Анджей Савицкий - Драконовы кончары (Smocze koncerze)

Большая часть домов, идущих по обеим сторонам улицы, была одноэтажными, с плоскими деревянными крышами. В округе не было ни единого богатого дворца или даже роскошного здания, только лишь тесно сбитые хибары с побеленными стенами. По их крышам, перескакивая от одного дома к другому, приближалась группа мужчин. Они совершали столь громадные скачки и с такой скоростью, что древесина с грохотом лопалась у них под ногами. А прыгуны тут же скакали дальше, оставляя за собой разбитые доски, как будто бы вдоль улицы прошел катаклизм. Какая-то хибара не выдержала согласного удара трех летящих на нее здоровяков и завалилась в облаках пыли. Из этой пыли тут же выскочили вооруженные мужчины. Они не стали терять времени на то, чтобы вновь запрыгивать на крыши, а помчались по улице, расталкивая несчастных, которые убегали, таща за собой тормозившее их имущество.

- Это не люди, - подтвердил очевидное восхищенный Тадеуш. – Уж слишком они сильные.

- Убегаем отсюда, - приказала Дорота.

Куда бы эти типы не спешили, было лучше не вставать у них на пути. Потому двинулись по боковой улочке, отходящей от торговой площади за громадным зданием городской бани. Пробежали по узкой дорожке вместе с кучей других людей и выскочили на чуть более широкую улицу, как оказалось, практически забаррикадированную перевернувшейся повозкой с массивными бочками.

- Božska Matka, oroduj za nás! (Матерь Божья, молись за нас! – чешск.) – завыла перепуганная Йитка. – Они бегут следом за нами!

В конце улочки уже появились гонящиеся за ними – три мускулистых амбала в рваных лохмотьях, которые едва держались на их телах, пара янычар с копьями в руках и трое мальчишек. Дети, самое большее, лет по двенадцати, вовсе не казались слабыми и невинными. Каждый из них держал нож или стилет, двигался энергично и уверенно, хотя, время от времени, их тела сотрясали конвульсии. Лица всех восьми кривились, принимая гротескные мины, то страшные, то смешные, как будто бы тело каждого из них заполнял демон, который никак не мог к этому "сосуду" приспособиться.

- Так они же одержимые, - чуть ли не расплакался каштелянич Тадеуш. – Это же не люди!

- Заткнись, холера ясна! – рявкнул на него пан Михал и подбросил сползающую у него с рук Папатию.

Перед ними клубилась воющая от испуга толпа. Некоторым удалось забраться на опрокинутую повозку и продолжать бегство, остальные же сбивались в кучу, давя более слабых. Дорота поглядела по сторонам, оценивая ситуацию. В состоянии угрозы ее чувства обострялись, разум начинал действовать с удвоенной скоростью.

- За мной! – приказала она и бросилась навстречу подбегавшим гротескными скачками одержимым.

Йитка послушно побежала за аль-хакимой , а после мгновения колебаний к ним присоединились и ротмистр с каштеляничем. Дорота подбежала к двери ближайшего дома и сильно пнула ногой. К счастью, халупа какого-то бедняка солидными запорами не отличалась, засов треснул, и дверь отворилась. Медичка пробежала через темную прихожую и большую комнату, вскочила в кухню и выскочила другими дверями на маленький дворик. Снующие по утоптанной земле три курицы с громким кудахтаньем сбежали от людей. Наши герои перескочили небольшой забор и очутились на дворе соседнего, такого же бедного строения. Они помчали вдоль стенки хибары, по тесному проходу между домами. Там валялось масса мусора и людских экскрементов, которыми аль-хакима загрязнила обувь, но фокус удался. Они вырвались на параллельную улочку, куда волна паники еще не добралась. Немногочисленные прохожие лишь обменивались горячечными замечаниями, показывая в направлении квартала кожевенников и площади с конским торгом.

- Похоже, удалось! – облегченно вздохнула Йитка, когда они сделали очередных пару десятков шагов. – Значит, гнались не за нами.

Тут у них за спинами раздался грохот и бряцание жестяной посуды, бьющейся о булыжник. Когда все повернули головы, то увидали перевернутую лавку с мисками и горшками, на которую соскочил с крыщи дома мускулистый здоровяк. Лавочник поднял крик, только виновник всего этого несчастья не обратил на беднягу ни малейшего внимания. Дорота почувствовала, как по спине побежали мурашки, и как волосы на голове становятся дыбом. Это адское существо глядело прямо на нее.

Кто-то бешено вскрикнул на противоположной стороне улицы. Это был мужчина, которого сбил с ног янычар, который тоже соскочил с крыши, расталкивая прохожих. Через мгновение рядом с ним приземлился второй пехотинец, вооруженный копьем. Беглецы очутились в западне, к тому же было похоже, что это как раз за ними гнались одержимые воины.

- Им нужна Папатия, - догадалась Дорота. – Мы ее задержали, так что они сами за ней пришли.

Ротмистр Пиотровский тяжело засопел и бросил лежащую дервишку в объятия Тадеуша. После этого он вырвал заткнутый за пояс пистолет и оттянул курок. Левой рукой схватил висящую на ремешке у пояса небольшую, декорированную пороховницу, вытащил зубами ее затычку и умело подсыпал порох на полек оружия. Все это он сделал молниеносно, без каких-либо сомнений. Дорота удивленно глянула на него.

- Мил'с'дарь всегда таскает с собой целый арсенал? – нервно спросила она.

- Я солдат во враждебном городе, такова моя работа, - бросил пан Михал, не спуская взгляда с приближающихся янычар.

С другой стороны улицы приближались три мордоворота. Их тела сотрясались от конвульсий и несколько замедляющих их мышечных судорог. Вдалеке появились и вооруженные ножами сопляки. Люди отступали перед ними и сходили с их дороги, хотя те полностью игнорировали прохожих и не отрывали глаз от Папатии.

- Отступите под стенку, мне за спину, - приказал пан Михал, - поглядывая то направо, то налево, пытаясь угадать, с какой стороны придут первые противники. – Тадеуш, если мне удастся пробить проход, убегай с дамами. И покрепче держи эту несчастную женщину.

- Все понял, - пробубнил побледневший от страха каштелянич.

Янычары бросились в атаку без малейшего предупреждения, без единого звука. Двигались они синхронно, с одинаковыми движениями, словно были одним и тем же существом. Панцирный прицелился в левого, но не выстрелил, пока одержимые не приблизились на несколько метров. Наконец он потянул за спуск. Грохнул выстрел, и нападающих окутало облако дыма.

На улице же поднялся страшный хай, люди с воплями бросились бежать. Пан Михал метнул пистолет во второго янычара и выхватил саблю. Противник, которому пуля попала в живот, остановился и согнулся, хватаясь за рану. Но тут же он выпрямился, с изумлением глядя на окровавленную ладонь и дыру в животе. Тем временем, панцирный насел на второго противника, поднимая саблю для удара над головой. Янычар уклонился, одновременно нанося удар копьем. Его удар был неуклюжим и медлительным, словно бы он впервые держал древко в руках. Ротмистр пропустил копье сбоку, сделал шаг вперед и рубанул врага саблей по голове. Треснула кость и клинок глубоко вошел в голову одержимого янычара.