Гарднер Дозуа - Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса

– Он говорил о предприимчивости – в рождении детей, бизнесе.

– Во всем, что подразумевает риск. Спорт. Кто станет рваться к воротам, зная, что у него нет шансов?

– И Бюль этого хотел?

Риа прищурилась.

– Мир людей, точно оценивающих риск, почти так же легко одурачить, как мир людей, к этому не способных. Разница в другом: во втором случае чаще выигрывает не самая продвинутая команда, а та, что играет на своем поле.

Леон словно в первый раз увидел ее. Увидел, что она – лик чудовища, голос бога. Рука мощной непознаваемой машины, которая переделывает мир, подгоняет его под себя. Машины, которая это умеет.

– «Ясность», – проговорил он. – Ясность… – Риа слушала очень внимательно. – Как ты думаешь, попыталась бы ты убить Бюля, если бы принимала «Ясность»?

Она удивленно заморгала.

– Никогда об этом не думала.

Леон ждал. И заметил, что ждет, затаив дыхание.

– Думаю, если бы я принимала «Ясность», то довела бы дело до конца.

– А если бы «Ясность» принимал Бюль?

– Думаю, он бы не стал мне мешать, – выпалила она так быстро, что слова прозвучали отрыжкой.

– Кто главный над Бюлем?

– О чем ты?

– О том… Он оказался в чане по доброй воле? Он руководит этим… предприятием? Или предприятие крутится само собой и самопроизвольно принимает решения?

Риа сглотнула.

– Теоретически это мягкая диктатура. Он – суверен, ты же знаешь. – Она снова сглотнула. – Ты расскажешь, что произошло с «Ясностью»?

– Но он ли принимает решения?

– Не думаю, – прошептала Риа. – На самом деле нет. Это больше похоже на…

– Естественный ход вещей?

– На эмерджентный феномен.

– Он нас слышит?

Риа кивнула.

– Бюль, – произнес Леон, представляя себе существо в чане, – «Ясность» делала принимавших ее агрессивными. При виде рекламы им хотелось что-нибудь сокрушить. В магазине они чуть ли не впадали в кататонию. Выборы внушали им желание взять штурмом и подпалить здание правительства. Все участники эксперимента в течение восьми недель попали в тюрьму.

Риа улыбнулась. Взяла его руки в свои – теплые, сухие – и пожала.

У Леона зазвонил телефон. Он высвободил одну руку и ответил:

– Алло?

– Сколько ты за нее хочешь?

Голос Бюля дрожал от возбуждения. Голос безумца.

– Она не продается.

– Я куплю «Эйт», поставлю тебя во главе.

– Не хочу.

– Я убью твоих родителей. – Тем же восторженным тоном.

– Широкое применение «Ясности» убьет всех.

– Ты сам в это не веришь. «Ясность» позволяет выбрать путь, на котором ты будешь счастливее всего. Массовое самоубийство не даст человечеству счастья.

– Откуда вам знать?

– Поспорим?

– Почему вы не покончили с собой?

– Потому что мертвый я не смогу ничего исправить.

Риа внимательно слушала. И сжимала его руку.

– А сами вы приняли бы?

Долгое молчание.

Леон нажал:

– Сделки не будет, если вы сами ее не примете.

– У тебя есть запас?

– Я могу приготовить. Придется поговорить с лаборантами и загрузить свои данные.

– А ты ее примешь со мной за компанию?

Леон не колебался.

– Ни за что.

– Я приму, – сказал Бюль и дал отбой.

Риа снова взяла его за руку. Склонилась к Леону. Поцеловала сухими твердыми губами. Отстранилась.

– Спасибо, – сказала она.

– Не благодари, – ответил он, – это не услуга.

Она встала и потянула его за собой.

– Добро пожаловать в команду! Добро пожаловать в Бюль!

Молодая писательница Юн Ха Ли вместе с семьей живет в Южной Калифорнии. Ее произведения публикуют такие издания, как «Lightspeed», «Clarkesworld», «The Magazine of Fantasy & Science Fiction», «Federation», «Beneath Ceaseless Skies», и другие. Ниже в свойственной ей сдержанной элегантной манере Юн Ха Ли повествует о древнем оружии, настолько мощном, что оно способно уничтожить вселенную.

Одно привычное заблуждение заключается в том, что будто бы в любой точке времени в любой точке вселенной существует множество вариантов будущего. Утверждение это ошибочно, потому что есть такие миры, где детерминизм обращен в прошлое. Там при заданном состоянии мира в в заданный момент времени t существует множество вариантов прошлого, итогом развития которых и становится состояние s. Но и это не все: помимо них есть миры, где любой вариант прошлого стремится к заданной, итоговой точке Ω.

Верующий человек назовет ее Армагеддоном.

Лингвист – пунктуационным значком космического масштаба.

Философ – предопределенностью.

Она каждый день торчит на вокзале Блэквилла и начала приходить туда так давно, что никто не помнит когда, хотя родом она из других мест. Сама она – человек, но прямые черные волосы и темно-карие глаза наводят на мысль о том, что среди ее предков был тигр или куминхо [66] Куминхо – оборотень-лисица. . На ее родном языке никто здесь не говорит.

Болтают, будто бы на этом языке ее имя означает то ли серый цвет, то ли пепел, то ли могилу. Если купить ей воды, или засахаренные лепестки, или диск какой-нибудь новой группы, подарок она возьмет, но это ровным счетом ничего не значит. Про имя она не расскажет.

Но всем любопытно.

На этот раз к ней подходит мужчина с глазами, цвет которых похож на зеркало. Она давно не видела здесь людей.

– Цветок Ариганы [67] Цветок Ариганы – название оружия в компьютерной игре «Дестини. Бездна Тьмы». , – произносит он.

Ее зовут не так, но она поднимает взгляд. «Цветок Ариганы» висит у нее на плече и сдвинут набок. У незнакомца лицо человека. В нем заметен интерес к ее оружию.

Облик у «Цветка» изменчив, но в последнее время многовариантность выражается в почти полном ее отсутствии, что кажется более странным, чем многообразие. Временами это автомат с длинным блестящим стволом, временами – громоздкий, короткий. Но всегда на прикладе видна метка мастера: цветок с тремя облетевшими лепестками и четвертым, который тоже вот-вот упадет. В центре цветка – знак мастера, сам похожий на цветок с узловатыми корнями.

В нем скрыт секрет оружия. Спрашивать о нем у женщины бесполезно, а мастер, оружейница Аригана, умерла давно-предавно.

– Всем известно, что я – хранитель, – говорит женщина человеку с зеркальным взглядом.

– А мне известно, на что способна эта штука, – говорит он. – А еще – что в твоем народе почитали предков.

Ее пальцы отпускают стакан с холодной водой – всего на два градуса выше точки замерзания, – и рука скользит вбок, к оружию.

– Опасно знать такое, – говорит она.

Он этого ждал. В архивных книгах ее народа «Цветок Ариганы» назывался когда-то «Подарком предков». И там не имелось в виду, новый он или старый.

Мужчина вежливо улыбается, но остается стоять, потому что сесть его не приглашают. Для него вежливость особенно важна, потому что он не человек. Может быть, он огромный, но как бы он ни выглядел, его внешность – результат чьей-то работы в глубинах дальнего космоса.