Юлия Горина - Зарождение

— Руками и ногами поосторожней, ладно?

— Сейчас...

Рэм протянул руку к металлической стойке под капельницу, стоявшую около койки, и чуть сдавил ее пальцами.

Полая металлическая трубка сломалась, и стойка грохнулась на белый кафель.

— Рэм! — с упреком воскликнула Лида.

Он присвистнул и поднес к лицу свои руки еще раз, чтобы получше рассмотреть.

— Круто, — проговорил Рэм.

И тут в палату вошла Марго. Она, видимо, слышала его последнюю реплику, потому что, остановившись возле валяющейся стойки, прокомментировала:

— Вообще-то это было не круто, а глупо. Круто будет, когда ты активируешь новый интерфейс и сможешь менять режим для своих устройств. Ну что, ты все еще хочешь меня убить?

Рэм скосил на нее глаза.

— А ты подойди поближе — узнаешь, — попытался пошутить он, но интонация получилась какая-то недобрая.

Лидочка хихикнула, но тут же сделала невозмутимое лицо и сказала:

— Я пойду бульон принесу.

И выпорхнула из палаты.

— Так что там за новый интерфейс? — спросил Рэм у Марго.

— Через пару дней оценишь. Думаю, к этому времени ты уже будешь в состоянии подняться на поверхность, чтобы опробовать свои новые возможности. А до тех пор убедительно прошу тебя трогать вокруг себя как можно меньше предметов, поскольку даже малейшего усилия может оказаться достаточным, чтобы, к примеру, сломать Лидочке кость или проделать дыру в вентиляционную систему, — предупредила Марго, а когда Рем кивнул, продолжила:

— Позже ты сможешь устанавливать безопасный режим, где сила твоего воздействия будет сдерживаться, режим один к одному, боевой режим и предельный. Последним стоит пользоваться только в крайнем случае, потому что он влечет за собой риск повреждения встроенных в тебя устройств. Чувствительность своих рук и ног ты также можешь выключать для боя и включать, чтобы без проблем держать в руках столовые приборы или убрать изо рта волос. Больше я ничего не знаю. Подробней тебя просветит Uno, когда ты подключишься.

— А что с моими глазами?

— Твои глаза были удалены, и вместо них я поставила экспериментальные глазные протезы. Они дают очень много дополнительных возможностей.

Рэм прищурился.

— Вот как?..

Женщина передернула плечами.

— Все это меня не касается, — прервала она Рэма. — Объясняйся с Uno, если чем недоволен. И вообще...

Она запнулась, отвела взгляд в сторону.

— ... я бы хотела, чтобы ты знал. Я была категорически против этой операции. Как хирург, я считаю ее чудовищной. Ты мог умереть неоднократно: как во время самой операции, которая длилась больше двадцати часов, так и в послеоперационный период, когда тебя пичкали всем, чем можно, для скорейшего восстановления. И в особенности, когда тебя разбудили... Если честно, я до сих пор не верю, что ты жив. Я не понимаю, для чего Uno заставил пройти тебя через это. Он, наверное, порядком разозлится на меня за то, что я тебе сказала, но... Ты действительно имеешь полное право знать, что мы с тобой сделали на самом деле. Тебе заменили не только глаза и руки, Рэм. Я ампутировала тебе обе ноги, чтобы поставить усиленные протезы. Я укрепила тебе ребра, крестец, позвоночник, и...

Она запнулась, но, совладав с собой, продолжила:

— Фактически, наполовину ты больше не человек, Рэм. И это необратимо. — проговорила Марго, и наконец с решимостью взглянула ему в лицо.

И увидела, что Рэм как-то странно улыбается.

— Ты... в норме? — озадаченно спросила она, увидев эту улыбку.

— Я, наверное, сейчас окончательно упаду в твоих глазах, — проговорил Рэм, поудобней откидываясь на подушку и закрывая глаза. — На самом деле я с самого начала знал, что это будет за операция, какие изменения произойдут и с какими побочными эффектами они сопряжены.

— Что?.. — не веря своим ушам, переспросила женщина.

— Только вот с глазами небольшая накладочка вышла, мы договаривались о каких-то суперлинзах, но если Uno нашел вариант получше — я не против. Так что... когда я вопил что-то в духе «что вы со мной сделали» и «ах вы твари» — я просто вел себя, как мудак. Извини. Я оказался слабее, чем думал, и выглядел, наверное, отстойно...

— Рэм! — воскликнула Марго, удивленно уставившись на него. — Я только что тебе сказала, что ты наполовину не человек, а тебя заботит, как ты выглядел на грани болевого шока?!

— Ну да, — просто ответил он. — Стать наполовину супергероем — круто! А вот визжать, как последний придурок — это не круто совсем. А я все-таки актер, и меня тревожит, как я выгляжу в глазах других людей.

— Ты ненормальный! — ахнула Марго.

Рэм слабо рассмеялся.

— Привет, капитан Очевидность! Айда ко мне в команду?

— И шутки у тебя дурацкие, — сердито бросила Маргарита и вышла из палаты.

Когда Лидочка вернулась, она принесла не только бульон, но и небольшую коробку с печатями доставки. На вопросительный взгляд Рэма девушка пояснила:

— Не знаю, зачем, но Марго приказала передать тебе это. И еще велела сказать, что какая-то госпожа Ходосеева уехала в Испанию на какой-то трехмесячный семинар по какой-то андальской лошади...

— Андалузской, — поправил ее Рэм с усталой, довольной улыбкой.

Так значит, Uno сдержал свое обещание. И озаботился тем, чтобы Рэм узнал об этом как можно раньше, еще до того, как сможет выйти в сеть.

Лида сердито положила посылку на тумбочку.

— А госпожа Ходосеева, наверное, твоя жена? — как бы между делом спросила она. — Вот и гостинец прислала...

— Ирма Ходосеева, Лидочка, — это моя мать... И прислала она мне не гостинцы, а старые православные книги.

Теперь он, наконец, мог быть спокоен. Все должно получиться...

***

Кошак громко, с придыханием мурлыкал, свернувшись клубком на коленях у Олега. Фонарь освещал крошечную каморку, где потолок размещался так низко, что выпрямиться в полный рост было невозможно. На полу лежали два спальника: ее и Олега. А со стены на них смотрела строгая Богородица с глазами инопланетянки и непропорциональным ребенком на руках.

Здесь почти не воняло нечистотами, тупик так и не соединили с верхней системой, и благодаря установленному на повороте высокому порогу полы в кельях были сухими.

Инка недовольно зыркнула на него и перевернулась на другой бок, звякнув цепочкой, которой монахи на всякий случай зафиксировали ее бустеры.

— Опять свою шарманку включил, — с наигранным недовольством проговорила она. — Тварь полосатая...

Олег с улыбкой взглянул на Инну.

— Да будет тебе. Ты же на самом деле вовсе на него не злишься, — проговорил Олег, поглаживая мягкую шкурку кончиками пальцев.

— Это верно, я злюсь не на него, а на его хозяина! Где он бродит? Он, конечно, говорил, что будет непросто и нужно потерпеть, но я себе даже не представляла, что мы окажется в таком дерьме, — прошептала Инна, приподнявшись на локте.