Ханну Райяниеми - Каузальный ангел

Она неторопливо и с удовольствием оглядывает окрестности. Город почти готов, и если бы не отсутствие запахов пищи, голосов людей и джиннов и других привычных звуков, Таваддуд могла бы представить себе, что уже дома. Пустынный город мог бы показаться мрачным и жутким, как Быстрые города с думающими зданиями, о которых рассказывают муталибуны, но почему-то он не пугает ее. Тишина полна ожидания, как будто город спит и вот-вот проснется.

Молчание нарушает ле Фламбер.

— Я еще раз прошу прощения, — говорит он. — Я найду другой способ подобраться к своим врагам. Я не могу просить твою сестру обмануть чье-либо доверие.

— Позволь мне самой договориться с сестрой, — отвечает Таваддуд. — Ты достаточно извинялся. Но ты не сказал нам ни о причине, приведшей тебя сюда, ни о том, что ты ищешь.

Она отнимает свою руку. Есть время для обмана, и есть время для истины.

— Ты обидел меня и того, кого я когда-то любила, и этого я простить не могу, что бы я тебе ни говорила. Но я могу посочувствовать тебе. Я смотрю на тебя и вижу одинокого мужчину, разделенного человека; ты похож на нашего мухтасиба и карина, человека с другим существом внутри, и неважно, то ли это Принц-цветок Ауна, как ты говоришь, то ли тот, кем ты себя сотворил. Люди и джинны нередко называли мне ложные имена, и я знаю, как они звучат. Я не думаю, что Фламбер — твое истинное имя, так же, как и Сумангуру.

Она ненадолго умолкает.

— В Сирре рассказывают историю о муталибуне, много раз посещавшем пустыню дикого кода и видевшем много чудес. Его кожа покрылась сапфировыми наростами, но он все равно продолжал свои странствия. Настал день, когда его жена заявила, что он должен выбрать между семьей и пустыней. Мужчина в тот же день привел в порядок все свои дела, продал дом, позаботился о том, чтобы его жена и дети ни в чем не нуждались, и попрощался с друзьями. А потом он покинул город через Вавилонские ворота, откуда выходили все охотники за сокровищами, и больше не возвращался.

Вот этого мужчину я и вижу, когда смотрю на тебя, господин ле Фламбер, которого я знала как Сумангуру. — Она показывает на расстилающийся внизу город. — Я не могу простить, но могу протянуть руку помощи. Каким бы ни было обещание, которое ты стремишься выполнить, я прошу тебя: не надо. Не уходи через Вавилонские ворота. В этом мире, куда ты нас привел, нам понадобятся твои советы. Ты помог спасти город, и именем Гомелец я клянусь, что в нем всегда найдется место для тебя. Ворота открыты.

ле Фламбер молчит и смотрит на город, теряющийся в сумраке внизу. В странном свете Ирем его цвета принимают другие оттенки. Но все же это Сирр благословенный, Сирр скрытый, и еще более прекрасный, чем прежде.

— Я благодарен тебе за предложение, но не могу его принять. Одному человеку я обязан еще больше, чем Сирру. И для того, чтобы ее отыскать, мне нужен камень твоей сестры и помощь Ауна.

— Ее? — многозначительно повторяет Таваддуд.

— Нет, это не то, о чем ты думаешь. Мы... друзья.

— Я понимаю. — Она заглядывает ему в глаза. — А ты уверен, что это не история, которую ты рассказываешь сам себе? Я знаю, что говорят обо мне: Таваддуд, любовница монстров, черная овца в семье Гомелец. Это все равно что цепи из множества имен, цепи, составленные из слов. И когда я слышу о мужчине, сдвигающем горы и преодолевающем грандиозные препятствия, я знаю, что всегда есть кто-то, ради кого он это делает, и этот кто-то не просто друг. Тебе лучше отправиться к ней и все исправить.

— Та... женщина и я, мы не раз к этому возвращались, — говорит ле Фламбер. — И еще чаще мы обижали друг друга.

Он с тоской смотрит вдаль.

Таваддуд берет его за руку.

— В таком случае, что ты хочешь ей доказать? Сирр может стать для тебя и местом исцеления. Нам многое известно об Ауне. Отец и совет мухтасибов знают много Тайных Имен. Возможно, мы могли бы освободить тебя от твоей... другой стороны. И ты мог бы обрести мир.

Он горько усмехается.

— Боюсь, для этого уже слишком поздно. Там, куда я ухожу, мне нужна моя другая сторона. И тогда история будет намного интереснее.

Он ласково целует ее в лоб и отстраняется.

— Спасибо тебе. Я никогда не забуду Сирр и милосердную Таваддуд. Но есть чудовища, которых даже она не в силах исцелить. — Он смотрит куда-то поверх ее плеча. — Кстати о них — извини, я должен тебя ненадолго оставить.

Таваддуд оборачивается. Неподалеку от ребра Осколка на краю пустыни дикого кода стоит Аун. Маленькая девочка в маске, пожилой мужчина в зеленом и какое-то постоянно меняющееся и светящееся существо. ле Фламбер сжимает пальцы Таваддуд, а потом направляется к ним.

Я рассматриваю Аун в неизменном рассеянном свете Ирем. Они стоят на кромке Осколка, а позади простирается пустыня дикого кода с ее дрожащими миражами. Теперь все трое выглядят более реальными, это не просто эхо в моем разуме, а мыслеформы, созданные из материи возрожденной пустыни. Я вижу волокна в маске Принцессы, вижу складки на форме Солдата и игру света на стеклянистых внутренностях кракена. Но даже сейчас трудно как следует рассмотреть их лица: они постоянно напоминают кого-то, кого ты некогда знал, но уже забыл.

— Теперь вы счастливы? — спрашиваю я. — Это не история ради выгоды, а целый город.

— Иногда это одно и то же, — говорит Принцесса.

— Хозяева этих мест скоро придут за тобой, брат. — Голос Солдата скрипучий, словно гравий. — Ты готов?

— Посмотрим, — отвечаю я и смотрю в небо.

Он прав. Скоро здесь появится Большая Игра или ее пешки. Использование сцепленности с Нотч-зоку на таком уровне не могло остаться незамеченным, как бы я ни пытался замести следы.

Это было непросто: создание сущности Нотч, бесконечные разработки дизайна Царств, чтобы получить сцепленность, достаточную для осуществления перехода к материальному проекту. Потом подгонка нотч-кубиков, повышение устойчивости Чаш и Полос, формирование горного рельефа. От бесконечного грохота молотов у меня до сих пор гудит голова. А под конец надо было отыскать в поясе Сайанаги Яйцо Края, вход в тайное Царство Випунена [30] Антеро Випунен — великан, персонаж «Калевалы». , старейшины Нотч-зоку, чье тело, словно змей Йормунганд [31] Йормунгард , или Мидгардсорм, — морской змей, персонаж скандинавской мифологии. , опоясало громом и молниями целую планету. Я вломился в хранилище камней зоку в центре этого урагана и выбрался наружу с несколькими камнями, создающими Чаши.

Я пожимаю плечами. Подготовило ли меня все это к встрече с Большой Игрой? Ничуть. Стоит мне отказаться от связи с Нотч-зоку, как они тотчас появятся здесь.

— Мы восстановились, — произносит кракен голосом, напоминающим пение стеклянной флейты. — Теперь мы вспомнили.