Юрий Силоч - То, что не убивает

Выскочив в тёмную и пахнущую горькими травами безлунную африканскую ночь, я пригнулся как можно ниже и на полусогнутых побежал вперёд. Если бы не ночное видение, то первый же торчащий из земли кусок арматуры стал роковым: я либо напоролся бы на него, либо споткнулся и свернул себе шею.

По территории лагеря шарили лучи прожекторов, а вертолёт, скрытый от нас огромной тушей ангара, судя по звуку, закладывал очередную дугу и скоро должен был появиться в зоне видимости. Там наверняка есть тепловизоры, а это значило, что нас мгновенно обнаружат и пристрелят. Кроме него над крышей кружились серебристые дроны, которые на моих глазах опускались внутрь ангара.

Вдалеке белела замеченная мной раньше гора щебня.

Перебежка. Вторая. Третья. Какие-то подозрительно тёплые пятна — нет ли кого-то вон за тем вагончиком?..

Сердце готовится выскочить из груди, кровь стучится в виски.

От бочек к бульдозеру. От бульдозера к яме. Из ямы — к траншее и опрокинутому биотуалету. Перебежки молниеносно быстрые, но короткие.

— А это кто такие? — спросил Эрвин, когда мы залегли за бетонными плитами. Увеличение показало, что на двери огромного чёрного внедорожника красуется надпись «Полиция». Поодаль виднелись ещё два таких же.

— Без понятия. И давай в защищённый канал.

«Ладно. Так куда дальше?» — прозвучал голос у меня в черепе.

«Видишь щебень?»

«Конечно. Его сложно не заметить».

«Возле этой кучи стоит тачка с пулемётом. Доберёмся до неё и свалим».

«А если её там нет? Или она охраняется? Или вообще уничтожена?»

Я скривился: «Не задавай сложных вопросов. Готов?»

«Да».

Подошвы вгрызаются в землю, спина максимально согнута, лёгкие горят огнём.

Похоже, Эрвин накаркал. Мы обошли джипы по вытянутой дуге и были почти у цели, когда тепловизор показал, что пикап охраняет троица полицейских.

Я показал напарнику три пальца. Тот замотал головой и замахал руками, но я агрессивно указал на небо, где свистел винтами вертолёт, и Эрвин бесшумно выругался. «Не бойся, — я подключил командирский интерфейс и пометил цели. — Возьму на себя этих двоих, а тебе остаётся последний, который чуть дальше».

«Принял», — судя по кислой роже напарника, идея ему не нравилась.

Ха! Можно подумать, мне она нравилась.

У меня не было ни капли веры в то, что получится справиться с двумя бронированными бугаями. Но другого выхода тоже не было, так что приходилось просто работать, пусть и без уверенности в удачном исходе. Впрочем, когда у меня было иначе?

По условному знаку мы рванулись к громоздким фигурам в угловатой броне и сферических шлемах.

Нас быстро заметили и, более того, успели повернуться, но слишком поздно. Не прекращая бежать, я наклонился, перенося вес тела к плечам, подпрыгнул и боднул первого противника головой в лицо. Перед глазами вспыхнуло ослепительное белое пламя, в кожу вонзились десятки нестерпимо острых игл, а схематичное изображение моей башки расцвело красным в области лба, но думать надо было раньше. Что ж, теперь я наверняка запомню, что копы носят шлемы с прозрачными забралом.

Хотя несчастному несчастному полицейскому было куда хуже: он отшатнулся, завопил и рухнул на спину, хватаясь за изрезанное лицо. Эрвин катался по земле, вцепившись в своего противника, а третий от испуга выронил оружие и бросился наутёк. Я мысленно выругался: скорее всего, он уже вызвал подмогу по рации, и счёт пошёл на секунды. Нащупав первое, что попалось под руку, я метнул это вслед полицейскому — и лишь секундой позже понял, что это был автомат.

