Гарднер Дозуа - Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса

Лукас в изумлении смотрит на Джегера, но тут краем глаза замечает какое-то движение. Что-то мелькает среди деревьев, и никто, кроме него, этого не видит.

Пит тычет пальцем в Лукаса:

– Может, хочешь нам что-нибудь сказать, а, Пеппер?

Одри, шмыгая носом, шепчет его имя.

Джегер снова снимает бейсболку, утирает лоб.

И тут из-за спины Джегера вылетает Харрис, и Лукас единственный из всех не подпрыгивает от неожиданности.

– Привет, народ, – звучит громкий веселый голос. – Наконец-то я вас нашел.

Теплым ноябрьским вечером Лукас подъехал к крытому стадиону имени Гарольда Фаркета. Он как раз убирал велосипедные фонари, когда появился Варнер.

– Должно быть, я опоздал, – сказал Лукас.

– Что ты имеешь в виду? – без смеха спросил Варнер.

Они вошли внутрь: пол-акра бетона, накрытые раковиной из изогнутых балок и гофрированной стали. По периметру сооружения проходила двухсотметровая беговая дорожка, оранжевая как тыква. Универсальные площадки для игр располагались по всему центру и до восточной стены. Офисы спортивных организаций и раздевалки примыкали к южной части конструкции. С уродливого потолка свисали баннеры, прославлявшие тех, кто занимал третьи места в финале различных соревнований. Самый большой рассказывал о единственной победе в чемпионате страны за всю историю университета Джуэл – это было двадцать лет тому назад, в беге по пересеченной местности.

Тридцать человек пришли сюда из темноты, чтобы побегать. В основном это были любители-середнячки – веселые и слегка полноватые. Мастерс и Сара делили один участок поля на двоих, разминали мышцы и сухожилия, натягивали повязки с контрольными устройствами. Одри отрабатывала собственную программу на короткой дистанции. Лукас смотрел, как она летит к нему, потом поворачивает, переходя на ленивый бег трусцой, и улыбается, пробегая мимо.

Варнер скрылся в недрах раздевалки. Лукас извлек из своего рюкзака чистую майку, сухие носки и все еще новые кроссовки. Шорты уже были на нем – под джинсами. Сбросив уличные туфли, он сменил одежду и обувь прямо здесь, у беговой дорожки. Его телефон зазвонил, и он, взглянув на входящий номер, сбросил звонок. Тут же зазвонил телефон у Одри, которая пробегала мимо, и она ответила:

– Я немного занята сейчас, мистер Таннер.

Воздух в помещении был горячим и сухим. Лукас пошел к раздевалке, наклонился и стал жадно пить из старого фонтанчика. Вода прогрелась, как в бане. Он рыгнул и отошел в сторону. Стена была увешана портретами героев. Кое-что поменялось с прошлой зимы, но самая большая групповая фотография осталась прежней: на ней – вся команда участников первенства, пятеро лучших стоят позади, остальные бегуны, не столь быстрые, присели на колени у их ног. Эйбл и его помощники пристроились по обе стороны от победителей. Самым счастливым из всех смотрелся тренер, стоящий рядом со своим главным жеребцом. Джегер, напротив, выглядел скучающим и утомленным, он едва давал себе труд изобразить некое подобие улыбки. А вот большой портрет общенационального чемпиона по бегу, воспитанника школы, со стены сняли. Трижды, но в разные годы, Карл Джегер был победителем Второго округа в беге по пересеченной местности; но сейчас этот человек сидел в тюрьме, и его место на стене занял покойник. Недавно отпечатанные фотографии Уэйда разных лет не успели выцвести, были яркими и четкими. Здесь же висели рассказы о том, как он был предан спорту и важен для всего сообщества местных спортсменов-бегунов. Возникало впечатление, что смерть Уэйда стала для многих настоящей потерей. Лукас прочитал несколько фраз и бросил это занятие. Чуть дальше на стене он заметил фото юной Одри, занявшей третье призовое место на национальных отборочных соревнованиях. На снимке у нее были длинные волосы, в остальном она почти не изменилась.

