Гарднер Дозуа - Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса

Хаяши спала на палубе, на жестком ворсе синтетического покрытия, в белой нижней футболке, подложив под голову свернутую форменную куртку и сунув под щеку ладони.

Накада проследила взглядом, как на голую руку опустился комар – чуть выше пятна, оставшегося после прививки. Накада дохнула на него струйкой пряного дыма, и комар улетел.

На лесенке появился Шираока.

– Нам бы лучше двигаться, доктор, – сказал он.

Медсестра шевельнулась во сне и плотнее свернулась клубком. Накада снова выдохнула дым.

– Что за спешка, – сказала она и кивнула в сторону медсестры. – Пусть дети отдохнут.

Шираока посмотрел на нее, и лицо у него при этом стало бесстрастное и непроницаемое.

– У нас задание, – сказал он.

Он повернулся к Хаяши, наклонился над ней и потряс за колено.

– Хая-сан, – позвал он.

Она не отозвалась, и тогда он выпрямился и гаркнул:

– Медсестра третьего класса Майко Хаяши! Равнение на середину!

В то же мгновение девушка вскочила и стала по стойке смирно.

– Есть! – рявкнула она в ответ и только тут, как показалось Накаде, окончательно проснулась.

– Медсестра Хаяши, почему не в надлежащем виде?! – продолжал Шираока. – Чтобы через пять минут были на палубе по полной форме! Ясно?

– Есть! – Хаяши наклонилась, подняла куртку и спустилась по трапу.

Шираока бросил взгляд на Накаду и спустился следом. Накада со вздохом поднялась, загасила окурок о борт. Посмотрела, как его уносит вода, и поплелась за Хаяши и Шираокой.

– Доктор, можно? – долетело до Накады сквозь золотистую дымку.

Солнечный свет пробивался сюда и через желтый пластик катера. Накада лежала в трюме, в операционной, на чистом, хоть и в старых пятнах, столе, который она застелила простыней, собравшись немного поспать после чашки спирта с разведенными в нем тремя гранами чистого опиума, отобранного у паршивца-фармацевта. Этот момент она помнила ясно, но чтобы вспомнить все остальное, в том числе кто она и где, потребовалось сделать усилие.

– Ну да, – сказала она.

– Вы, наверное, захотите посмотреть на это сами, – сказала Хаяши.

Накада открыла глаза. Села, потянулась за стерильной салфеткой, разорвала зубами пакет и протерла лицо и руки. От выходившего сквозь поры алкоголя ей вдруг стало зябко.

Чувствовала она себя отлично.

Муж и сын считают меня никудышной матерью. Пока я жила дома, я думала, что моя беда в том, что я привыкла быть необходимой. В Министерстве это называют «синдромом сукуидаорё», что означает «саморазрушение под предлогом помощи другим». Саморазрушением можно сделать все – еду, питье, карты. Существуют программы помощи. По-моему, я сама все понимаю. И, как большинство таких же, как я, не вижу в этом проблемы. Говоря по правде, программы там, не программы, сукуидаорё или нет, но и Министерство не хочет это лечить. До тех пор пока ты полезен, им наплевать. Моя проблема оказалась в другом.

Из записной книжки лейтенанта медицинского корпуса Чие Накады

– Мне это не нравится, – сказала Хаяши, поднявшись на палубу.

Река в этом месте была очень широкой, берега терялись в зарослях тростника, тянувшихся, казалось, до горизонта. Утром катер миновал ряд каменных свай – остатки какого-то древнего моста, похожие на руины доисламской Европы. Теперь впереди появился еще один, новее, из бетона и стали, почти не разрушенный. Но Хаяши смотрела не на него, а на тела – черные, свисавшие с ограждений тела. Их были десятки, и даже издалека заметно, что это люди всех возрастов, младенцы, взрослые, старики, одни – повешенные за шею, другие – за ногу. Вперемежку с людьми висели животные: собаки, свиньи и один то ли кот, то ли кролик. Вокруг вились птицы, и между ними виднелись то кости, то разодранная одежда, то ярко-голубое небо.

Когда катер входил под мост, Накада, вывернув шею, разглядывала останки, висевшие над ними меньше чем в десяти метрах.

– Давно висят, – сказала она.

– А те? – спросил Ишино.

Ишино смотрел не вверх, а вперед, туда, где стоял железнодорожный мост и где взвилась в воздух туча птиц, потревоженных шумом мотора.

– А те недавно, – сказала Накада.

Когда они приблизились, вверх смотрела одна Накада. Остальные старались не дышать.

– Там дым? – спросила Хаяши.

За железнодорожным мостом появился остров, низкий, широкий, с песчаными берегами и густым сосняком. Над ним висел серый дым.

Шираока направил катер вдоль острова, и глазам открылся желто-бурый полукруг береговой полосы, несколько старых, посеревших от времени деревянных одноэтажных зданий и тускло-зеленые металлические бока лодки, похожей на черепаший панцирь, высотой немногим меньше этих домов и в три раза длиннее. Столб черного дыма поднимался откуда-то из-за деревни, из глубины острова.

– Десантный катер, – сказал Шираока. – Андалусцы.

– Их здесь быть не должно, – сказала Хаяши. – Здесь еще зона.

– Сам знаю, – мрачно сказал Шираока.

Он повернул руль, и катер направился к берегу.

– Что ты делаешь? – спросила Накада.

– Иду к берегу, – сказал Шираока.

– Нет, – сказала Накада.

– Тут зона, доктор, – сказал Шираока. – Мы несем ответственность за все, что здесь происходит.

– Доложи по рации, – сказала Накада. – Флот будет здесь через два часа.

– Эти тела на мостах – как думаете, доктор, сколько времени ушло на то, чтобы всех их там вздернуть?

– Мы должны идти дальше.

– Мы должны спасать людей, – сказал Шираока.

– Вы же сами сказали, сержант, у нас задание, – напомнила Накада. – Приказываю вернуться на курс. Моя миссия важнее.

– Это мой катер, лейтенант, – сказал Шираока. – До тех пор, пока мы не добрались до места, вы здесь пассажир.

Шираока оглянулся на свою команду.

– Хаяши, средства первой помощи! – скомандовал он. – Ишино, носилки!

Потом снова перевел взгляд на приборную доску и включил двигатели на полную мощность.

Они вытащили катер на берег метрах в двадцати или тридцати от железного бока десантника. Там на верхней турели сидел андалусский солдат, свесив в люк ногу. Он поприветствовал их, когда Шираока вырубил двигатели, но сержант в ответ лишь рявкнул что-то на иберийском арабском и больше не обращал на солдата внимания.

Отвернувшись от Накады так же демонстративно, как от солдата, он подхватил индивидуальную аптечку и спрыгнул на песок. Его команда полезла через борт: Ишино – нервно косясь на солдата, Хаяши – тревожно оглядываясь на Накаду.

Накада нехотя двинулась следом. Из глубины острова раздавались выстрелы и голоса.

Наверное, это был рыбацкий поселок. Выше, за полосой прилива, лежати аккуратным рядом перевернутые лодки – деревянные андалусцы сожгли, в металлических зияли дыры от пуль. Все дома здесь были на низких сваях. Кое-где сваи выбили, и дома стояли, накренившись под странным углом. Многие сгорели. Отовсюду несло соляркой. Соляркой и кровью.