Брюс Стерлинг - Схизматрица Плюс

– Победа будет за мной! – глаза ее снова были сухи. – За нами! Мы оба будем юными и сильными. Вот увидишь.

Государство Совета Голдрейх-Тримейн 16.04.53

Эту встречу Линдсей откладывал сколько мог. Но теперь ему уже недостаточно было одних ингибиторов да диеты. Ему шел шестьдесят девятый год.

Демортализационная клиника располагалась на окраине Голдрейх-Тримейна, в растущей грозди надувных пузырей. Пузыри, связанные между собой трубами, могли возникать либо исчезнуть за одну ночь – идеальное обиталище для Черных Медиков и прочих сомнительных компаний.

Здесь скрывались механисты, желавшие продлить себе жизнь шейперскими способами – и не желавшие при этом попадать под юрисдикцию шейперов. Спрос и предложение порождали коррупцию, а тем временем Голдрейх-Тримейн богател, обрастал жирком и расслаблялся. Столица тратила больше, чем зарабатывала, бреши в экономике латались теневыми деньгами.

Страх вынудил-таки Линдсея пойти на это, страх оказаться в немощи, когда все развалится окончательно.

Росс обещал полную анонимность. Все будет сделано мгновенно, за день, максимум – за два.

– Я не хочу ничего серьезного, – сказал он пожилой даме. – Просто декатаболизм.

– Документация по вашей генетической линии у вас с собой?

– Нет.

– Это осложняет дело. – Теневая деморталистка взирала на него, странно, совсем по-девчоночьи склонив голову набок. – Геном определяет природу возможных осложнений. Старение – естественное или по совокупности повреждений?

– Естественное.

– Тогда можно попробовать процедуру погрубее. Гормонотерапия плюс вымывание свободных радикалов антиоксидантами. Быстро и грязно, зато это вернет вам живость.

Линдсей вспомнил странноватую кожу Понпьянскула.

– А какой процедурой пользуетесь вы сами?

– Это секрет.

– Сколько вам лет?

Дама улыбнулась.

– Не нужно спрашивать о таких вещах. Чем меньше мы друг о друге знаем, тем лучше.

Линдсей послал ей взгляд. Дама взгляда не уловила. Он взглянул снова… И понял: она не знает этого языка. По спине Линдсея пробежал холодок беспокойства.

– Нет, так я не могу, – сказал он. – Я вам не очень доверяю.

Линдсей поплыл к выходу из пузыря, прочь от сканеров и пробоотборников, служивших ядром этого маленького небесного тела.

– Неужели вас смущают наши цены, доктор Абеляр Мавридес? – сказала дама вдогонку.

Сознание заработало в бешеном темпе. Сбылись самые худшие предположения! Он обернулся, решив ее осадить:

– Вас кто-то ввел в заблуждение.

– У нас имеется собственная разведслужба.

Он внимательно к ней пригляделся. Морщинки на лице чуточку не на месте, не совпадают со структурой лицевых мышц.

– Вы молоды, – сказал Линдсей. – Только выглядите старо.

– Значит, мы с вами – собратья по одному и тому же мошенничеству. Впрочем, для вас оно – лишь одно из многих.

– Росс уверял меня в вашей надежности. Зачем же рисковать работой, оскорбляя меня?

– Нам нужна правда.

Он пристально посмотрел на нее:

– И всего-то? Попробуйте дедуктивный метод. А в данный момент давайте говорить разумно.

Молодая женщина разгладила свою медицинскую куртку морщинистыми руками.

– Представьте, что я – зритель в театре, доктор Мавридес, и расскажите мне о своей идеологии.

– Нет у меня никакой идеологии.

– А как же с Замирением Инвесторов? Со всеми этими пацифистскими пьесами? Думаете, это инвесторское мошенничество излечит Схизму?

– Вы, оказывается, еще моложе, чем я думал. Задавать такие вопросы может лишь тот, кто никогда не видел войны.

Она перешла на крик:

– Нас вырастили при Замирении! Нам с детского сада твердили, что война побеждена любовью и разумом! Но мы читали историю! И не в обработке Джулиано – а как все было на самом деле! Вы знаете, что случилось с сообществами, в которых нововведения не прижились? В лучшем случае их загнали на какие-нибудь ужасные аванпосты! В худшем – их травят, уничтожают поодиночке, науськивают друг на друга…

Правдивость этих слов ранила больно.

– Но некоторые живут!

Девушка рассмеялась:

– Вы ведь дикий, для чего же вам заботиться о нас? Жизнь и душа ваши – глупость.

– Вы из людей Маргарет Джулиано, – сказал Линдсей. – Из сверхспособных.

Линдсей с интересом разглядывал ее: раньше он никогда не встречал сверхспособных. Считалось, что они строго изолированы, что их непрерывно изучают.

– Маргарет Джулиано… – проговорила она. – Из вашей Полночной лиги. Она помогла нас сконструировать. Она – за разрядку. Падет Замирение, падем и мы вместе с ней. За нами постоянно подглядывают, шпионят, ищут наши ошибки… – Глаза, обрамленные морщинами, дико пылали. – Вы представляете себе наш потенциал? Ни законов, ни душ, ни границ! Но нас окружили кольцом догм. Фальшивые войны, дурацкие лояльности. Куча хлама, именуемая Схизматрицей. Другие погрязли в ее болоте, прячась от полной свободы, но мы хотим всей правды, без оговорок. Мы принимаем действительность такой, как она есть. Мы должны раскрыть глаза всем, и если для этого потребуется некий катаклизм, то тысячи людей готовы…

– Нет уж, подождите, – перебил ее Линдсей. Если она из сверхспособных, ей не больше тридцати… Его ужаснула фанатичность, с которой девушка готова была повторить его ошибки. Его – и Веры… – Вы слишком молоды для однозначных, окончательных решений. Ради бога, не нужно пуризма, не нужно запальчивости, пусть все утрясется, подождите лет пятьдесят. Подождите сто лет. Времени у вас – сколько угодно.

– Мы не приемлем того образа мыслей, которого от нас ждут. И поэтому нас хотят убить. Но прежде, чем это у них получится, мы вскроем череп мира и введем туда свои иглы.

– Подождите, – остановил ее Линдсей. – Возможно, Замирение обречено. Но себя-то вы можете спасти! Вы умны. Вы можете…

– Жизнь – анекдот, друг мой. А смерть – его кульминация.

Девушка подняла руку и исчезла.

– Что вы?.. – ахнул Линдсей – и осекся. Голос его прозвучал как-то странно. Казалось, в помещении изменилась акустика. Однако машины все так же тихонько жужжали и попискивали.

Линдсей подплыл к ним.

– Алло, девушка! Давайте сначала побеседуем. Поверьте, я в состоянии вас понять!

Голос его стал явно другим – пропала слабая старческая хрипотца. Он тронул горло левой рукой – оказалось, подбородок оброс густой щетиной. Удивленный, он подергал ее – да, волосы его, настоящие.

Подплыв поближе к машинам, он дотронулся до одной. Металл смялся под пальцами. Линдсей яростно сжал кулак. Корпус немедленно раскрошился, сквозь дыру он увидел хрупкие конструкции из целлюлозы и пластика. Он рванул другую машину. Снова – макет. А в центре комплекса прилежно гудел и попискивал детский магнитофончик. Подхватив его левой рукой, Линдсей вдруг почувствовал свою руку: мышцы заныли.