Пэт Кэдиган - Искусники [litres]

Джина сглотнула и потерла ладони, когда точка зрения сместилась вбок, и обнаружилось, что на постели лежат двое. Взгляд двинулся вдоль очертаний второй фигуры, затем снова – врезка ночной парковки, где теперь можно было различить лица людей, их невообразимые одеяния, резкие движения, похожие на танцевальные; потом опять кровать и лицо спящего Марка. Но теперь на нем не было умиротворения – изможденное, оно напоминало застывшую маску, немногим отличавшуюся от выражения ушедших туда, откуда уже нет возврата.

Невыносимо долго перемещался взгляд с лица Марка на ее собственное, задержавшись по пути на черноте дредов, контрастно оттенявшей бледность его лица, затем прорисовал контраст с ее темно-коричневой кожей и дал убедиться, что оба глаза у нее закрыты, но беспокойно движутся под веками.

Снова врезка сцены набега на парковке, теперь с поверхности земли: там какая-то буйная блондинка с развевающимися в пышных волосах разноцветными перьями манила их за собой в самую гущу танцующих. Потом к женщине присоединился широко улыбавшийся молодой парень с дредами до самого пояса и поднятыми на лоб откидными стеклами солнечных очков.

Опять кровать: теперь взгляд сосредоточился на соприкасающихся головах Марка и Джины, потом сместился на его лицо и показал, что и его глаза под веками двигаются. И снова ее лицо.

Врезка: центр огромной толпы людей, и точка наблюдения колеблется, притягиваемая яркими прожекторами. Поднявшись к ним, она начинает вращаться, все быстрее и быстрее, временами выхватывая из толпы отдельные лица, пока все вокруг не сливается в одну пеструю полосу, а взгляд не переключается резко снова на кровать.

Вниз по ее плечу и руке, укрытым простыней, и вдруг – тротуар Голливудского бульвара под жарящим солнцем, мимо проплывают вывески салонов «Стань кем хочешь» и видеосалонов; короткая остановка перед Китайским кинотеатром, где прохожие старательно примеряются к отпечаткам ступней на тротуаре и позируют перед фотокамерами. В кадр влетает молоденькая девушка в красном пакете для мусора, на котором красуются надписи крупными буквами: ОПАСНЫЕ ОТБРОСЫ, она машет кулаками и яростно шевелит губами. Взгляд отворачивается от нее, будто смотрящий человек уклоняется от ударов; еще несколько бродяг собрались посмотреть на потеху; количество любопытных лиц растет, растет, и одновременно они отдаляются, превращаясь в береговую гальку. Взгляд переносится вверх, к бело-серому небу, где в тенях облаков угадываются складки и изгибы простыней; постепенно все цвета растворяются в белизне, и музыка затихает.

На экране вновь появилось изображение мозга Марка с янтарными огоньками.

– Все, я закончил, – ясно произнес голос Марка в динамиках. – Вытащи провода, хорошо?

Он уже подал команду на отсоединение. Джина наклонилась и убрала провода от головы Марка. На какое-то время показалось, что он больше не двинется. Но Марк глубоко вздохнул и сел, широко улыбаясь ей.

– Ну как, вполне внятно, верно?

– Великолепно, – отозвалась она. – Если кому-нибудь интересно старье – я имею в виду и мелодию, и персонажей.

– Предполагается, как говорил Ударник, что мы будем слушать музыку современных групп, брать у них всякие их образы и картинки и компоновать, как нам вздумается. – Он поднял брови и подвигал ими. – Понимаешь, теперь мы настоящие синтезаторы. Настоящие искусники.

Джина молча посмотрела на него. На ее губах застыл вопрос: «Хочешь это обсудить?», – но она так ничего и не сказала.

– Хочешь попробовать? – спросил он.

– Здесь только один комплект оборудования.

– Мы принесем еще один. Из твоей комнаты.

– Там ничего такого не было, когда я проснулась.

– Думаю, сейчас есть. – Его взгляд был прям и ясен.

– Да? Тогда можно соединить их вместе.

– Правда? – Глаза его засияли. – Ты, правда, этого хочешь?

– Нет. – Сказав это, она прикусила щеку, чтобы не выдать свое вранье.

Марк подтянул колени к себе и обнял их руками.

– Как ты думаешь, почему они разрешили нам улизнуть и сделать это?

– А почему ты считаешь, что мы куда-то улизнули? – Она глянула на потемневший экран монитора. – Думаю, они за всем этим замечательно наблюдали.

Еще не договорив, она поняла, что именно так и было: они наверняка наблюдали, подслушивали и подглядывали, как принято после операций на мозге. Просто не афишировали данное обстоятельство. И, наклонившись к самому его лицу, тихо добавила:

– Так что с экспериментами лучше немного повременить.

Погладив ее по щеке, Марк притянул Джину к себе, на узкую кушетку.

Сначала она даже не поняла, что он делает и сознает ли, что делает. А потом уже сама помогала ему снять трико, одновременно срывая одежду с себя. Его нетерпение удивило Джину еще больше, чем ее собственное. Действительно, как два подростка, украдкой спешащие воспользоваться кратким мигом, когда им удалось остаться наедине.

Тело и сознание Джины охватило мощное теплое чувство взаимного узнавания – казалось, они знают друг в друге все, причем никогда вообще и не жили отдельно друг от друга.

Мэнни просмотрел новое видео, если его можно было так назвать, два раза подряд, не обращая внимания на беспрестанную болтовню Трэвиса, то комментировавшего удивительную ясность и реалистичность изображения, то несшего еще какую-то чушь. Неспособность Трэвиса установить полную систему наблюдения в комнатах по-прежнему его злила.

А видео действительно было замечательным, как Трэвис и говорил. Оставалось только надеяться, что по возвращении в Штаты удастся направить способности этого полуперегоревшего кадра в нужное русло.

На одном из множества экранов, встроенных в стены офиса Рэйны Коппертуэйт, какая-то актриса с копной черных волос скрестила руки на груди с недовольным видом:

– Неужели нельзя заменить их, скажем, парочкой восточноевропейских овчарок?

– И не мечтай, – отрезала Рэйна Коппертуэйт. – А теперь иди и умри. Но на этот раз изобрази нечто похожее на смерть, а не на серию оргазмов. – Она стукнула по консоли, отключив звук, и устало вздохнула. – Ей прекрасно известно, что ее героиня замерзает в снегах, окруженная волками, которые вот-вот съедят ее, но также ей известно, что эти чувства будут добавлены позже, во время доводки. И чего стараться? А моя обязанность во время съемок – следить, чтобы они играли именно то, что требуется, а не то, чего бы им в данный момент хотелось.

Она широким жестом показала на прочие экраны, где отражалось множество других фильмов на разных стадиях готовности, и ослепила его своей фирменной улыбкой в миллион ватт. Гейб заморгал.