Нил Стивенсон - Криптономикон [litres]

Разумеется, есть дружественная Франция, но от этой сирены надо всеми силами держаться подальше. Бишофу мало посадить лодку на мель у какого-нибудь безлюдного берега; он хочет привести ее на базу. Однако небеса над базами кишат «каталинами», а море освещено сатанинским светом радаров. Пусть лучше думают, что лодка идет во Францию, а он тем временем свернет в Германию.

По крайней мере так он считал два дня назад. Теперь неимоверная трудность плана его доканывает.

Тень корабля внезапно становится темнее и длиннее. Значит, либо земля заметно ускорила вращение и солнце светит теперь под другим углом, либо корабль поворачивает к ним. «Право на борт!» — тихо говорит Бишоф. Его голос по трубе попадает к человеку, который управляет рулем.

— Есть что в эфире? — спрашивает капитан.

— Нет, — отвечает функмаат.

Странно: обычно, когда корабли закладывают зигзаг, они координируются по радио. Бишоф поворачивает перископ и смотрит на транспорт, который по-прежнему надвигается. Проверяет курс: эта скотина повернула на целых девяносто градусов!

— Нас заметили, — говорит Бишоф. — Сейчас будем погружаться.

Однако, пока еще можно, он поворачивает перископ на все триста шестьдесят и убеждается, что мысленная карта конвоя верна. Да, все примерно так; ага, вот эсминец, справа, где он и думал. Бишоф останавливает перископ, дает пеленг цели. Торпедомаат повторяет цифры, вводя их в вычислитель системы наведения: новейшее, полностью аналоговое устройство. Бишоф командует: огонь, огонь, погружение . Все происходит почти так же быстро. Кузнечный хор дизелей, медленно доводивший их до умоисступления в последние два дня, сменяется неожиданной тишиной. Теперь они идут на аккумуляторах.

Как всегда бывает в таких случаях и как будет еще как минимум пятьдесят лет, аккумуляторы — барахло. Скорость лодки падает, и кажется, что конвой резко ускоряет ход. Сейчас эсминец может двигаться в пять раз быстрее подлодки. Это самое гадкое.

— Эсминец предпринял маневр уклонения, — говорит гидроакустик.

— Мы успели получить метеопрогноз?

— Вечером надвинется штормовой фронт. Завтра штормовая погода.

— Давайте попробуем продержаться до шторма, — говорит Бишоф. — А потом проведем эту банку с дерьмом через Ла-Манш прямо под жирной задницей Уинстона Черчилля, и если погибнем, то как мужчины.

Мощный грохот проносится по воде и достигает корпуса. Слышится жидкое «ура!». Они потопили еще корабль.

— Думаю, эсминец, — говорит гидроакустик, словно не веря своему счастью.

— Эти самонаводящиеся торпеды хороши, суки, — говорит Бишоф, — если только не поворачивают и не наводятся на тебя .

Один эсминец готов, три остались. Если потопить еще один, есть шанс уйти от оставшихся двух. Однако невозможно уйти от трех эсминцев.

— Не откладывай на потом то, что можешь сделать сейчас, — говорит он. — Перископная глубина! Посмотрим, что происходит, пока они не очухались.

Значит, так: один эсминец тонет, другой идет ему на помощь. Два других движутся туда, где U-691 была тридцать секунд назад, но медленно, потому что должны пробираться через конвой. Почти немедленно оба открывают огонь. Бишоф выпускает торпеды по эсминцу, который направляется к пострадавшему. Вода вокруг бурлит от снарядов. Он снова поворачивает перископ на полный круг, фиксируя в мозгу расположение кораблей.

— Погружение! — командует он.

Тут ему приходит идейка получше.

— Отставить! Всплытие и полный вперед!

Сейчас другая команда перерезала бы ему глотку и сдалась. Однако эти ребята не колеблются: то ли они действительно его любят, то ли решили, что все одно погибать.

Двадцать секунд чистого ужаса. U-691 несется по поверхности, кренясь, как «мессершмитт», снаряды лупят по воде. Подводники высыпают из люков, похожие в свете дня на узников концлагеря, стараются не поскользнуться на палубе, которую качает то вправо, то влево, и зацепиться карабинами на страховочных линях за тросы, пока их не сбило с ног всплесками от снарядов. Они встают к орудиям.

Сейчас между ними и двумя эсминцами — большое транспортное судно. Короткая передышка. Бишоф в боевой рубке. Он разворачивается кормой и дает залп по третьему эсминцу, который отчаянно кружит, пытаясь уйти от самонаводящихся торпед.

Когда они наконец выходят из-за укрытия большого транспорта, Бишоф видит, что его мысленная картина конвоя более или менее точна. Он отдает приказ рулевому и машинному отделению. Раньше, чем эсминцы успевают открыть огонь, лодка занимает позицию между ними и большим транспортным судном: дряхлым океанским лайнером, наспех покрашенным в военный защитный цвет. Эсминцы не могут стрелять по нему, не разнеся к чертовой бабушке сотни своих же солдат. Но он-то может! Когда его люди видят над собой лайнер и смотрят через воду на бессильные эсминцы, они, кроме шуток, затягивают развеселую застольную песню.

U-691 сверху вооружена до зубов из-за угрозы с воздуха. Команда Бишофа бьет по эсминцам из всех больших и средних орудий, чтобы расчет палубной артиллерийской установки успел хорошенько прицелиться. При таком расстоянии есть опасность, что снаряд пройдет через корпус эсминца насквозь и не взорвется. Надо быть спокойным, не торопиться, целить в машинное отделение. Команда Бишофа это знает.

Артиллерийская установка выстреливает с грохотом, от которого чуть не лопаются барабанные перепонки. Снаряд несется над водой, поражает ближайший эсминец точно в котлы. Эсминец не взлетает на воздух, но замирает на месте. Они еще несколько раз стреляют по второму эсминцу.

Удается вывести из строя одно орудие и один бомбосбрасыватель глубинных бомб. Тут наблюдатели замечают в небе самолеты. Пора погружаться. Пока они не ушли на глубину, Бишоф в последний раз обводит сцену перископом и с удивлением видит, что эсминцу, который пытался уклониться от торпед, это таки удалось; по всей видимости, две повернули назад и вместо него поразили транспортные суда.

Опускаются сразу на сто шестьдесят метров. Эсминцы восемь часов бросают на них глубинные бомбы. Бишоф ложится вздремнуть. Когда он просыпается, вокруг рвутся глубинные бомбы, и все отлично. Наверху, должно быть, темно и штормит. Плохая погода для «каталин». Он уклоняется от эсминцев, применяя (если совсем коротко) некоторые хитрости, которым научился на своей шкуре. Лодка тонкая, как вязальная спица и, если развернуть ее точно к радару или точно от него, практически не дает отражения. Надо только четко представлять себе, где ты относительно эсминцев.

Еще через час эсминцы прекращают охоту и уходят. Бишоф поднимает U-691 на шнорхельную глубину и направляет точно в середину Ла-Манша, как и было обещано. Он смотрит в перископ и убеждается, что погода, тоже как и было обещано, отвратная.