Нил Стивенсон - Алмазный век [litres с оптимизированной обложкой]

– Ваше мнение совершенно верно, сэр, – отвечал Хакворт с некоторой горячностью.

После этих слов надо было как-то иначе объяснять появление раны на мягком месте. Собственно, он не обязан ни в чем отчитываться – это дружеский обед, а не полицейский допрос, но и не ответить ничего плохо – и так уже доверие к нему подорвано дальше некуда. Словно подчеркивая это, оба собеседника замолчали.

– Есть ли у вас новые оперативные данные о человеке по имени Чан? – спросил Хакворт.

– Занятно, что вы спросили. Упомянутый лейтенант, женщина по фамилии Бао и начальник обоих, магистрат Ван, уволились в один день, примерно месяц назад. Они снова всплыли в Срединном государстве.

– Вас не удивляет такое совпадение: судья, имевший обыкновение наказывать палками, поступает на службу в Срединное государство, а вскоре после того новоатлантический инженер возвращается из указанного анклава с явным следом от палочного удара.

– Теперь, после ваших слов, я и впрямь вижу, что это удивительно, – сказал майор Нэйпир.

Лорд – привилегированный акционер сказал:

– Это может навести на мысль, что упомянутый инженер задолжал влиятельной фигуре внутри анклава и что к судебной власти прибегли в качестве напоминания.

Нэйпир мгновенно подхватил:

– Такой инженер, если бы он существовал, вероятно, удивился бы, узнав, что «Джон-дзайбацу» очень интересуется данным шанхайским джентльменом – мандарином Поднебесной, если он тот, за кого мы его считаем, – и что мы давно, но безнадежно пытаемся добыть сведения о его деятельности. Итак, если бы шанхайский джентльмен подбил нашего инженера на действия, которые мы нормально сочли бы неэтичными и даже изменническими, мы могли бы проявить небывалую снисходительность. При условии, разумеется, что инженер будет держать нас в курсе.

– Ясно. Что-то вроде двойного агента, – сказал Хакворт.

Нэйпир сморгнул, словно его самого ударили палкой.

– Зачем же так грубо! Впрочем, в данном контексте такое выражение вполне извинительно.

– Заключает ли «Джон-дзайбацу» письменную договоренность?

– Так не принято, – сказал майор Нэйпир.

– Так я и предполагал, – согласился Хакворт.

– Обычно договор не требуется, поскольку в большинстве случаев у второй стороны практически нет выбора.

– Да, – сказал Хакворт. – Понимаю.

– Договоренность носит моральный характер, это вопрос чести, – вмешался Финкель-Макгроу. – То, что инженер попал в беду, свидетельствует лишь о его лицемерии. Мы готовы закрыть глаза на эту человеческую слабость. Иное дело, если он и дальше будет предавать свою общину, но, если он хорошо сыграет свою роль и добудет ценные сведения, его ошибка обернется героическим поступком. Вам, наверное, известно, что героев нередко венчает рыцарское достоинство, как и более ощутимые награды.

На какое-то мгновение Хакворт потерял дар речи. Он ждал и, вероятно, заслуживал изгнания. Его мечты не шли дальше простого прощения. Однако Финкель-Макгроу давал ему шанс на большее: приставку «сэр» перед именем и акции в общинном предприятии. Ответ мог быть только один, и Хакворт выпалил его, пока не прошла решимость.

– Благодарю вас за снисхождение, – сказал он, – и принимаю на себя ваше поручение. Прошу с этого мгновения считать меня на службе ее величества.

– Официант! Шампанского, пожалуйста! – крикнул майор Нэйпир. – Такое дело надо отметить!

За воротами Темного замка злая мачеха по-прежнему жила в свое удовольствие и принимала гостей. Каждые несколько недель из-за горизонта приплывал корабль и бросал якорь в бухточке, где отец Нелл держал прежде рыбацкую ладью. Важного гостя доставляла на берег лодка, и он на несколько дней, недель или месяцев останавливался у мачехи Нелл. Под конец они всегда начинали лаяться, так что крики долетали до Гарва и Нелл даже сквозь толстые стены замка. Когда гостю это надоедало, он садился на корабль и уплывал, а злая мачеха бегала по берегу в слезах и заламывала руки. Принцесса Нелл сперва ненавидела мачеху, но теперь стала ее жалеть, ведь та сама заточила себя в темницу, еще более жуткую и ледяную, чем даже Темный замок.

Однажды в бухте появилась баркентина под алыми парусами, и с нее сошел рыжеволосый, рыжебородый человек. Как и прежние гости, он поселился с королевой, однако, в отличие от них, заинтересовался Темным замком. Каждые день-два он подъезжал на коне к воротам, дергал ручки, ходил под стенами и поглядывал на высокие башни.

На третью неделю принцесса Нелл и Гарв в изумлении услышали, что двенадцать запоров открываются один за другим. Рыжебородый вошел в ворота и при виде детей изумился не меньше их.

– Кто вы такие? – спросил он низким грубым голосом.

Нелл хотела ответить, но Гарв ее остановил.

– Ты – гость, – сказал он, – назови прежде свое имя.

Пришелец стал темнее своей бороды; он шагнул вперед и ударил Гарва по лицу закованным в броню кулаком.

– Я – барон Джек, – сказал он, – а это – моя визитная карточка.

Потом, просто для смеху, нацелился стальным башмаком в принцессу Нелл, но тяжелые латы мешали ему двигаться быстро, и принцесса Нелл, помня уроки Динозавра, легко увернулась.

– Значит, вы – отродье, о котором говорила королева. Вас давно должны были съесть тролли. Не беда, съедят сегодня, и замок станет моим!

Он схватил Гарва и начал скручивать ему руки толстой веревкой. Принцесса Нелл, помня свои уроки, попыталась отбить брата, но барон ухватил ее за волосы и тоже связал. Вскоре оба они, беспомощные, лежали на земле.

– Посмотрим, как вы сегодня сразитесь с троллями! – сказал барон Джек и, немного попинав их для забавы, вышел в ворота и замкнул все двенадцать запоров.

Принцессе Нелл и Гарву пришлось долго ждать, покуда зайдет солнце и оживут Ночные друзья. Когда наконец это случилось и детей освободили от пут, Нелл объяснила, что у злой мачехи – новый друг, который решил завладеть замком.

– С ним надо сразиться, – сказала Мальвина.

Принцесса Нелл и остальные друзья очень удивились, потому что Мальвина всегда была спокойная, мудрая и отговаривала от драк.

– В мире много оттенков серого, – объяснила она, – и многажды больше тайных путей ко благу; но есть чистое зло, и с ним надо бороться насмерть.

– Будь он всего лишь человек, я бы раздавил его одной пяткой, – сказал Динозавр, – но не при свете дня. Даже ночью это не удастся: королева – злая колдунья, и друзья ее дюже сильны. Нам нужен план.

В тот вечер пришла расплата. Кевин, мальчишка, которого Нелл обыграла в мяч, научился своим подлым штучкам не у кого иного, как у самого Берта – тот долго жил с матерью Кевина и, вероятно, был даже его отцом. Кевин наябедничал Берту, будто Нелл с Гарвом побили его вместе. В тот вечер Гарва и Нелл отлупили, как никогда в жизни. Это продолжалось так долго, что мама вмешалась и хотела угомонить Берта. Однако Берт съездил маме по лицу и швырнул ее на пол. Наконец он затолкал Нелл и Гарва в комнату, выпил несколько банок пива и включил рактюшник про Громилу Скадда. Мама выбежала из квартиры, куда – неизвестно.