Нил Стивенсон - Падение, или Додж в Аду. Книга вторая

И тут Эл узнал, что власть его не безгранична. Он не сумел разрушить Твердыню. В силу своего расположения в средоточии Земли, где сплетаются четыре горных хребта, она служит для самой ткани Земли как бы замковым камнем свода. Уничтожить ее, даже будь это в его силах, значило бы обратить Землю в хаос и оставить ее души без приюта.

Однако у Эла все же был способ избавиться от Ждода раз и навсегда: запереть его внутри. Так что Эл сделал исполинский горн в жерле ближайшего вулкана и велел армиям ульдармов везти со всех концов Земли неимоверное количество железа, для чего заново отстроил мост. По его велению холмы-великаны вырубили наковальню из целой горы и сковали на ней железные обручи и цепи. Обручи были шириной с дорогу, а каждое звено цепей – с дом. Ими оковали всю Твердыню. Окна закрыли железными плитами, двери – каменными. Сверху поставили железный купол из огромных изогнутых пластин и соединили их заклепками толщиной с древесные стволы. Эл тем временем создал замо€к для петель, которыми соединялись все обручи и цепи. Когда все входы, включая отверстия для нечистот, были заколочены, он повернул ключ в замке, навеки заточив Ждода внутри. Затем Эл обрушил мост, сбросил обломки в Бездну и вернулся во Дворец. С тех пор Ждод ни разу не ступал на Землю.

Плетея тронула струны арфы, нота постепенно затихла. Песня окончилась.

Лин только этого и ждал.

– Погоди. Ты не можешь остановиться в этом месте и не сказать, как Эл поступил с ключом.

– На обратном пути, разрушив мост, Эл швырнул ключ вслед за его обломками, – ответила Плетея.

– Какое-то на редкость легкомысленное обращение с предметом, способным выпустить на свободу злейшего врага, – заметил Лин.

Плетея отлично понимала, что Лин за свою молодую жизнь слышал версии этой истории много раз и сейчас нарочно разыгрывает изумление.

– Бездна – трещина в мире. Она бездонна, как ясно из самого слова. Ключ растворился в хаосе. Перестал существовать.

– И все равно очень безответственно, – настаивал Лин.

– Ключ был железный и размером со столетний дуб, – сказала Плетея. – Поднять его на вершину Столпа было бы неимоверно трудно, да и бессмысленно. Эл его уничтожил.

– Замок можно вскрыть.

– Только не замок, сделанный Элом.

– Меньше чем в дне пути отсюда лежит Восточный Отщеп, – сказал Корвус. – Многие тамошние жители никогда не выходили за пределы стен, защищающих его от волков. Однако те, кто выходит, оказываются прямиком в Заплутанье.

При этом слове Мард и Лин легонько поклонились в направлении середины Земли: обращение к Элу на случай, если Эл слушает и о них печется.

В приличном обществе область материка за Восточным Отщепом между Пролетом на севере и горами на юге называли «Озерный край». «Заплутаньем» именовалось то же самое место, но обычно это слово употребляли только в древней поэзии самого мрачного толка, или когда пугали детей, или когда убеждали близких туда не соваться. Прим подумала, что, если они отправляются туда, Корвусу стоило бы осторожнее выбирать выражения.

– По-своему очень красивое место, – продолжал Корвус, – но лабиринт протоков соединен так, что сам Плутон не разберется. У меня, как у огромного говорящего ворона, есть ряд преимуществ, но, не умей я летать, я бы не сунулся туда без надежного проводника. Фергуул – такой проводник.

– Спасибо, что взял на себя труд переправиться через разлом, – заметил Пеган. – Ведь ты мог бы просто встретить нас завтра в Восточном Отщепе!

Фергуул ответил благодарственным кивком, но тут же отвел взгляд.

– Не все из нас отправятся в Восточный Отщеп, – объявил Корвус. – Во всяком случае, завтра. Так что это был единственный способ ненадолго собрать всех вместе.

