Гуго Вормсбехер - Куда идём?

Но самое, пожалуй, гнусное, что являет нам сегодняшняя "демократия" — это рабское, грязное предательство своих национальных лидеров.

Это нам продемонстрировали с Клинтоном, одним из успешнейших президентов США, раздув эпизод сугубо личной жизни человека до общенационального, всемирного скандала, где нет заботы о чести страны, нации, где нет пощады Президенту и человеку, где нет уважения хотя бы к семье Президента, к его детям. Вывалять в перьях вожака чужой стаи-партии, и чтобы видел весь мир — какая тут честь нации, когда речь идет о власти!..

Это нам продемонстрировали с Президентом СССР Горбачевым, попытавшимся дать своей стране и всему соцлагерю раскрепощающие живительные свободы вместо тоталитарных режимов, но в своем неприятии насилия не пожелавшим проявить твердость даже тогда, когда еще можно было малой кровью остановить большую кровь, развал и ограбление великой страны, обнищание народа.

Это нам продемонстрировали с канцлером Германии Гельмутом Колем — символом нации, символом воссоединения страны, символом объединяющейся Европы, который мог бы, будучи "как все", положить себе в карман неконтролируемые спонсорские миллионы, но не взял себе ни пфеннига, а использовал их на довершение больших национальных задач. Нет пощады тем, кто ставит интересы своей страны выше возможных грязных обвинений!

Это нам продемонстрировали с Президентом Югославии Милошевичем, которого вместо суда народом, если виноват, трусливо продали за одно обещание денег на суд тех "столпов демократии", кто, требуя предательства, из безопасного далека трусливо же бомбил и разрушал страну в нарушение всех международных норм. Неуважение, нетерпимость к образу жизни других народов и стран, насаждение силой, бомбами, кровью своего понимания, как жить другим народам, — это становится уже нормой современной "демократии"…

Разумеется, у демократии, даже "развитой", даже у российского ее варианта, есть и плюсы. Каждый волен сам определить, компенсируют ли эти плюсы для него лично все ее минусы. Для нас важно другое. Ведь каждый человек является клеточкой единого национального организма своего народа. И его жизнь, здоровье, благополучие зависят от состояния всего организма. Система общественного устройства, власти и призваны обеспечить здоровье и благополучие всего национального организма. Справляются они с этой задачей — значит, хорошо всем, не справляются — плохо всем, даже имеющим на что пировать во время чумы.

Плюсы у демократии, конечно, есть. Однако товарные достоинства продажной женщины не превращают ее в целомудренную. Наоборот, чем привлекательнее ее формы, тем больше спрос на нее, тем значит более продажна она. Сегодняшняя демократия как власть именно такова: у нее достаточно средств, чтобы придать себе нужный внешний вид, но суть ее в том, что она всегда принадлежит тем, кто может за нее заплатить, причем заплатить больше других. В нее даже выбирают уже тех, у кого шире улыбка, у кого больше зубов во рту, волос на голове и кто профессиональнее других возбуждает надежды.

Она установила жесткое правило: борьбу за нее вести не оружием, как раньше, а только словами (парламент) и деньгами (выборы): от крови для нее никакого профита, трупы не платят. Но за трупы платят. Поэтому убийства Джона и Роберта Кеннеди, Индиры и Раджива Ганди — только видимая часть черного айсберга…

Путь возвращения сегодняшней демократии к подлинной, общенародной, видимо, один: выравнивание социального положения, жизненного уровня и возможностей всех граждан страны хотя бы до снятия их антагонистичности. И превращение власти из источника личных и групповых благ в инструмент обеспечения блага всего народа. Для честного человека этой благородной задачи было бы достаточно, чтобы идти во власть, нечестных такая власть просто отпугивала бы.

Может возникнуть вопрос: а какое отношение все это имеет к проблеме российских немцев? К сожалению, имеет, и даже очень прямое. Не только потому, что наша проблема жестко вписана в проблематику России и Германии. Но и потому, что отношение двух стран к нашей проблеме, к российским немцам вообще, к их движению во многом обусловлено именно описанной ситуацией. Это хорошо видно на примере нашей Федеральной НКА.

Создание ФНКА было, как мы помним, исключительно трудным. С одной стороны, национальное движение без государственной поддержки, без собственной экономической базы, без реальных достижений в многолетней борьбе за политическую реабилитацию народа, при постоянной внутренней обессиливающей конфронтации, разогреваемой вдобавок извне — практически выдохлось. Организации как юридические лица существовали еще, но свою деятельность вынуждены были ограничить выполнением проектов, чтобы хоть как-то существовать, и весь их "актив" свелся постепенно к исполнителям этих проектов, т. е. к штату из нескольких человек. Но эти исполнители были уже как правило не общественниками, а наемными работниками, часто не имеющими даже отношения к российским немцам. Особенно у Международного союза немецкой культуры, с самого начала дальновидно определившего свою "национальную" миссию: зарабатывание денег, выделяемых на решение национальной проблемы.

В этой ситуации создание ФНКА выглядело спасением: разрозненные силы объединяются, конфронтация преодолевается, и все вместе приобретают к тому же более высокий статус — федеральной организации, пользующейся поддержкой государства.

Проблема лидера тоже была решена прагматически: если все действующие лидеры за много лет конфронтации уже видеть друг друга не могли, то надо было пригласить лидера "со стороны". Жребий пал на человека, давно известного в движении российских немцев, с одной стороны, как имеющий опыт административной работы и депутатский опыт в Госдуме и вдобавок являющийся замминистра по делам национальностей; с другой стороны — как весьма ненадежный соратник, сменивший не раз свою политическую ориентацию в зависимости от конъюнктуры и в национальном движении, и в гораздо более профитной и масштабной, но еще более неустойчивой общероссийской политической тусовке.

Конечно, риск был велик. Потому что в серьезной борьбе, которая предстояла за создание автономии, за ее укрепление, за решение с ее помощью всей проблемы российских немцев стопроцентно надежным должен был быть каждый. Тем более — лидер. Но выхода не было.

Противники же автономии делали все, чтобы она не была создана, даже войдя в Оргкомитет. А когда съезд по ее учреждению был уже неотвратим, они вдруг тоже стали "сторонниками" автономии — чтобы не только успеть вскочить в уходящий поезд, но и попытаться завладеть кабиной машиниста. И выдвинули свою кандидатуру на "машиниста" — председателя того самого дальновидного "Союза культуры", человека по репутации очень схожего с первой кандидатурой, только вместо политического, административного и министерского опыта имевшего лишь опыт той самой мелкой подрядной работы, которая исключает какие-либо национальные интересы.