Дмитрий Федотов - Маяки [Антология гуманистической фантастики] [litres]

– Ну, его первый избранник был всего лишь плотником… – Заборский поскреб чубуком трубки за ухом. – Ладно. Давай-ка лучше попробуем нарисовать перспективу твоего будущего служения, так сказать.

– А давай! – Я хищно улыбнулся и потер руки. – Допустим, я со своим… даром могу очень помочь нашим доблестным следственным органам – любого на чистую воду выведу!

– Как?

– Элементарно. На допросе сразу определю, что подозреваемый лжет… И – да! Я же его индуцирую! Вот он и сознается во всем содеянном!

– Отлично! – Костя вяло похлопал в ладоши и саркастически ухмыльнулся. – Но ты не учел главного: честность не подразумевает отсутствия агрессивности, мстительности, злобы и много еще чего. Честный человек просто верит в то, что говорит и делает. И вот до него доходит, что причиной всех его неприятностей являешься ты: заставил его сознаться, лишил свободы, денег, будущего… Как думаешь, станет он тебя за это благодарить? А в наш информационный век долго ли эта история останется неизвестной широким уголовным кругам? Дальше продолжить или сам догадаешься?

– Намекаешь, долго я не проживу? – Настроение у меня испортилось. – Пожалуй, ты прав. В органы дознания мне лучше не соваться.

Мы снова замолчали, обдумывая случившееся. Заборский опять взялся набивать трубку, но тут в кабинет заглянула Маша.

– Мальчики, мне скучно! Ужин готов, Врунгель обожрался и спит, по телевизору сплошная тягомотина.

Не сговариваясь, мы вскочили и хором заявили, что вели себя как последние эгоисты. Нам было позволено коснуться губами бархатных розовых щечек при условии немедленного перемещения на кухню для дегустации нового кулинарного шедевра – курицы по-французски.

За бокалом шардоне после сытного застолья разговор вернулся в старое русло, только теперь в нем приняла активное участие и Маша. Она, кстати, ничуть не удивилась моему новому состоянию.

– Ты же у нас Мурзилка, а значит, влипать во всякие невероятные истории – твое призвание и судьба, – сказала она, мило улыбаясь. И я снова ощутил исходящую от нее волну искреннего участия.

– Ну, на сей раз я, похоже, влип окончательно.

– То есть?

– То есть от этого дара я вряд ли смогу когда-нибудь избавиться, даже если очень захочу.

– А ты захочешь?

Вот она – способность женщин зреть в корень, точнее, в психоэмоциональную суть явления! Мужики обычно сразу начинают искать практическое применение открывшимся возможностям, а женщины – наоборот, сначала подумают о последствиях такого применения.

– Я пока не решил, Маша. Хотя, по-моему, глупо было бы отказываться от дара свыше. Важнее, как его правильно использовать. Один способ мы с Костей уже отвергли. Я говорю о возможности стать следователем в органах дознания.

– Чревато опасностью потерять не только дар, но и жизнь вместе с ним, – кивнул Заборский, снова берясь за любимую трубку. – Я бы добавил к списку и другие профессии, столь же опасные, типа журналиста, политика или дипломата. Хотя соблазн, конечно, велик! На таком поприще есть возможность «заразить вирусом правды» многих значимых людей, влияющих на жизнь общества.

– А с чего вы решили, что индукция становится необратимой? – поинтересовалась Маша, убирая со стола остатки пиршества. – Ты проверял, Андрюша?

– Н-нет… Но если это так, то все еще хуже. Получается, что я стал социально опасным индивидуумом, возмутителем спокойствия и стабильности в обществе.

– Ну, тогда есть еще один способ применить твой дар, – благодушно сказал Костя. – Можешь основать новую секту или даже церковь. Думаю, последователей у тебя появится немало.

– Шутишь? Хотя – нет. Ты действительно считаешь реальным этот проект!

Некоторое время я обдумывал необычное предложение, Заборский курил, отрешенно глядя в окно, а Маша разливала чай и нарезала домашний кекс, бросая на нас поочередно любопытно-тревожные взгляды. Но первым нарушил молчание не я.

– Мне сейчас пришла в голову мысль, – повернулся к нам Костя, – что вся твоя история, Андрюха, очень похожа на некое испытание…

– Вроде квеста? Типа: выполни ряд заданий и в конце получишь бонус? – грустно усмехнулся я.

– Не-ет! Это было бы слишком мелко. Я думаю, скорее, дар – это ключ для прохождения некоего жизненного пути. Точнее, для достижения вполне определенной цели. А вот путей-то как раз существует несколько, но только один из них – верный.

– И какой же?

– Не знаю… Тебе придется искать самому. Это может оказаться совершенно очевидный и потому не приходящий никому из нас на ум вариант. Знаешь, а ведь с философской точки зрения ты настоящий феномен: субъект, который в результате неизвестной манипуляции с его сознанием превратился в объект, способный изменить ход социальной эволюции субъектов. Ты, Андрюха, теперь даже не человек, а сингулярность – единичность существа, события и явления!

– И ты всерьез думаешь, что сейчас я возгоржусь, надую щеки и начну раздавать автографы поклонникам? – Я не стал сдерживать свой сарказм.

– Ну, по крайней мере, если постулировать вышесказанное, возможно провести логический и метафизический анализ твоего феномена. Глядишь, и нащупаем нечто стоящее?

– Вот и займись на досуге – ты же у нас философ. А я уж поищу решение из чего-нибудь попроще!..

Заборский на это развел руками, мы снова замолчали и принялись за чай.

– Я бы все-таки раньше выяснила, обратима ли твоя индукция, – тихо сказала Маша. – По-моему, это бы существенно упростило проблему выбора.

– Ты права! – Я решительно взялся за телефон и набрал номер Макарова. Сердце бухало в унисон с гудками вызова: а вдруг у Володьки все плохо, скандал, разлад с Мариной – из-за меня, из-за этой индукции, будь она неладна?

– Слушаю, Макаров, – услышал я наконец знакомый, с хрипотцой, голос.

– Володька, это я… – Мне пришлось с усилием сглотнуть, чтобы протолкнуть вставший в горле комок. – У тебя дома все в порядке?…

– И да, и нет, – не то хмыкнул, не то всхлипнул он. – В общем, осваиваем новую реальность, что ты нам преподнес.

– Ради бога, что у вас произошло?

– Да все уже в порядке, Андрюха. Твоя «зараза» сработала, первый шок позади, и ничего страшного не случилось… Мы даже в некотором роде благодарны тебе.

Я почувствовал, что он говорит искренне, и вздохнул с облегчением, но его тут же сменила тревога: а если бы Володька не индуцировал жену? И во всех ли случаях возможно такое «вторичное заражение»? Человек становится честным и правдивым, но остальные-то душевные качества никуда не деваются! Как насчет совести, например?

– Ну, как, есть результат?

Вопрос Заборского вернул меня к действительности.

– Есть. Даже больше – вторичная индукция.

– Ага! Это интересно! Репликация сингулярности?! Обалдеть! Нет, дружище, ты не феномен, ты самая настоящая новая философская проблема!