Пушка с силой ударила копа по затылку, из-за чего бронированного громилу швырнуло вперёд. Здоровяк запнулся, со всей дури приложился башкой о землю, перекувырнулся и затих в неудобной позе — повёрнутая под неестественным углом шея, голова внизу, задница наверху, руки раскинуты в стороны.

— Из той штуки вообще-то можно стрелять, — Эрвин помог мне подняться.

— Заткнись и давай за руль! — скомандовал я, глядя на то, как вертолёт на мгновение застыл в небе, а затем развернулся в нашу сторону.

— А ключи?

— У тачки общего пользования?! — я запрыгнул в кузов и схватился за гашетки древнего ДШК. — Даже если их нет, не знаю, чудо соверши! Мы должны уехать!

Хлопнула дверь, спустя секунду заурчал двигатель.

— Ты счастливчик, Маки!

Машина затряслась, а я попытался поймать вертолёт в прицел, рыча вполголоса:

— Вот и нет. Ни разу не везунчик.

Пулемёт загрохотал и задёргался в моих руках, выплёвывая первую очередь. Разумеется, всё ушло в молоко: слишком тряслась машина, слишком кружилась голова, слишком много крови стекало с разбитого и изрезанного лба в глаза, слишком старым и ушатанным было оружие.

Я пытался снова и снова, но с тем же результатом, а затем машину затрясло так, что я мог только ухватиться за гашетки как можно крепче, чтобы не вылететь из кузова. Пилот предусмотрительно держался подальше и почему-то не стрелял.

Эрвин мчал, не разбирая дороги, и оставаться в кузове становилось всё труднее. Попутно я ухитрился пальнуть ещё пару раз — исключительно, чтобы летун не наглел и не лез на рожон.

«Не гони, — попросил я напарника и тут же пожалел об этом: из густого хвоста рыжей пыли, который поднимала наша машина, вынырнули хищные угловатые фигуры полицейских внедорожников. — Нет! Нет! Гони! Быстрее! — после этих слов скаут так вдавил педаль, что я чуть не вылетел наружу. — Ай, блядь! Быстрее, но ровнее!»

Эрвин нервно хихикнул:

«Дорогая, ты уж определись, как тебе надо!»

А копы не теряли времени даром. Мощные джипы легко обогнали и окружили наш дребезжащий древний пикап, который едва не разваливался на ходу. Затем с пугающей синхронностью тачки рванулись в нашу сторону и со всей дури смяли несчастную «Тойоту», взяв её в «коробочку». Впрочем, у этого была и положительная сторона: скорость упала, я восстановил равновесие, опустил ствол пулемёта и в три секунды превратил в металлическое месиво машину, которая нас подпирала. Полетели искры, левую скулу ужалило что-то острое, а я уже развернул оружие к левому джипу.

Как раз в этот момент пикап здорово тряхнуло, и поэтому стрелять пришлось кое-как — практически не целясь, стоя на одной ноге, заваливаясь набок и понимая, что в этот раз я точно не удержусь от падения. Очередь прошила джип по-диагонали — от заднего колеса к окну водительской двери. Брызнули разбитые стёкла, наша ласточка вырвалась из тисков и помчалась вперёд, а я мешком повалился в кузов, как следует проехавшись по нему и изрезавшись об осколки.

Одним прыжком я поднялся и вновь ухватился за гашетки, собираясь со всей яростью дезинтегрировать последний джип, но отвлёкся на громкий неприятный звук. Я повернулся к его источнику, не отпуская оружия, и заорал, увидев пикирующий вертолёт. В следующую секунду всё моё тело свело нестерпимой судорогой. Каждая мышца напряглась, челюсти сжались так, что едва не раскрошили зубы — и мне точно пришёл бы конец, если бы пальцы самопроизвольно не вдавили гашетки. Сверкающие огненные линии трассеров распороли полицейскому вертолёту брюхо, он замедлился, закрутился вокруг своей оси, рассыпая обломки и искры, — и с размаху ткнулся носом в землю.