Нил Стивенсон - Падение, или Додж в Аду. Книга первая [litres]

– А. ККК-навет. Хороший вопрос. Рад, что вы его задали, – сказал Тед, Сын Аарона (это значилось на бедже, приколотом к его стопроцентно хлопковому тактическому библейскому комбинезону).

Он снял сияющую белую каску, как будто одно упоминание ККК-навета грозило сорвать ему крышу. Теплый летний ветерок трепал редеющие седые волосы и, возможно, испарял часть стекающего с головы пота. Тед глянул наверх, словно проверяя, не смотрит ли с неба разгневанный Иегова. Однако там не было ничего, кроме кучевых облаков в синеве и стальной перекладины двухсотфутового креста. Который пока не пылал. Монтажники еще не закончили систему труб для подачи природного газа к горелкам.

– Жена с меня шкуру спустит, ежели мы не уйдем в тень, – заметил Тед. – Давайте под тент, и я вам объясню, че и как.

– За что она с вас шкуру спустит? – полюбопытствовала Анна-Соленн, пока они шли к навесу. Джулиан тем временем засмотрелся на трех ягнят, играющих в загончике из сетки-рабицы.

– Меланома, – ответил Тед. – Надо ехать в Айова-Сити.

Он проговорил это рассеянно, потому что ему как раз пришел голосовой вызов, для остальных – чуть слышное треньканье из наушников, болтающихся на дужках его защитных очков. Тед указательными пальцами заткнул их в уши, кивком попросил его извинить, надел каску и заковылял к загону с живностью. Очевидно, его обязанности как Сына Аарона включали не только деятельность прораба, но и осмотр жертвенных агнцев.

Молодой рабочий подошел заняться гостями. Он разложил пару складных стульев и поставил рядом со складным столом, на котором лежали отпечатанные документы, придавленные от ветра камнями и автоматными магазинами. Парень сдвинул часть из них, освобождая место.

– Наливайте себе воды и охлажденного чаю, – сказал он, кивая на два кулера на столе поменьше. София сперва подумала, что ему к тридцати, но по голосу решила, что скорее восемнадцать. – Я бы сам вам налил, если че, да руки грязные.

Он продемонстрировал ладони и сверкнул улыбкой, которая была бы ослепительной, будь у него все зубы и не будь они гнилыми.

– Спасибо большое, мы сами нальем! – ответила София громко и отчетливо, поскольку уши у паренька были заткнуты наушниками.

– К чему он упомянул Айова-Сити? – спросила Анна-Соленн.

Там они останавливались накануне в мини-гостинице рядом с тапас-баром.

– В Айова-Сити большая больница. Для них это другая страна, но они вынуждены ездить туда лечиться. Удалять меланому и все такое. Им не по карману синештатные гостиницы и еда, так что они должны останавливаться за городом, готовить на походных примусах под тентом. Удовольствие ниже среднего.

Анна-Соленн кивнула.

– Стоматология, – сказала она.

– У Теда нормальные зубы, потому что он старый и рос до полной фейсбучизации этих мест. Потом все образованные люди сбежали в Эймс, Де-Мойн или Айова-Сити. В том числе зубные врачи. Раньше традиционные церкви держали благотворительные стоматологические клиники, где могли вырвать больной зуб и все такое, но их прогнали эти, – София глянула на исполинский крест. Потом отпила холодного чая и скривилась.

– Такой невкусный? – спросила Анна-Соленн.

– Сладкий. Еще одно культурное отличие. Когда доедем до моих дяди с тетей, у них чай будет несладкий, по-северному.

Девушки медленно вернулись к столу, обозревая окрестности. Возле загончика Тед что-то объяснял Джулиану, Джулиан смотрел с убитым видом. Почти все пространство вокруг было заставлено пикапами. Ни у одного не было номеров, зато все были облеплены наклейками «Звезды и полосы», «Не наступай на меня» [16] Гадсденовский флаг – желтое полотно с изображением гремучей змеи, готовой нанести удар, под змеей надпись «Не наступай на меня». Флаг был создан полковником Кристофером Гадсденом (1724–1805) во время Войны за независимость. После ее окончания сохранился как символ американского патриотизма, разногласий с властью или поддержки гражданских свобод. В настоящее время – символ консервативного либертарианства. и тем, что Фил назвал «полным Моавом»: слова ПОМНИ, или ПОМНИ МОАВ, или просто МОАВ между грибообразным облаком и силуэтом склоненной головы в профиль. Силуэт был скопипащен с черного флага «Помни пленных и пропавших без вести», который здесь тоже присутствовал в изрядном количестве, хотя никаких американских пленных или пропавших без вести не было уже несколько десятков лет.

– А теперь давайте я возьму быка за рога насчет ККК-навета.

Тед вернулся от ягнят, опустил усталые кости на складной стул и жестом пригласил гостей последовать его примеру. Фил остался стоять. Он расстегнул бумажный комбинезон до пупа и подставил грудь ветерку. София внесла это в список как микроагрессию, сотую за сегодняшний день и совершенно ничтожную рядом с двадцатиэтажной макроагрессией, возводимой Тедом и его командой. Комбинезон надевался на голое тело, если только белье у тебя не из одобряемого Книгой Левит несмешанного волокна, а у Софии оно было не такое. Ее лифчик остался в шкафчике трейлера, и она не могла расстегнуться, как Фил. Она села рядом с Анной-Соленн. Тед, раскладывая нервными пальцами документы (по виду – контракты), принялся спокойно развенчивать ККК-навет.

– Очевидно, вы не белая, во всяком случае, не стопроцентно, – сказал он, оценивающе глядя на Софию. – И я не знаю про него, – он глянул на Джулиана, который через сетку кормил ягнят травой. Джулиан был на четверть китаец. – О левитианах рассказывают много неправды. Якобы мы как-то связаны с Ку-клукс-кланом.

Левитианской называлась церковь, в которой он был священником.

– Возможно, это из-за горящих крестов, – с серьезной миной произнес Фил, глядя на массивный бетонный фундамент, от которого поднималась стальная вертикаль креста. К ней аккуратно крепились трубы, по которым пойдет газ от подземного газопровода. Сами горелки начинались на высоте футов двадцати от земли, возможно, чтобы не поджарить припаркованные машины. Отдельная труба шла к алтарю, уже черному от крови и облепленному мухами. Алтарь включал что-то вроде открытого крематория.

– Считается , будто куклуксклановцы жгли кресты, – сказал Тед, заводя глаза.

– Никакого «считается», – вмешалась Анна-Соленн. – Это все равно что сказать: считается, будто Мохаммед Али был боксером. Считается, будто «Форд» выпускает автомобили…

София положила ей руку на локоть, прося не спорить. Все равно бесполезно.

– Если это и было когда-то правдой, с нашим сожжением крестов это никак не связано. Оно значит совершенно иное, – объявил Тед.

София сказала:

– Хорошо. А что оно значит?

– Так называемое христианство в том виде, в каком оно существовало до недавних пор, основано на огромной лжи, – объяснил Тед. – Самом успешном заговоре всех времен. И вся эта ложь суммирована в символике креста. Любой крест – на традиционной церкви, на шее, на четках, где хотите – очередное повторение этой лжи.