Анджей Савицкий - Драконовы кончары (Smocze koncerze)

Погоди, что это я несу? Какой еще, на милость Аллаха, конец всего? Я – верный слуга падишаха и не могу действовать против его великолепия. Хотя нет, я уже не он. Я родом из иного мира, из иного пространства-времени, и я служу другому господину. Бытию, сложенному из миллиардов разумов и заполняющему нематериальное инфополе, информационное измерение.

Я поднялся и распрямил конечности. Пару раз подпрыгнул, расслабляя мышцы. Следовало дать доступ к ним горячей крови, чтобы та побудила их к жизни после преобразования управляющим лучом. Теперь я был раз в несколько сильнее и крепче, чем перед вмешательством информационного поля. Тело быстро восприняло перемену, но какое-то время его еще будут сотрясать судороги. Процесс приспособления всегда требовал времени, чтобы нервная система обрела равновесие и освоилась с изменениями. В результате, я сделаюсь самым великолепным танцором, которого видела османская империя, и непобедимым фехтовальщиком.

Я чувствовал смрад гари и смерти. Правда, трупы были убраны из округи, их сложили в одном из домов для повторного применения, но в соседних постройках инженерная группа готовила строительство биопроцессора из тел схваченных жертв, что было связано с грубым вмешательством в их организмы. Вот почему оттуда доносились ужасные крики, вой и плач. Мое тело буквально задрожало от ужаса, железы выпустили в кровообращение волну гормонов. Я испытал первые в данном теле органические эмоции – любопытная перемена после множества циклов зависания в инфополе без возможности чего-либо чувствовать. Чейчас я испытывал страх и возбуждение, жалость и беспокойство. Так реагировал Талаз на вопли пытаемых, а это означало, что точно так же реагировали и все люди.

Понятное дело, что они реагировали испугом, осознавая, что где-то рядом чудовища живьем сдирают с людей кожу и соединяют их нервные системы в одно громадное сплетение. Создание, образовавшееся из потерявших разум от боли и страха несчастных, послужит в качестве механизма для расширения портала. Это было настолько нечеловечно, что я не мог этого вынести. Необходимо немедленно вмешаться и предупредить побратимов, сообщить обо всем хотя бы визирю Кара Мустафе!

Я потряс головой, воцаряясь над человеческой стороной моего объединенного сознания. Нужно было какое-то время, чтобы в качестве Талаза освоиться с ситуацией и принять к сведению, что я уже не служу лалой , что я являюсь кем-то совершенно иным.

Делая первые шаги, я огляделся по сторонам. Темнота никак не помогала хождению. Людские глаза реагировали на световой спектр в очень ограниченных рамках. Подумать только, что много циклов назад я располагал кремнийорганическим телом, движущемся в кипящей серной кислоте и был одарен подобным зрению чувством, регистрирующим образ, от микроволн до жесткого, высокоэнергетического излучения. Множественность и разнородность форм жизни, создающей сознательные и разумные организмы, были просто невероятными. Даже жаль немного, что все они должны уйти и дать место Мультиличности. Некоторые обретут честь объединения с нею, но большинство будет удалено. Таково извечное право сильного. Самым главным является лишь его выживание.

Какое-то время я ходил по развалинам вокруг портала, приводя в порядок мышцы и объединенную личность. Офицеры стояли вдалеке, присматриваясь ко мне и позволяя мне окрепнуть в новой реальности до того, как я начну отдавать приказы. Я дал им знак рукой, что все в порядке, но пока что не запуская вписанного в разум модуля, дающего возможность телепатического контакта. В мирах, лишенных продвинутой технологии, группы вторжения как раз с помощью телепатии реализовывали связь и даже образовывали целые информационные сети.

Я вскарабкался на высящуюся над округой стену кожевенной мастерской. Отсюда можно было видеть приличный участок махалли . Словно на ладони я видел бьющие в небо зарева пожаров, охватывающие чуть ли не весь район Сагмалчилар, и даже доходящие до самого Тофане, района, где находилась громадная литейная фабрика, а при ней – султанские пороховые мельницы. именно туда следует выслать серьезный отряд, чтобы перехватить мастерскую по отливке пушек, арсенал с амуницией и порохом. Таким образом я бы ограничил риск применения артиллерии против сил вторжения. Но это были мелочи, которыми я решил заняться через какое-то время. До этого момента я решил несколько минут полюбоваться страшной красотой атакованного ночью города.

Где-то вдалеке прогремел мушкетный залп и прозвучал хоральный аопль:

- Алла! Алла!

Боевой клич янычар, взывающих на помощь себе имя бога. Похоже, великий визирь решил выслать отряды для подавления бунтов. Их встретит страшное разочарование, когда вместо толп пьяной черни они столкнутся с несколькими сотнями нечеловечески сильных и не чувствующих боли воинов. И это было только начало.

Я повернулся в другую сторону, к многочисленным махаллям , погруженным сейчас в блаженную тишину и покой. Ремесленники, торговцы и невольники наверняка прислушивались к шуму, дивясь, а что, собственно, происходит. Не спали, наверняка, и заключенные в мрачном квартале Касымпаша, беспокоились евреи и цыгане из Балата, а так же лодочники из приморской Терсане. Где-то там, вдалеке, на самом конце Золотого Рога, спокойно спали в своих богатых дворцах обитатели священного квартала Эйюп, равно как и на другой стороне залива, в Галате, ни о чем не подозревающие христианские обитатели Стамбула.

У меня было множество воспоминаний, связанных с каждым из этих кварталов, и эти, и все остальные мне были знакомы как свои пять пальцев. Некоторые воспоминания достигали детства, когда я, став сиротой, очутился на улице. К счастью, я был красивым мальчишкой с деликатной, чуть ли не девичьей внешностью. Ничего удивительного, что меня взяли к себе ченги и выучили профессии. Уличные танцовщики образовывали бродячие труппы, где обучали не только танцу и акробатике, но и искусству любви. Мальчишки давали необычные представления, они были переодеты в развевающиеся женские одеяния, длинные волосы были уложены в прически, на лицах – вызывающий макияж. Они были способны влюблять в себя янычар, и те, из страсти к любовникам, могли драться один с другим, весьма часто окупая околдованность кровью или даже жизнью.

Я оказался исключительно талантливым и соблазнительным танцором. Еще до того, как мне исполнилось тринадцать, я был одним из наиболее популярных ченги в городе. Так что нет ничего удивительного, что вскоре меня заметил кое-кто из высших сфер. Черный Мустафа забрал меня с улицы и поместил под свои крыла. Поначалу меня отдали для обучение в медресе, потом он отдал меня учить белым евнухам-душителям, султанским тайным убийцам. Я быстро вырос и поумнел, кроме того, проявил таланты к родственному танцам фехтованию. Еще я прекрасно помнил, кого должен благодарить за улучшения в судьбе, и всегда был верен Кара Мустафе. Когда после смерти своего шурина он занял должность великого визиря и ввел меня в непосредственное окружение султана, несмотря на любовь к повелителю, я остался человеком Мустафы и обо всем доносил ему.