Дмитрий Федотов - Маяки [Антология гуманистической фантастики] [litres]

Умом я понимал, что у всего есть оборотная сторона и от того, насколько быстро я научусь правильно использовать свои новые качества, будет зависеть очень многое, возможно даже моя собственная жизнь. А перспективы мне рисовались сказочные, сразу вспомнились нашумевшие в прошлом сериалы типа «Менталист» или «Обмани меня», где главные герои обладали сверхчутьем на малейшую ложь и всегда выводили оппонентов на чистую воду. Это ж сколько пользы я смогу принести обществу, если буду применять свои способности для, скажем, выявления нечистых на руку чиновников?… А в качестве следователя или консультанта крупной корпорации?…

Меня прямо распирало от желания поделиться с кем-нибудь потрясающей новостью, поэтому я набрал номер своего старого друга:

– Привет, Володька! Дома?

– Дома… Моя очередь с сыном сидеть.

– Тогда я подскочу? Поговорить надо.

– Давай…

Володя Макаров недавно стал отцом. В сорок лет. Долгожданный и, как обычно, неожиданный ребенок вмиг перестроил всю жизнь Макаровых, и теперь родители вынуждены были делить рабочие и выходные дни, чтобы сынишка рос не обделенным теплом и лаской и обеспеченным всем необходимым.

Макаровы жили в Лобне, одном из небольших городков-спутников разрастающейся столицы. Собственно, столица уже пришла к ним и… обошла Лобню с трех сторон, оставив город на попечении области.

Володька встретил меня в старых линялых «трениках» и застиранной футболке. С сыном на плечах. Трехлетка улыбался до ушей, вцепившись в отцовские кудри и разглядывая с интересом нового дядю почти из-под потолка. Моя немаленькая ладонь по-детски утонула в огромной макаровской лапе.

– Проходи, Андрюха, прямо в комнату топай! – радостно гудел Володька, стаскивая отпрыска на пол. – Санька, знакомься: это – дядя Андрей! Мой лучший друг!

– Привет, Александр, – серьезно сказал я, протягивая мальчику руку. Малыш снова улыбнулся и смело подал мне свою крохотную ручонку.

– Какими судьбами к нам в Лобню? – Макаров сел на диван, усадил рядом сына и выбрал в телевизоре детский канал с мультиками.

– Посоветоваться хочу, точнее, сначала спросить: что бы ты сделал, если бы обнаружил у себя способность безошибочно распознавать ложь и говорить только правду?

Володька перестал улыбаться и посмотрел на меня с подозрением. Потом почесал лохматую макушку, потеребил кончик длинного носа, снова покосился в мою сторону, наконец произнес:

– Ну, я так понимаю, это какой-то тест… Ну, я бы, наверное, пошел в полицию работать – там такие способности в самый раз, – и выжидательно уставился на меня.

– Правду говоришь… – кивнул я. – То есть действительно так думаешь.

– И ладненько! – Макаров опять повеселел. – Давай-ка я сейчас быстренько чайку организую. За встречу, так сказать? Присмотри за Сашкой.

Он потопал на кухню, а я пересел на диван рядом с малышом. Сашка внимательно следил, как на экране шкодливая девочка Маша в очередной раз бессовестно подставляет лесного друга Мишку разгребать последствия своего очередного безобразия. С минуту я наблюдал за ребенком, потом спросил:

– Сколько тебе лет, Саша?

– Три года, – старательно выговорил он, почти не картавя. – И еще половина.

– Ага… А тебе нравится этот мультик?

– Нет.

– Почему же ты его смотришь?

– Потому что папа его любит…

Я слегка ошалел. Понятно, что трехлетний ребенок еще не умеет лгать, но вот мотивация его поступка повергла в легкий шок. Интересно, осознает ли Володька, насколько сильно сын его любит?

Из кухни появился Макаров со столиком на колесах. На столике притулились две чашки, заварник и маленькая вазочка с печеньем. Хозяин быстро разлил чай, вручил печенюшку сыну и сел рядом.

– Ну, за встречу! – Он поднял свою чашку. – Рад был тебя повидать, Мурзилка!..

– Нет, Володя, не рад, – покачал я головой. – Ты рад не встрече со мной, а тому, что я случайно скрасил твое однообразное существование.

Макаров замер с чашкой в руке, и я подумал, что сейчас он меня выгонит. Но в следующую секунду Володька как-то разом сник, поставил чашку на столик и кивнул:

– Ты прав, дружище. Так и есть! Да, у меня теперь не жизнь, а «день сурка», изо дня в день одно и то же. И у Марины так же… Но мы продолжаем делать вид, что у нас все прекрасно, что мы счастливы вместе, что нас все устраивает!..

– Вот теперь ты сказал правду.

– Погоди, – нахмурился он. – Я же не собирался тебе об этом рассказывать, тем более признаваться?!

– Не волнуйся. Это я тебя «заразил»… – Я успокаивающе похлопал Макарова по плечу. – Понимаешь, я сегодня каким-то непостижимым образом приобрел странную способность – безошибочно чувствовать ложь и говорить только правду. Сначала решил, что схожу с ума и отправился к психиатру, но с доктором произошло то же, что и с тобой – я его индуцировал, то есть передал ему свою способность. Вот как тебе сейчас…

– Ага. – Володька вцепился в свои вихры обеими руками. Он всегда соображал очень быстро. – Что-то вроде инфекции, только не болезнь… Сверхспособность, блин! И что мне с ней теперь делать? Я же теперь Маринке всю правду-матку выложу о наших отношениях, о том, как она меня из классного специалиста превратила в няньку, о том, что ревную ее безумно к ее начальнику… Да она же меня из дома выгонит!

– Не выгонит. Она тебя любит. Я так думаю…

– Ты действительно так думаешь, но не знаешь наверняка. Я тоже, кстати, не знаю…

– Вот и проверишь сегодня вечером.

– Не хочу! Не хочу знать эту правду. Вернее, боюсь…

Макаров насупился и принялся цедить уже остывший чай. Я присоединился к нему, и несколько минут мы молча жевали печенье, запивая чаем.

– Собственно, я к тебе за советом приехал и с тем же вопросом: что теперь делать? – снова заговорил я.

– Что делать?… Жить дальше. – Макаров старался на меня не смотреть. – Не стреляться же и не прыгать с крыши!

– Думаю, нужно научиться контролировать это состояние, а главное, следить за языком и не резать правду-матку каждому встречному.

– Само собой. Но неплохо бы все-таки разобраться в природе этого феномена. Как думаешь?

– А что тут думать? Вариантов много, а информации мало. Например, как тебе такая версия: полевые испытания нового психотропного препарата, меняющего базовые социальные установки человека.

– А зачем? Зачем кому-то нужно их менять? – Володька всегда любил подискутировать на глобальные, как он выражался, темы. – Ведь изменение базовых установок неизбежно вызовет социальный коллапс. Разве что использовать такой препарат в качестве оружия?

– Ну, тогда, считай, что на нас напали! – развел я руками. – Нет, похоже, тут что-то другое…

– Ну а версия о вмешательстве инопланетного фактора?