Он разглядывал фотографию не меньше минуты, когда она снова оказалась рядом:

– Хватит пялиться на молоденьких девушек. Слышишь?

– Вы указали на восток, – говорит Харрис. – Так я и побежал на восток. Хотел вас догнать. Но только там не было никого. Обычно старые пердуны стартуют медленно, но после первой мили я вас так и не увидел, вот и решил, что вы передумали.

Парнишка зол, но улыбается, довольный своей догадливостью.

– Хотел отправиться на север. Но потом я понял… – Харрис замолкает на полуслове. – Эй, Карли. А ты что делаешь в этой шайке?

Все молчат.

Здесь происходит что-то странное. Этот факт настолько очевиден, что даже мозг Харриса способен его воспринять. Улыбочка гаснет, голубые глазки моргают, и он повторяет свой вопрос:

– Что ты тут делаешь с этими ребятами, Карл?

Джегер отворачивается и бежит прочь.

На Харрисе длинные шорты и плотная желтая куртка, на черной головной повязке потеки соленого пота. Очки у него как у Мастерса, только новейшей модели, а кроссовки выглядят так, будто их только сегодня утром достали из коробки.

– Видели бы вы свои лица, – говорит он. – Бледно выглядите, ребята.

Пит отходит от Лукаса.

– Как бы там ни было, – продолжает Харрис, – я не знал, где вы находитесь, но я знал того, кто мог бы это знать. Так что я позвонил Уэйду. Он указал мне правильное направление, и я побежал по железнодорожным путям, чтобы срезать расстояние. Я едва не упустил вас из виду, но тут услышат крики.

– Заткнись, – обрывает его Пит.

– Что будем делать? – спрашивает Гатлин.

– Следовать за ним, – говорит Варнер.

Джегер уже пересекает луг, только черная бейсболка мелькает.

Пит смотрит на Лукаса, большие руки сжимаются в кулаки.

И Лукас внезапно срывается с места, расталкивая всех на своем пути.

Харрис с улыбкой произносит:

– Пеппер.

Для смеха он выставляет вперед ногу и вытягивает руку наподобие шлагбаума:

– Пароль?

Они сталкиваются друг с другом.

У юноши гибкое, сильное, тренированное тело, но Лукас двигается с ускорением, и они вместе валятся на землю. Сжав раненую руку, Лукас впечатывает кулак прямо в улыбающийся рот Харриса. Болезненно охнув, Харрис оказывается на земле, из разбитой верхней губы течет кровь.

Хлюпающий голос сыплет проклятиями.

Лукас поднимается на ноги и бежит.

Харрис трогает разбитый рот и, хорошенько подумав, говорит:

– Да пошел ты, придурок.

Лукас летит стрелой мимо дуба и через луг. Черная бейсболка пропала. Лукас держится главной тропы, вновь углубляется в лес, где она удобно поворачивает вместе с рекой. Бешеного ускорения ему хватает на пять минут. Затем он замедляет бег, глубоко дышит, приводя в порядок отяжелевшую от нехватки кислорода голову. Выпирающие из земли корни и кочки подворачиваются под ноги, словно хотят, чтобы он споткнулся. За спиной раздаются голоса, и он снова делает рывок. Кто-то окликает его по имени. Лукас не сбавляет хода. Он почти на пределе, но шаг все такой же ровный и неистовый. Тропу перегораживает ствол молодого ясеня, но ноги легко переносят Лукаса через это ничтожное препятствие. Река прямо перед ним, берег превращен в длинный безобразный склон, камни и бетонные плиты образуют мелководье, где лошадь может перейти реку вброд. Лукас сворачивает налево, выбрав более узкую тропу; она разветвляется, правую тропинку преграждает знак «ЗАКРЫТО».