Гарднер Дозуа - Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса

Лукас пьет последним, держа холодную посудину окровавленной рукой. Вода теплая, с сильным привкусом железа.

– Решил всю воду из земли высосать? – спрашивает Джегер.

Лукас прекращает пить. Но вместо того, чтобы выпрямиться, он приседает в выпаде, растягивая мышцы ног, как это делают бегуны.

Джегер поворачивается и уходит.

– Надо спешить, – говорит Сара.

Мастерс съедает остатки из гелевой упаковки.

– Скорее, – торопит она.

Он что-то хочет ответить. По его большим печальным глазам видно: ему есть что сказать. Но он заставляет себя промолчать, сворачивает обертку из фольги и засовывает ее в кармашек на поясе, а потом делает последний глоток из фляжки, чтобы смочить пищу до того, как она попадет в его беззащитный желудок.

От долгого стояния у всех сводит мышцы, но никто об этом не говорит – просто бегут, ускоряя шаг до тех пор, пока в поле зрения не вплывает фигура Джегера. Сара бежит впереди всех, хлюпая носом. Дорога на Вест-Спенсер проходит дальше по мосту из бетонных блоков. Джегер оборачивается и бросает быстрый взгляд на преследователей, прежде чем свернуть под мост, на тропинку, ведущую по восточному берегу.

– Это был он, – говорит Варнер.

– Точно, он, – подхватывает Крауз.

– Уэйд был нашим другом, – говорит Варнер. Но этого ему недостаточно; покачав головой, он продолжает: – Уэйд был моим лучшим другом. Он увлек меня бегом. Продал мне мои первые кроссовки, когда я был еще толстяком. И он стал шафером на моей свадьбе. Помните?

– Да, ни у кого из нас не было причин, – с напором подхватывает Пит.

Сара сбрасывает скорость:

– Что ты этим хочешь сказать?

Бегуны сбиваются в кучу.

– У кого-то из нас есть мотив? – говорит она.

Пит оборачивается к Одри:

– А ты что думаешь, принцесса? Это твой бывший приятель прикончил Уэйда или все-таки нет?

Тропа идет под уклон и расширяется, глина здесь утоптана до гладкости. Речка остается по правую руку, пробивая путь между бетонных свай и стволов мертвых деревьев; рев воды накрывает людей, отражаясь от сводов моста. В этом шуме едва слышно, как Одри отвечает:

– Я никогда не верила в то, что он виноват.

Они выбираются из-под моста – туда, где тихо. Пока карабкаются по склону, никто не разговаривает. Наконец Одри нарушает молчание:

– Карл эгоистичный и упрямый, как маленький ребенок. Но он никогда не был жесток. При мне – ни разу.

У края дороги стоит скамейка из неструганых досок, ждет тех, кто выбился из сил. Люди бегут мимо, не останавливаясь, а тропа опять ныряет вниз и снова круто уходит наверх, и Крауз еле дышит, пока они взбираются по ней.

– Ты что, с обоими встречалась? – спрашивает он.

– Давным-давно, – говорит она, явно не собираясь вдаваться в подробности.

Краузу приходится поднапрячься, чтобы догнать ее. Но он готов и потерпеть, лишь бы высказаться:

– Никак не возьму в толк. Я не понимаю. Что в Карле такого привлекательного?

Они пробегают еще несколько шагов, и ничего не происходит. Тропа резко сворачивает прочь от реки, теперь бегунов со всех сторон окружают деревья. Тут Одри замедляет бег и смотрит на Крауза, лицо у нее хорошенькое и довольное, и она говорит:

– Взгляни на его тело, на его ноги. А теперь догадайся, что я в нем нахожу.

Крауз краснеет.

– Маленькие мальчики такие забавные, – со смехом добавляет Одри.

Джегер снова оборачивается, не сокращая разрыва между собой и преследователями.

– А он когда-нибудь говорил об Уэйде? – спрашивает Пит.

Одри снова смеется:

– Карлу нравилось, просто безумно нравилось то, как этот парень все время пытался его победить. Он упивался сознанием того, что кто-то не спит ночами и мечтает лишь об одном: как обойти его на финишной черте.

На эти слова никто не реагирует.

– Лукас, – говорит она, подбегая вплотную к нему. – Кажется, я тебе этого никогда не рассказывала. Но когда ты стал тренироваться с Уэйдом, Карл понял, что теперь ему вряд ли удастся все время побеждать. «Уэйд нашел себе чистокровную лошадку», – вот что он говорил.

Все, кроме Пита, обращают взоры на Лукаса. Пит опускает голову и спрашивает, глядя себе под ноги:

– А ты как считаешь, Пеппер? По-твоему, убийца – Джегер?

Лукас роняет руки и замедляет ход. Речка возвращается в поисках русла. Внезапно мир вокруг распахивается во всю ширь, и вот они уже бегут, пыхтя, по узкой полоске земли, по берегу, который размывают наводнения. Справа от них – пустота. Слева – густой кустарник, и люди бегут цепочкой, почти прижимаясь к зарослям. Одри оказывается впереди Лукаса, а Пит – сзади.

– Если не Джегер, то кто же это был? – спрашивает Пит.

Лукас не поднимает глаз; переспрашивает тихим, озадаченным голосом:

– Если это был не Карл?

– Да.

– Это я, – говорит он. – Я мог избить Уэйда Таннера до смерти.

Одри замедляет бег; Лукас едва не падает, натолкнувшись на нее.

– Прости, – говорит он и кладет руки ей на плечи.

– Это был ты? – спрашивает Пит.

– Нет, – отвечает Лукас.

– Как ты мог даже подумать об этом? – говорит Одри.

Лукас отпускает ее плечи, не смея поднять глаз, качает головой.

Варнер и Гатлин убежали вперед. Чувствуя, что остальные отстали, они с неохотой останавливаются, и Варнер интересуется:

– У кого-то травма?

Никто не отвечает. Шестеро бегунов стоят на осыпающейся тропе, едва не падая от усталости. Лукас поворачивается спиной к воде.

– Просто все выглядит именно так, – обращается он к Одри и ко всем остальным. – Если подумать.

– Продолжай, – говорит Пит.

Но Мастерс опережает всех. Его голос звучит резко, зло, вызывающе – таким его никто и никогда раньше не слышал:

– Уэйд был конченым придурком.

Все поворачиваются к нему.

Его лицо заливает краска, челюсти сжаты.

– Меня достало думать об этом чуваке, – говорит он. – Меня достало говорить об этом чуваке. И я не желаю больше разговаривать с этим долбаным программным обеспечением.

– Не смей, – говорит Сара. И еще раз, уже тише, повторяет: – Не смей.

На нее никто не смотрит – нет такого желания. А разглядывать психа в блестящих черных очках, из которого рвется накопившаяся злость, – самое оно.

– Побежали домой, – предлагает Одри.

Варнер и Гатлин возвращаются к группе.

– У кого-то травма? – снова спрашивает Варнер.

– Ни у кого, – отвечает Пит. – Мы просто совещаемся.

– Мы не могли, – говорит Сара. – Никто из нас не стал бы его убивать.

От этих слов Пит готов рассмеяться. Щеки его вспыхивают, он мотает головой, пыхтя сквозь стиснутые зубы. Он тычет пальцем в грудь Лукаса.

– Это был ты? – спрашивает он.

– Нет.

Тело Лукаса сводит судорогой. Одна нога непроизвольно съезжает на мягкую кромку дорожки, он делает широкий шаг вперед, чтобы восстановить равновесне и не упасть. Пит упирается ладонью в грудь Лукасу, не толкает пока, но готов его толкнуть, если тот не объяснится.