Пэт Кэдиган - Искусники [litres]

Она убрала дреды назад со своего высокого гладкого лба, таким резким и решительным движением запустив в них пятерню, что Гейб со страхом подумал: сейчас оторвет.

– Конечно, нельзя винить только их. Безумия вокруг всего этого хватало, даже еще до расстрела на стадионе во время концерта группы «Бегемот». Ты помнишь, или это было еще до тебя?

Гейб попытался вспомнить, но Джина уже махнула рукой.

– Неважно, возраст, собственно, тут ни при чем, это все забойно заснято на видео, нужно только настроиться на порно-канал катастроф. И увидишь, как похожий на Иисуса юнец в камуфляже одним движением руки лишает жизни тысячу ребятишек, и почувствуешь себя так, как будто ты был там . Хотя и прежде хватало психов с ружьями и ножами, у которых вместо мозгов плескалось дерьмо, как у того типа, застрелившего Леннона.

– Ленина? – озадаченно спросил Гейб.

– Собственно, с таким же успехом он мог застрелить собственный телевизор. Но, знаешь, все жалели певца. Помню, бабка рассказывала, что все жутко расстраивались, и даже через пятнадцать лет после смерти из его записей все еще делали фильмы, только отношение переменилось: вначале его хотели видеть, не желая верить в смерть, а потом уже неважно было, что с ним на самом деле произошло, главное, что можно было смотреть фильмы. Так сварганили симуляцию, долбаную симуляцию этого человека, даже начали устраивать симулированные интервью и получать симулированные ответы на симулированные вопросы, пока наследники не воспротивились и не запретили такую практику. – Она остановила на нем вопрошающий взгляд. – Ты понимаешь хоть единое слово из того, что я тебе говорю?

Гейб крепко задумался.

– Ну, насколько мне известно, права переходят в общий доступ через сто пятьдесят лет после смерти, если нет наследников. Но с наследниками временной предел уже другой, и требуется разрешение…

– Мне хочется, чтобы мы что-то значили в жизни, – сказала она. – Чтобы чертова музыка что-то значила, и люди тоже. Совершенно не желаю, чтобы рок-н-ролльное порно соседствовало с медицинским, военным, оружейным и кухонным порно – черт, со всем этим проклятым, долбаным видеопорно. – Она махнула рукой на голографическую проекцию; гитара снова горела. – Они позаботились зафиксировать его, чтобы продлить его жизнь. Им невдомек, что он и без того жил бы вечно, потому что песня рождалась в нем, шла от сердца, от настоящего чувства, поэтому и была истинной, настоящей. Мне хочется, чтобы музыка шла у людей изнутри, из самого их долбаного существа, чтобы она заставляла их чувствовать себя живыми, а не очередной группкой дергающихся дебилов на видео с высоким разрешением!

Она обхватила руками колени. Гейб коснулся ее плеча, желая предложить какую-то помощь и не имея ни малейшего представления, чем он может помочь.

– Вот почему я собираюсь сделать это, – сказала она после небольшой паузы.

– Что сделать? – спросил он.

– Перемену ради машин.

Он потер скулу в том месте, где она ударила его – теперь казалось, сотню лет назад.

Неожиданно она шлепнула его по ноге.

– И тут появляешься ты. – Она поднялась и протянула ему руку. – Пойдем. Прогуляемся чуток.

Он с опаской поглядел на протянутую руку.

– Не бойся, не буду тебя больше бить. То был несчастный случай, сколько еще раз повторять.

– Не в этом дело, – медленно проговорил он, не отрывая взгляда от ее руки. – А это… будет дальняя прогулка?

– Дальше ты никогда в жизни не забирался. – Схватив его за шиворот, она подняла его на ноги.

Из пронизанной цветными вспышками темноты выплыл знак – на простой белой плоскости красной светящейся краской, без голограмм и прочих выкрутасов, было написано: «Обрезки (2 напитка минимум)». Гейб остановился как вкопанный и уставился на надпись. Она ничего ему не говорила, но почему-то вдруг возникла перед глазами, выделившись из сумятицы прочих образов.

Джина взяла его за руку.

– Только не говори, что имеешь тайную страсть и к медицинскому порно.

– О, если вы один раз наблюдали, как делают трахеотомию – вы видели их все, – скучным голосом проговорил он, пока Джина тянула его дальше. Субстанция, которую он выпил, похоже, восстановила себя в правах в его организме, или кто-то ему добавил – этого он не мог вспомнить, – но теперь он шагал через сад стилизованных, возможно, искусственных деревьев, чьи ветви напоминали кристаллическую решетку или зигзаги молний. Вроде, было такое местечко на юге, где делали что-то чудное с деревьями, отчего листва у них становилась похожей на кружево. Большая туристская достопримечательность.

При этом улица выглядела как длинный темный туннель, и земли под ногами видно не было, поэтому он мог на каждом шагу угодить в какую-нибудь зияющую яму. Но, судя по поведению Джины, та была уверена, что под ногами твердая земля.

Тут он понял, что действительно находится в длинном темном туннеле, поднимается по нему наверх, пригибая голову, потому что потолок нависает очень низко. А Джина все тянет его за собой, и он думает – она была права, это действительно самая дальняя прогулка в его жизни, – как вдруг они попадают прямо во взрыв света и звуков.

Джина обнимает его обеими руками сзади и ведет в таком положении дальше сквозь хаос. Навстречу, прямо в лицо, плывет прозрачный шар величиной с арбуз, отворачивая вверх в последний момент. Гейб останавливается и смотрит ему вслед; на боку у воздушного шара из маленьких светящихся точек складываются слова: ЕЩЁ НАРКОТИКОВ. Он смеется и прислоняется к Джине, накрывая ее руки своими. «Нет, думаю, уже хватит», – бормочет он себе под нос. Джина тоже что-то говорит, но не ему. Это неважно – он наслаждается ощущением обнимающих его рук. Он уже успел забыть, до чего приятно ощущать это по-настоящему, а не в виртукостюме.

«Все твое тело – сплошной виртукостюм» , – произнес голос Кариты у него в голове.

Тогда, значит, мозг – это видеошлем, сонно продолжил он эту мысль и осмотрелся. На сцене в дальнем конце комнаты какая-то женщина, державшая в руках странное устройство, напоминавшее уродливую помесь лопаты и клавиатуры, что-то кричала во всю мочь своих легких. Время от времени она грохала широкой частью своего инструмента о сцену. После третьего раза он заметил, что из места удара сыпятся искры.

Да, его тело было виртукостюмом, мозг – видеошлемом, но вот программа, похоже, совсем заглючила.

ЕЩЁ НАРКОТИКОВ.

Он сразу понял, что она барабанщица, но какое-то время ушло на осознание того, что ее фамилия была Нечто . Золотистый оттенок ее кожи был гораздо более желтым, чем у Кэтрин, но ей шло. На ней это было Нечто. Шуточки Гейба насчет Нечто ее не особенно впечатлили, но она, по крайней мере, не стала бить его своими палочками. Вместо этого она измывалась с их помощью над столом.