Пэт Кэдиган - Искусники [litres]

– Да, голограмма, – сказал чей-то голос поблизости. – На те деньги, которые Вальжан тратит на голограммы, можно было бы содержать целый новый канал инфолайна. По крайней мере, часть дня.

Существо в центре комнаты вдруг вытянулось и превратилось в столб пламени.

– Ложись! – крикнул Гейб и закрыл голову руками, ожидая взрыва и волны жара. Когда ничего не произошло, он опустил руки и огляделся вокруг. Несколько человек глядели на него с удивлением. Столб огня по-прежнему пламенел в центре комнаты.

Кто-то легко постучал его по голове.

– Думаю, это ваше. – Обернувшись, он увидел, что какая-то женщина протягивает ему пустой бокал. На шелковистом лифе ее платья растекалась мокрая клякса. У женщины на лице отражалась смесь веселья и досады, совсем как у Марли. – Знаешь, если не уверен, что можешь справиться с «Лотосом», лучше к нему не притрагиваться.

– Снято, – сказал новый женский голос. Повернувшись в другую сторону, Гейб увидел девушку небольшого роста с камерой в руке. Не Кариту. Конечно, ее и не должно здесь быть, подумал он, совсем запутавшись. – Это будет очень эффектно, – продолжала та. – Мы специально плеснем еще, вот так, веером. Будет выглядеть, словно он бросает в вас алмазы. Публика просто завизжит от восторга. – Она посмотрела сверху вниз на Гейба. – Не помню, чтобы вы нам подписывали разрешение на видео-права. Не забудьте подписать перед уходом, или мне придется выдумывать какую-нибудь замену.

– Так это видео? – спросил Гейб, окончательно запутавшись.

– За это мне тут и платят.

Женщина продолжала что-то говорить, но он перестал обращать на нее внимание, с трудом поднялся на ноги и обвел взглядом комнату. Если это видео, то Марли с Каритой должны быть где-то поблизости. Он их отыщет, и они вместе пойдут выслеживать охотников за головами.

Он двинулся дальше, озираясь. Лица подплывали к нему ближе, а потом отплывали, покачиваясь, будто раскрашенные воздушные шарики на волнах.

– …посылаю своему агенту фрагменты этих съемок, – бубнил чей-то голос поблизости, – а он все твердит, чтобы я держался подальше от живого видео на таких вечеринках. Не понимаю, почему. Лично я считаю, если камера тебя любит – то любит, никуда от этого не денешься. Меня она любит, поэтому я заслуживаю самых лучших ролей.

Ответа Гейб не услышал, а может, его и не последовало. Тем временем он очутился перед стеной, заполненной множеством экранов, причем все они демонстрировали совершенно различные последовательности образов. Взгляд его заметался между ними, стремясь уловить суть происходящего, накатила волна дурноты.

Тут чья-то рука крепко ухватила его за локоть.

– Вот эта картинка представляет интерес, если вы знаток техно-фантазийного порно. – Теплые пальцы повернули его голову чуть вниз и влево. Перед глазами возникла странная машина золотистого цвета, из ее центра на гибких кронштейнах поднимались два блестящих конуса. Вершина одного конуса двигалась вправо-влево между светящимися знаками, нанесенными на бесконечную ленту из прозрачного материала, поступающую из невидимого источника; вершина второго была погружена в голову женщины, неподвижно сидящей в кресле рядом с машиной.

– Охотники за головами, – прошептал Гейб.

– Почти угадали, но настоящее название – «Потребность знать», – произнес тот же голос ему прямо в ухо. – Истинный приговор современной системе распыления информации. Вам дозволяется знать только то, что вам необходимо знать по мнению царей мира информации. Они называют это «маркетинговыми исследованиями», «эффективным использованием ресурсов» и «борьбой с непроизводительными расходами», но это все та же старая тактика, которую они с успехом применяют уже не первое столетие: получше запутать – пусть их плутают в темноте. Нужно быть этаким сверх-разносторонним человеком ренессансного типа, чтобы понять, что на самом деле происходит. Вы не согласны?

Гейб не мог отвести глаз от образа на экране. Кошмар почище того, что они видели в палате.

– В какой палате?

Значит, он говорит вслух, причем уже не первый раз за сегодняшний вечер.

– Где они просверливают людям головы и качают из них нейротрансмиттеры.

После некоторого молчания голос ответил:

– Должно быть, вы действительно смотрели много техно-фантазийного порно. Мне сразу это стало ясно, с первого взгляда.

Он повернулся, чтобы посмотреть на обладателя голоса. Лица было не разглядеть за преградой из струящихся наподобие вуалей узоров, но это точно не были ни Карита, ни Марли.

– Простите, – сказал он. – Мне надо найти кое-кого.

Дом горел. Нет, это он сам горел. Нет, он стоял в столбе огня. Совершенно о нем позабыл. В замешательстве Гейб попытался выйти из него, но тот двигался вместе с ним, словно завладев его существом. Поглощен огненным столбом; да, программа сегодня определенно глючит. Он попытался разглядеть что-либо за языками пламени. Группка людей, собравшихся возле еще одной машины, аплодировала ему. Гейб отвернулся от них и двинулся мелкими шажками по кругу, стараясь понять, где находится. Вот стена с экранами, наверное, он пришел с той стороны, – нет, вот другая такая же стена, тогда, наверное, оттуда. Люди все еще аплодировали. Вдруг языки пламени разошлись, и он остался стоять за пределами огненного столба. Женщина в расстегнутом пальто типа шинели с бахромой на плечах что-то переключила в машине и потом укоризненно покачала головой.

– Парень, если будешь просто бродить тут, пошатываясь, и не изобразишь ничего поинтереснее, я не смогу использовать тебя.

– Простите, – сказал он. – Мне надо найти кое-кого.

Группа людей исчезла из его поля зрения, а взгляд двинулся вперед, за угол, по длинному коридору. Длинному? Нет, это просто искажение из-за спецэффектов. Из дверного проема выглянула птичья голова робота и несколько секунд разглядывала его, затем из-за нее показалось человеческое лицо и быстро дернулось влево – мол, проходи. Камера, понял он, еще одна камера. Значит, это одно из тех видео вроде «Большого званого вечера», которые выпускает развлекательный канал, подумал он: симулированные вечеринки, частные клубы и бары. Или передача типа «Момент отпуска». Тут он осознал, что все вокруг погружено в музыку, неистовый, бешеный ритм, который побуждал его забыть обо всем и расслабиться, расслабиться до конца.

На самом верху винтовой лестницы он вдруг заметил копну волос цвета темного меда.

– Марли? – спросил он. И принялся проталкиваться меж теплых тел, оттирая их к перилам. Его преследовал словесный град, и, хотя слова отскакивали, площадки следующего этажа он все же достиг, порядком устав.

Еще один коридор; Гейб двинулся по нему, открывая каждую дверь. Некоторые комнаты полны народа, другие – почти пусты, но Марли нигде не было. И вот, наконец, осталась одна комната. Последняя. Дверь полуоткрыта, но он отчего-то замешкался перед ней, хотел было постучать, а потом просто толкнул дверь ногой.