Гарднер Дозуа - Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса

Запахло дымом.

Сержант поднял голову.

– Ишино, – сказал он. – Включи мигалки.

Парень направился к приборной панели. На носу и на корме зажжужали мигалки санитарного катера, окрашивая туман попеременно то в желтый, то в красный.

– Думаете, это хорошая мысль? – спросила Накада.

– Пусть знают, что это мы, – сказал Шираока.

Затрещала автоматная очередь. Из тумана, откуда-то слева, с оглушительным ревом турбин вынырнула темно-зеленая туша андалусского десантного корабля – прямо перед ними, и так близко, что Накада увидела мелькнувшее в узкой бойнице светлокожее лицо, – а потом пропала так же неожиданно, как появилась, и катер закачался, запрыгал на широких волнах. В той стороне, где исчез десантник, снова раздалась автоматная стрельба, а потом глухое уханье пушки, будто там заработал гигантский пресс или помпа.

На носу катера раздался негромкий возглас Ишино. Сквозь туман стали видны неясные очертания каких-то предметов на воде. Оказалось, что это лодки, длинные, узкие металлические плоскодонки, их были десятки, если не сотни – на расстоянии друг от друга не больше своего корпуса, – и в каждой сидели примерно с десяток человек, у каждой нос смотрел на северо-запад, и они выстроились в идеальную линию, будто металлические опилки под действием магнитного поля. Шираока сбросил скорость, чтобы избежать столкновения, и лодки с тихим шлепаньем весел расступились, давая дорогу катеру. Накада видела черные, смотревшие без выражения глаза, безбородые лица – некоторые татуированные, некоторые раскрашенные тигриными черно-красными полосами. Она заметила и франкские куртки, и антильские бахромчатые штаны, пращи и ракетницы, лежавшие на дне лодок. Катер прошел сквозь лодочную флотилию, и шлепанья весел больше не доносилось.

Над ними застрекотал невидимый в тумане колеоптер. Автоматная стрельба, перемежавшаяся грохотом взрывов, слышалась теперь и слева, и справа. По воде, будто бы без причины, побежали легкие волны, и катер снова закачался. В воздухе пахло порохом и горевшим деревом.

Туман разошелся.

Горела Ла Витория.

От стоявших по берегам складов остались только черные остовы, а торговые ряды полыхали, охваченные густым черным дымом, подсвеченным красными языками огня. По воде шли волны, поднятые плоскодонками, из лодок выбирались люди и, карабкаясь по сваям разрушенных пирсов, поднимались на набережную, выложенную бетонными плитами.

В стороне мигал то красным, то желтым проблесковый маяк. Шираока направил катер туда.

Они увидели судно, которое то ли бросило там якорь, то ли село на мель. Накада сначала приняла его за передвижной госпиталь Министерства. Но, когда катер подошел ближе, она поняла, что для госпиталя судно слишком маленькое, а ярко-желтая краска, которую она заметила издалека, была поспешно намазана в один слой. На палубе неровными горами, будто разросшийся грибок, валялись сброшенные с воздуха желтые пластиковые полевые аптечки.

Шираока обогнул судно, направляя катер к западному берегу, и глазам открылся безлюдный плавучий док. Катер остановился рядом, и Хаяши спрыгнула первой, чтобы привязать канат. Накада спустилась следом.

Немного дальше в бурой воде плавало что-то желтое. Приглядевшись, Накада поняла, что это такой же, как у них, санитарный катер, полузатопленный, державшийся на швартовых, с прошитым пулями пластиковым бортом.

– У нас заканчивается горючее, – сказал Шираока Накаде, кивнув в сторону наливной помпы. – Припасы тоже.

– Я найду здешнего врача, – ответила она.

– Я с вами, – сказала Хаяши.

После случая в рыбацкой деревне Хаяши обращалась с ней бережно, будто Накада теперь была ее пациенткой, нуждавшейся в психологической поддержке, заботилась о ней и старалась поддерживать хорошее настроение.

– Нет, – сказал Шираока. – Пойдет Ишино.

Вдоль борта стоячего судна тянулся металлический трап. От старой засохшей крови металл был коричневым.

– Смотри под ноги, – сказала Накада Ишино.

Мальчишка не отозвался. Накада оглянулась на него. Его юное лицо было бесстрастным, как у лунатика. Она вспомнила, что давно не слышала его голоса.

Поднявшись на борт, Накада увидела на корме несколько пробоин. Между опорными балками, торчавшими из цемента, бурлила бурая вода. Палуба в прогалинах между горами желтых ведомственных аптечек напоминала Пачакамак [82] Пачакамак – перуанский храм, построенный примерно в 200 году до н. э. после землетрясения: вывернутые доски, стальные тросы, трепещущие на ветру обрывки белых лент безопасности.

Заглянув в одну из аптечек, Накада велела Ишино ждать на палубе.

Ей не раз доводилось входить в приемный покой, но такого она никогда не видела. В углу горой, сброшенные как попало, лежали мертвые, почти все молодые, одетые кто в андалусскую форму, кто в антильскую. Те, что оказались внизу, намокли от крови, своей и чужой. Крови натекло столько, что она стояла лужами на пластиковом полу, дренажные отверстия не справлялись. Рядом, на койках в несколько ярусов, тоже лежали мертвецы, которых, по-видимому, врачи поначалу еще надеялись спасти.

В дальнем углу сидел в кресле помощник врача, примерно одних лет с Ишино. Он спал. Накада уже хотела его разбудить, как вдруг из соседней палаты послышался голос.

Там были живые. Накада увидела четыре операционных стола, возле каждого – сержанта-хирурга, операционных сестер и санитаров, все с руками в крови по локоть, и еще сестер и санитаров, возле коек готовивших раненых к операции, и тела умерших на операционных столах.

Сестры и санитары двигались с таким видом, будто вот-вот рухнут в обморок. Голос, который услышала Накада, исходил, как ей сначала показалось, от одного из пациентов. Однажды она уже слышала такой голос в Сиаме у раненого, подорвавшегося на противопехотной мине, во время операции, когда врачи извлекали крупный осколок из передней доли мозга. Голос звучал так же – низкий, замедленный, будто издалека, будто человек беседовал с не видимыми никому обитателями другого мира.

Но через минуту Накада поняла, что голос принадлежал хирургу. Она понаблюдала немного и подивилась, как он еще держится на ногах, хотя наверняка и сам не помнит, когда в последний раз спал.

Накада вернулась в приемный покой.

– Санитар, – позвала она.

Ей пришлось сказать это дважды, прежде чем мальчишка открыл глаза.

– Что?

– Где здесь главный врач? – спросила Накада.

Помощник врача потер лоб, огляделся, кажется, не замечая мертвых, посмотрел на Накаду.

– Разве это не вы?

Накада выпрямилась.

– Ладно, спи, – сказала она.

Она прошла через операционную в третью палату, где лежали раненые после операции, и дальше, в следующую, где раньше, наверное, выдавали лекарства, когда здесь были лекарства, и дальше, в ординаторскую, где не было ординаторов. Зато там Накада нашла капрала-аптекаршу, женщину средних лет, которая спала на полу за письменным столом.