Алеха - Шаг вперед [СИ]

Поэтому ответ ИИ услышал не с самого начала:

— Данное устройство является якорем телепортационного маяка, позволяя, при совпадении большого количества определённых условий, перебрасывать по его координатам, не имея в наличии приёмного устройства и без расшифровки самих конечных координат, определённую, но весьма ограниченную массу и объём.

Осознал я его ответ, лишь сделав ещё несколько шагов. Потом замер.

— Контролёр, я правильно тебя понял, что этот диск, находясь на Земле, — а я прекрасно помнил, что мне сказал Беркут в прошлый раз, — является приёмником для телепорта?

— Подтверждаю, — как обычно лаконично дал утвердительный ответ ИИ, и неожиданно добавил, — приношу извинения, вынужден перераспределить мощности с целью проверки целостности ядра личности и устранения вторжения в базовые алгоритмы и протоколы. Буду временно недоступен.

Если сказать, что я просто офуел, это почти промолчать. Беркут выглядел примерно также. Правда в его офуении проглядывала капелюшка вины.

— Чёзахрень вы с Пилой замутили?! — сорвался я на него. Не хватало мне ещё, чтобы ИИ комплекса слетел с катушек.

— Я сам не в курсе! — шустро открестился от ответственности за содеянное Беркут, — Пила, получив эту посылку, настаивала на этом, говорила, что хуже не будет, а лучше возможно!

— Если вы, экспериментаторы фуевы, сломали мне управляющего комплексом!!! — я был в тихом бешенстве. Своими руками учинить такую подставу, — я вас на кардан намотаю!!! И тебя и Пилу!!! Молитесь, чтобы Контролёр не пострадал от этой вашей «лучше возможно»!!

И разорвал связь. Чёрт возьми! Проблемы на ровном месте! Ещё раз посмотрел на так и не закрытую фотографию голубоватого диска с иероглифами, идущими по его гурту. Телепорт. На Земле. Однонаправленный. С ограниченным каналом.

Эх! За такую возможность я бы тоже рискнул. Но всё равно, Пила теперь не расплатится со мной ещё и за эту подставу.

И подавив все раздражающие ощущения, не имеющие явного центра, по непонятной причине нарастающие, как будто чешется что-то эфемерное, вроде тела, оставленного на Земле, через пространственный карман перенёсся в медицинский узел. Срочно ложусь медбокс. А то ещё какой-нибудь Беркут свяжется и у меня вообще комплекс развалится. А на восьмичасовую процедуру улучшения АНФ добавим ещё и диагностику с восстановлением, чтобы идентифицировать и устранить эту чесотку.

— То есть, как не действует? — интонациями, с которыми была произнесена эта фраза, можно было насквозь проморозить литров пятнадцать воды.

— Не совсем не действует, но эффект, демонстрируемый на практике на порядок ниже ожидаемого, — торопливо пролепетал оператор установки. Находиться в фокусе внимания этого джентльмена и быть причиной его недовольства Густаву, вот уже три года носящему титул гения, очень не хотелось, и другие присутствующие в этой комнате ничем не могли его прикрыть. Их компетенции лежали в другой плоскости и пока не подвергались сомнениям.

— Тогда добавьте мощности и выведите эффект в рамки необходимого! — отрезал джентльмен.

Оператор установки только судорожно сглотнул, понимая, что оправданий не потерпят и объяснения, по поводу невозможности повышения мощности до таких цифр, никого не интересуют. Нужен был результат. И только он и его разработка сейчас стояли между результатом и этим джентльменом в возрасте.

Может быть, если бы Густав видел шефа-координатора впервые, то не так бы переживал. Но вот уже три месяца он работает в его группе и под его непосредственным началом и знает, что нет ничего более разрушительного, чем вот такое вот, ледяное неудовольствие.

А результат пока не получался. Сопротивление было необычным и не походило на обычный фон потери связи между сознанием и телом. Густав, хоть и покрылся ледяной испариной, с мысли не сбивался. Продолжал анализ полученных результатов и пытался выработать правильную стратегию воздействия.

А «объект», молодой русский парень, лежащий на мягкой верхней поверхности резонатора, словно насмехаясь над его усилиями, никак не реагировал на эти попытки. И время, которое было отпущено Густаву, было ограничено. Клетки человеческого мозга негативно реагировали на некоторые составляющие излучения, и довольно быстро деградировали. Поэтому подобрать интенсивность и длительность воздействия — были той ещё адовой задачей.

Всё осложнялось невозможностью предварительных проработок, так как реакции были строго индивидуальны, и спецификой излучения. Нельзя было работать минимальными временными интервалами. Любое воздействие аппарата требовало перерыва в семьдесят два часа. И не важно, воздействие длилось секунду или максимально допустимый час. Если превысить час — смерть. Если не выждать семьдесят два часа — смерть.

Вот и отводился Густаву час на калибровку резонатора в процессе его работы с пациентом. Вот и вынуждены были дежурить прямо в белоснежной экранированной комнате медики, способные вытащить с того света пациента, и так вытащенного «с того света», как любил пошутить про себя молодой гений.

Нравилось ему, когда семь — десять человек, обычно солидных, в возрасте, при регалиях, лучших в своём роде деятельности, тихо и спокойно стояли и ждали, пока Густав достанет им пациента.

И не нравилось, когда под руку говорили что делать. Но молодой гений прекрасно понимал, когда он может возмутиться и выкинуть что-то такое, а когда нужно засунуть своё мнение себе поглубже, и сделать всё в лучшем виде. Чем он сейчас и занимался.

Наибольший эффект, на фоне его полного отсутствия, пока показывало снижение шага воздействия со снижением амплитуды. Но это же и уменьшало время, отпущенное на работу. Поэтому обычно Густав вытаскивал хитрованов мощными всплесками. Сейчас приходилось рисковать. И чем раньше он примет решение и изменит карту воздействия, тем больше времени у него останется. Может и успеет зацепить и выдернуть с первого сеанса.

За три минуты до дедлайна, когда уже даже реанимационная бригада расслабленно ожидала окончания процедуры, датчики начали показывать активность. Сначала один, потом второй, следом сразу ещё три. Вид напружинившихся медиков и удовлетворённо прикрывшего глаза шефа-координатора был лучшей наградой молодому гению за почти час напряжения и рисков при принятии решений. Он смог! Выдернул этого хитрована! Никто не способен уйти от длинных рук Густава Нойманна!

И проследив, чтобы бригада приступила к работе, и зафиксировав чёткие ритмы, доказывающие, что «объект» находится в своём теле, отключил своё оборудование. Ни к чему создавать лишние помехи работе других специалистов. Тем более профессионалов высшей категории.