Дмитрий Тагунов - Меня нет [Сборник]

Могучий горный хребет, окаймлявший долину с севера, показался ещё издали. Он рос, становился всё выше и величественнее. Блестели на солнце скованные вечным льдом вершины.

Эля, позабыв про тряску и подкатывающую к горлу тошноту, с удивлением рассматривала самый высокий пик, на отвесных склонах которого были высечены три гигантских головы. Величавые лики, казалось, внимательно и покровительственно осматривали лежащую внизу долину, благодушно улыбаясь летнему спокойному дню.

— Мама, — спросила Эля, — а кто это там?

— Где? — обернулась Жюли.

Девочка влезла между родителями и указала рукой на каменные головы.

— Вон! На той горе!

Женщина всмотрелась внимательней, а затем разочарованно покачала головой.

— Я никого не вижу, солнышко.

Эля решила, что над ней шутят, и обиженно вернулась в кузов.

Деревня показалась вечером. С юга к ней сходились три дороги, сливаясь в перекрёсток, за которым начинались дома крестьян. Прямая улица рассекала селение пополам, заканчиваясь дивной по красоте рощей. По обе стороны возвышались невысокие, но крепко сложенные дома с вогнутыми треугольными крышами, красиво изгибающиеся по углам. Прямо за деревней на севере можно было различить широкую реку, теряющуюся в обширных заводях, покрытых зарослями бамбука. Ну, а дальше уже бугрилась подошва хребта и необозримый громадный пик с тремя высеченными в скалах человеческими головами.

Эрнан испытал странную смесь тоски по родимому дому и страха перед встречей со своей матерью. Когда-то, пятнадцать лет назад он покинул эту деревню и отправился в поисках приключений навстречу миру. Довольно скоро его закружил водоворот войн, часто бушевавших на юге, но тогда молодому человеку посчастливилось остаться живым и невредимым. Десять лет назад он вернулся в деревню с солидной суммой денег и красавицей-женой. Мать, только взглянув на его возмужавшее лицо, на окрепшие руки, на покрытую шрамами грудь, приказала ему убираться вон. Будто и не узнала.

Эрнан не понял её чувств. Он оставил ей половину своих сбережений, а сам построил для себя и жены хижину на ничейных землях в дневном переходе от деревни. В следующий раз он вернулся, когда рожала Жюли. В те дни Эрнан смог на короткое время примириться с матерью. Но стоило маленькой Эле окрепнуть, начались ссоры и претензии, едва не переросшие в публичный скандал. Пришлось убираться восвояси.

Маленькая Эля почти не помнила бабушку. Последний раз она видела её в трёхлетнем возрасте, но от той встречи почти не осталось осознанных воспоминаний. Девочка помнила дом, но не помнила деревню. Всё здесь казалось ей чужим, странным, но в то же время интересным.

Повозка, не доезжая до рощи, свернула влево, выехав на кривой проулок, и остановилась напротив невысокой бамбуковой изгороди. Эрнан спрыгнул на землю, распахнул ворота и потянул мула во двор.

Эля с интересом огляделась. Во дворе росли невысокие, но пышные вишни, чьи маленькие листья весело трепетали на ветру. За вишнями высилась старая пагода: давно немытая крыша, облупившаяся краска на перилах, посеревшие от времени деревянные ступени. Прямо перед входом с мокрой тряпкой в руках стояла на четвереньках бабушка Ханна. Она медленно разогнулась, повернув своё круглое, морщинистое лицо к гостям, и с трудом поднялась, держась за колени.

— Мама, — подошёл к ней Эрнан, — здравствуй. Ты была права.

Старуха не ответила, испытующе глядя на сына. Тот не отвёл взгляд.

— Впусти нас пожить, — попросил мужчина и немного развернулся, так, чтобы Ханне были видны Эля и Жюли.

Повисло молчание. Хозяйка дома внимательно посмотрела на внучку и невестку, затем вновь вернула внимание сыну.

— Что ты мне сказал в прошлый раз? — тихим, немного хрипловатым голосом спросила старуха. — Ты помнишь? Ты сказал, что ты знаешь лучше. Что ты справишься без моей помощи. Что не надо лезть в твои дела. Было такое?

— Я был неправ, — негромко проговорил Эрнан.

— Ты взрослый мужчина! — повысила голос Ханна. — Хватит хвататься за мою юбку! Ты всегда хотел самостоятельности, но когда получил, не сумел ею воспользоваться. Ты использовал боевое искусство нашего дома для того, чтобы набить себе карманы. Если бы твой отец был жив, он сломал бы тебе шею. Ты вернулся с кровавыми деньгами в руках, улыбаясь так, словно на душе не лежит груз совершённых тобой убийств. Ты втянулся в компанию местных пройдох, но не получил ничего, кроме синяков и долгов. Ты ввязался в авантюру с продажей сахара, и тебя надули как малолетку. Ты раз за разом вляпывался в навоз и возвращался сюда, прося у меня денег. Было такое, спрашиваю я тебя?

— Было. Давно, — хмуро ответил Эрнан.

— Да. Было. А потом ты мне сказал, что ты всё знаешь лучше меня. Что понимаешь жизнь намного тоньше, чем какая-то засидевшаяся в четырёх стенах старуха…

— Мама…

— Уйди! — Ханна сделала отстраняющий жест рукой. — Не хочу видеть тебя. Не хочу слышать твой голос. Я устала быть свиньёй-копилкой, к которой возвращаются, чтобы вновь разбить и опустошить. Хватит, Эрнан. Ты уже взрослый. Хватит.

Мужчина стоял, не зная, что ещё сказать. Внутри него ещё теплилась надежда, что мать вот-вот изменит своё решение, попытается понять, впустит в дом. Но во влажном взгляде Ханны он увидел лишь скорбь по давно ушедшим временам. Он понял: ещё мгновенье, и старуха сорвётся на ругань.

— Бабушка Ханна! — Маленькая Эля вдруг подбежала к хозяйке дома и вцепилась в её руку. — Не злись на папу! Он хороший! Бабушка Ханна! Ну бабушка!

Губы старухи дрогнули. Она положила ладони на плечи девочки и сухо прошептала:

— Я не злюсь, милая. Вовсе нет. Тут другое…

— Ты прогонишь нас? — взволнованно спросила Эля.

Ханна подняла глаза на сына, внимательно наблюдавшего за этой сценой, и, смирившись, судорожно вздохнула.

— Конечно, нет, моя дорогая. Куда же я вас отпущу на ночь глядя…

— Ура! — обрадовалась девочка и повернулась к отцу. — Видишь, папа, она хорошая! Не надо было её бояться!

На лице Эрнана вмиг отразилось беспокойство, но старуха, услышав эти слова, только усмехнулась.

— Бояться — ещё как надо! — весело заявила она. — Но не сегодня. Проходите, поможете мне по дому. Давно пора привести его в должный вид.

Эрнан облегчённо вздохнул и потрепал дочь по тёмным волосам. Девочка счастливо зажмурилась, а затем радостная промчалась в дом.

— Постарайся хоть в этот раз сделать так, чтобы не разочаровать меня, — негромко попросила старуха, не глядя на сына.

— Всё будет так, как ты скажешь, — пообещал сын.

Рано утром Эля босиком прошлёпала по деревянному полу ко входу в молельню — центральному помещению дома, где размещались статуи трёх богов-покровителей долины. Увидев сидящих перед статуями в позе почтения отца и бабушку, девочка замерла за дверью. Прислушалась.