Прим видела, что Пеган разозлился, но овладел собой:

– Коли так, может, ты немного подробнее расскажешь о дальнейших планах? До сих пор я полагал, что Подвиг требует отправиться на материк.

– Да, – ответил Корвус, – но есть еще один участник Подвига, без которого, я полагаю, нам не обойтись. Его надо забрать южнее. Довольно легкое путешествие по морю. Однако незачем отправляться всем.

Плетея, ненавидевшая путешествие по морю, облегченно вздохнула. Бурр тоже обрадовался: на корабле у него не было особых дел, и он изводился от скуки.

– Быть может, на суше я смогу быть не только балластом, – заметила Эдда.

– Мы думаем одинаково, – сказал Корвус. – У наших отсутствующих хозяев есть корабль много больше, чем у Робста. На него ты сможешь погрузиться, не возбуждая сверх меры суеверие матросов. Плетея, Бурр и Фергуул поплывут с тобой, а сойдя на сушу, вы двинетесь на восток – о частностях позаботится Фергуул – готовить некоторые аспекты Подвига. Добывать легендарное оружие. Рыться в тайных архивах. А тем временем мы, остальные, если Робст согласится, поплывем с ним за недостающим участником на юг.

Прим ужасно расстроилась, что не отправится на материк (и не будет добывать легендарное оружие и рыться в тайных архивах!). Ей потребовалось некоторое время, чтобы совладать с чувствами.

– Ты только что сказал «южнее». Теперь уже «на юг», – заметил Пеган. – Простыми словами, где этот человек?

– Точно сказать нельзя, – ответил Корвус, – но, по последним сведениям, он занимался некими исследованиями, которые имеют смысл, только если он на берегу Новейшего разлома.

Пеган не мог поверить своим ушам.

– Но этот разлом идет через Последний оскол!

– Да, – ответил Корвус и нервно отпрыгнул вбок.

– Это почти там же, где Торавитранакс! – воскликнула Прим.

Пеган сказал бы то же самое гневно, а вот Прим не сумела скрыть своей радости.

– Да, – признал Корвус. – И будет проще, если мы сразу скажем Робсту, какова наша цель. Как только выйдем в море, я предупрежу его, что нам надо будет заглянуть на Последний оскол.

– Это значит − проплыть под самыми башнями Второэла… – начал Пеган. Так обычно для краткости называли Второэлгород.

– На таком маленьком суденышке иначе никак, – вставил Лин.

– Тогда понятно, почему Эдда и Бурр не могут плыть с нами, – закончил Пеган.

Прим не совсем его поняла. Вероятно, это было как-то связано с тем, что одна из прошлых жизней Бурра оборвалась в схватке с ангелом, как третьего дня рассказала Эдда. Элобоязненные жители Второэла, безусловно, расценят это как пятно на репутации.

Прим заметила, что Эдда спит мало, а может, и вовсе не спит. Великанша допоздна засиживалась с Пеганом, но, как бы рано Прим ни поднялась, Эдда была уже на ногах и чем-нибудь занималась. В тот вечер Пеган изменил своим привычкам и лег рано. Его храп не давал Прим уснуть, и она спустилась на первый этаж, в комнату, где они сложили вещи. Там был и футляр с картами. Прим хотела развернуть большую – свою любимую – и освежить в памяти. Однако, сходя по лестнице, она увидела отблески лампы на стене, а заглянув в комнату, обнаружила там Эдду. Великанша сидела на полу, скрестив ноги и развернув на коленях пострадавшую от сырости карту. Краска поплыла, некоторые стежки распустились. Прим попробовала бы спасти, что можно, но Эдда не ограничилась полумерами – просто счистила со шкуры поврежденные участки и, ловко орудуя иглой, начала воссоздавать их заново. Старые дырочки от иглы, пятна краски, то, сильнее или слабее выцвела кожа, должны были напоминать, где, по мнению составителей карты, текут реки, стоят города и тянутся хребты, однако, подойдя ближе, Прим увидела, что великанша вовсе не старается сберечь ту историю, которую прежде рассказывала карта.