у него была. Но надо отдать ему должное: при всех синтезаторских ухищрениях ему удалось сохранить присущий вещи надрыв, словно сорок семь миль продираешься через колючую проволоку с коброй на шее.

Протолкавшись через танцующих на пятачке к показавшейся знакомой фигуре – голова скачет вверх-вниз – кладешь ему руку на плечо, чтобы он обернулся и не ускользнул на этот раз.

Кого ты любишь?

Куколка, скажи-ка еще раз – я что-то не расслышал.

Прости, обозналась, хотя и этот вполне ничего, в другой раз даже можно было бы тут задержаться, представив на минуту, что это все же он. Вместо этого выбираешься обратным ходом наружу, где воздух еще не остыл от дневной жары. Кто-то, стоя на обочине, отбивает ритм палочками на крыше брошенного лимузина.

Кого ты любишь?

Куколка, спроси еще разок, видать, не слышала того, что видел я.

(Мерзкий мост, все вниз и вниз, каждый шаг с грохотом отдается в голове, когда же он кончится? Но надо двигаться дальше).

У заведения «Стань кем хочешь» вдруг замечаешь его: стоит к тебе спиной и разговаривает с женщиной в серебристом кимоно, чьи волосы пламенеют адским огнем, а та постепенно затягивает его внутрь, за занавеску из колючей проволоки, с которой еще капает кровь предыдущей жертвы. Успеваешь схватить его за руку, и тут он оборачивается.

Кого ты любишь?

Что, куколка, ты все ко мне с этим вопросом? Верно, ослышалась вначале.

Даже если это и был он, теперь это другой, хотя выглядит неплохо, даже жаль отпускать его за этот занавес. Он явно не знает, что его там ждет, можно бы его спасти, пусть на время, но все же он – не тот.

(Снова мост, зловещий стук преследует до самого его конца, а там та же личность барабанит, только теперь по золотым мусорным бакам. Золотой мусор не перестает быть мусором. Вперед).