Ханну Райяниеми - Квантовый вор. Рассказы.

— Но ты не считаешь себя приверженцем культуры атомпанков?

— Ха! Конечно, нет! В неконтролируемых ядерных взрывах нет ничего прекрасного! С другой стороны, в твоем случае...

Ну, вот мы и дошли до дела. Я с трудом подавляю вздох облегчения. Барбикен любит поговорить, и за прошедший час я узнал об оружии намного больше, чем хотелось бы, — тем более после практических уроков, преподанных мне Соборностью в тюрьме «Дилемма». Но теперь мне ясно, что он не прочь купить то, что я продаю.

— Насколько я понимаю, предложение тебя заинтересовало?

— Рауль, ты же прекрасно знаешь, что я не могу пройти мимо подлинной пули Вана, выпущенной из пушки Верна зарядом в сто пятьдесят килотонн.

— Это я могу лично гарантировать.

— Грандиозно!

— Что ж, остается еще один небольшой вопрос относительно цены...

Я ставлю чашку и складываю руки на груди.

Он приподнимает брови.

— Ну, нам надо узнать, что думает по этому поводу Клуб. — Его глаза озорно поблескивают. — Ты позволишь мне отлучиться на минутку?

Я вежливо наклоняю голову. Вокруг нас на полу появляется серебристая граница Круга. Барбикен вскакивает со своего места и пересекает ее: его внешность незначительно меняется. Затем он поднимает разветвленный манипулятор. Рука превращается в золотое дерево, и его веточки легко касаются нескольких драгоценных камней венца, передавая предложение на обсуждение зоку.

Я почти уверен, что все это лишь показуха. Барбикен — старейшина, он достиг высочайшего уровня в своем сообществе действиями, в наибольшей степени отвечающими целям и желаниям зоку, — в данном случае, конструируя наилучшее оружие и взрывающиеся устройства. Он без труда мог бы воспользоваться сцепленностью с остальными зоку, чтобы получить запрошенную мной незначительную плату: драгоценный камень зоку для сообщества в Супра, достаточно мощный, чтобы я смог создать собственный Круг в одном из самых фешенебельных районов сатурнианской столицы.

Вот только Барбикену неизвестно, что на самом деле ставки значительно выше.

Через несколько секунд он с улыбкой возвращается на свое место.

— Все отлично! Оболочка переправлена в Арсенал. А теперь выпьем, чтобы отметить эту сделку. Что-нибудь покрепче чая! Ты не возражаешь против...

В противоположном углу комнаты вспыхивают Врата Царства — светящийся голубой круг два метра диметром. Его появление сопровождается хлопком сжатого воздуха и легким запахом озона. Сквозь портал проходит зоку в своем истинном обличье: мерцающее облако утилитарного тумана, а в центре — надменное лицо, окруженное сверкающими камнями. Вновь прибывший вступает в Круг, и сразу же активируется ограничитель Шредера. Раздается шипение остывающих фоглетов, туман кристаллизуется сначала в статую, а затем в живую высокую женщину. Еще до полного появления она устремляется к Барбикену, распространяя вокруг себя напоенный сосновым ароматом ветерок.

— Во имя Верна, что ты творишь?! — восклицает она.

Это рыжеватая блондинка в довольно упрощенном варианте летной формы: короткий желтовато-коричневый китель оставляет открытым большую часть живота, на ногах грубые ботинки, а дополнением к костюму служат форменная фуражка, офицерский шарф и очки как у летчика-истребителя. Темные брови подчеркивают холодную красоту треугольного лица, алые губы сжимаются в тонкую линию.

— Что я творю? Что я творю? Добываю ценный исторический артефакт! — Барбикен недоверчиво осматривает женщину. — Чехова, дорогая моя, это не по правилам! Ты оскорбляешь нашего гостя! Рауль — настоящий джентльмен!

— Я знаю, кто он, старейшина, — отвечает Чехова. — Вопрос в том, знаешь ли это ты?

В Рауля д'Андрези я преобразился субъективную неделю назад, в вире «Шкафа», за четыре дня до того, как «Боб Говард» прибыл на Сатурн.

Я сижу за нашим обычным столом, передо мной парит мыслезеркало — стеклянный диск, который на самом деле является виром, подключенным к моему дорсальному потоку. Лицо слегка седеющего мужчины с тонкими бровями, впалыми висками и глазами Петера Лорре постепенно сменяется обликом смуглого, более молодого и грубоватого человека. Одной смены лица, конечно же, недостаточно — мои миньоны уже выкладывают тщательно проработанную информацию, так что это только начало.

— Что ты делаешь? — спрашивает Матчек.

Я отвечаю сердитым взглядом. Чистка вира заняла у меня немало времени. Пока я отсутствовал, Матчек дотошно воспроизвел просторы Нарнии, при этом почти до предела истощив скудные технические ресурсы «Шкафа». Несколько драгоценных часов ушло на то, чтобы убрать острова, населенные одноногими людьми, и выловить кентавров и говорящих мышей с ружьями. Даже сейчас я не до конца уверен, что уничтожил их всех, а тем более не могу понять, как мальчишке удалось их создать. Хотя, если учесть, что его будущая сущность станет архитектором основания Соборности, не стоит удивляться его способности взламывать вир, выстроенный с помощью древней аппаратуры корабля. Кроме того, я подозреваю, что он получил помощь от Ауна.

Я сделал все возможное, чтобы поместить его в «песочницу», в изолированную систему, и с тех пор он молча дуется, глядя на голубой пейзаж за виртуальным окном, на всевозможные разноцветные коралловые рифы, выросшие в невесомости, и проплывающих между ними смуглых гуманоидов с рыбьими хвостами, оставляющих за собой серебристые пузырьки. Пуля Вана вместе со «Шкафом» надежно укрыты в наполненной водой утробе «Мести полосатика», корабля китоморфов, направляющегося к Япету.

— Я готовлюсь стать другим, — говорю я несколько строже, чем намеревался, но, похоже, Матчек не обращает на это внимания.

— Зачем?

Я провожу пальцами по поверхности зеркала. Мои мысли становятся такими же ровными и гладкими. После кват-сообщения Исидора мне пришлось прибегнуть к метасущности, чтобы успокоиться. Я даже не смог расшифровать прикрепленную к последнему посланию информацию: она представляла собой такую квантовую путаницу, что аппаратура корабля оказалась бессильна.

— Каждому иногда приходится это проделывать.

Где-то в глубине души я отчаянно хочу напиться. Я хочу заорать. Хочу разбить зеркало на миллион осколков. Разнести этот вир до самого основания. И у меня болит голова.

— А я не хочу, — отзывается Матчек. — Мне нравится быть самим собой.

— Даже когда ты играешь в войну с Зеленым Солдатом? — негромко спрашиваю я. — Или когда хотел стать Безмолвием?

— Ну, это просто притворство.

— Вот и у меня то же самое. Только надо хорошенько притвориться.

Я слегка поправляю форму носа. Мы уже встречались с Барбикеном, так что надо тщательно позаботиться о своей внешности и придерживаться образа, чтобы избежать внутреннего конфликта.