Александр Левин - Время взаймы [СИ]

- Я хочу поговорить. Поговорить и все, ладно?

Полтора метра. Теперь беги не беги - прихлопнет, как комара.

- О чем мне с вами разговаривать?

Где-то над их головами что-то мерзко скрипело. А ведь раньше, подумал Антон, глядя в стеклянные глаза с белой радужной оболочкой, здесь в самом деле жили люди. Мечтали, работали, крутили соленые огурцы на зиму. Потом пришла эта дрянь - и никого не стало.

- Вы будете счастливы, - сказала Лана. - Я точно знаю, что вам нужно.

Фридман мог это придумать (просто так проще понимать, что происходит), но Сингулярности нравилось быть в человеческом теле.

- Нет, - сказала Сингулярность, - не особо, если хочешь знать.

Фридман инстинктивно пошарил по карманам в поисках сигарет, но ничего, конечно, не нашел.

- Лапшу вы убили, а?

- Нет, конечно же, нет, Антон. Я никого не хочу убивать. Смешное понятие - смерть. Вы так боитесь, что ваша оболочка, - она глянула на свои руки, сжала и разжала левую ладонь, - такая хрупкая, ненадежная, непрактичная. Вы так страшно боитесь ее потерять...

Подняла голову и посмотрела Антону в глаза.

- Вы знаете, что так или иначе все кончится, и все равно боитесь. Знаете, что ваш век короток, что за пятьдесят-шестьдесят лет ничего невозможно успеть, но... Странно. В плохом смысле. Не в смысле удивительно и непостижимо, нет, глупо, Антон. Глупо и бесполезно. А я предлагаю вашему виду шагнуть на следующий уровень. Я предлагаю вашему сознанию прекратить мыслить категориями времени. Зачем чистому сознанию время, зачем человеку белковая эволюция? Логично ведь. Но ты, конечно, начнешь сейчас про право выбора и другую фигню. Да?

- Нет. Чего тебе нужно?

- Ты.

Но тут что-то произошло: из стены слева вырвался поток бело-розового света, прошел сквозь голову Ланы и исчез в противоположной стене. Сингулярность моргнула, сделала шаг назад, будто бы теряя возможность стоять на ногах.

- Какого... - начал было Антон, но Лана упала на колени, а потом с шумом рухнула на пол лицом вниз. И все затихло.

Фридман постоял несколько минут, не зная, как можно реагировать.

- Эй!

Подошел ближе, пнул в бок.

- Эй, ты меня слышишь?

А потом, когда люди из следственного комитета при аппарате Нового Освобожденного Союза грузили Фридмана в челнок, пометив как врага народа (который все-таки может еще стать полезен обществу!), он узнал, что Ромашка выжила. Один из этих, в красном, сказал, что «твоя девка» отправится туда же.

- Вы, - сказал, а губы дрожат, глаза под цвет кителя, - вы террористы.

Антон рассудил: какая еще может быть «твоя девка», кроме Ланы, и если она куда-то отправится, то выжила. Значит, подумал Фридман и улыбнулся, мне будет куда вернуться. А солдат, напуганный мальчишка, который, как и все население проклятого города, еще не совсем понимал, что случилось и как жить дальше, ткнул Фридмана в бок дулом старого автомата.

- Вперед!

Уго хотел есть. Подумал вернуться и, может быть, вставить себе куда-нибудь трубку с коричневой жижей, но кто его знает, куда ее вставлять, и как потом идти назад. Ноги подкашивались, сердца бухали в голове.

- Транспортная система неисправна...

Оправдания Оберус звучали жалко и глупо. Пока шел по бесконечным темным коридорам (где освещение?), Уго успел покопаться в памяти корабля и ладно бы понял что-то полезное, но только еще больше запутался.

- ...но мы, мы с тобой, мой Искатель, вернем все назад, все снова будет работать так, как нужно! Ты можешь все изменить. Спасти всех.

Память корабля расползалась кусками ржавых газовых облаков.

Один мир - и странные существа с фасеточными глазами и тревожными хоботками бегут прочь от черной тени. Другой мир: неподвижные глыбы вечного льда. Еще один, где жизнь не видна глазу: простейшие организмы внутри зародыша звезды. А вот и люди, земляне, с телами, похожими на тела хии. Оберус пробирается им в головы, в разделяющую их бездну, из которой они на самом деле состоят, и они покоряются, становятся частью Оберус.

- Иди, иди, мой Искатель! - голос, похожий на визг древней старухи. - Ты все ближе и ближе к цели!

Уго хотел как-нибудь отключить коммуникации. Бесполезная тварь только мешала думать, перемешивала слова и мысли, путала воспоминания, заменяя их своими. Уго знал, что совсем скоро сил у него не останется, и тогда он опять перестанет принимать сигналы Оберус осознанно. Нет... Лучше уж слушать, нет уж, лучше понимать, здесь, в проклятой, зараженной безумием тьме, лучше хотя бы пытаться отделить свои мысли от чужих.

- Чужак пришел всегда, - рассказывает Оберус, отвечая на очередной невысказанный вопрос. - Я не могу отделить его от времени. Чужак пришел всегда и ничего не может кончиться, мой Искатель, пока он здесь, на борту. Ты должен размозжить его голову. Ты должен схватить его. Схвати его и убей. Уничтожь его.

...А Оберус заражен людьми. Уго не может сказать точно, но как будто бы помнил, что раньше сознание корабля было устроено иначе. Оберус болен страхом прекращения существования, он паникует. А этого просто-напросто не может быть.

Как не может быть здесь ветра.

- Я не могу больше, - думает Уго и бессильно опирается плечом о стену.

Тяжело дышит, закрывает глаза, не хочет видеть душную темноту вокруг, проваливается в свою личную.

- Больше не могу.

Твердая поверхность начала медленно уходить из-под ног, и Уго долго стоял, расставив руки в стороны.

- Что это? Что происходит, Оберус? - напугано спросил Уго.

- Оберус! Что это?

Но никто не ответил.

- Оберус? Обе-рус!

Уго оттолкнулся от стены, но какая-то страшная сила прижала его обратно. Еле разлепив губы, он позвал вслух:

- Оберус!

Тишина. Пусто, темно и холодно. Что-то произошло. Непонятно, как именно, но Уго точно понял, что дело не в том, что его измученное сознание снова перестало слышать корабль, нет, дело вовсе не в этом. Оберус замолчал, будто хотел что-то сказать, открыл рот, но...

***

Уго чувствует движение. Корабль, накренившись, начинает свой последний путь. Машина сломалась, сломалась давно, и это начавшееся движение, прижавшее Уго к стене железной лапой, было делом времени.

Но раньше никакого времени не было; Уго лихорадочно пытается вспомнить свой родной мир и почему-то видит огромные, выше человека, скользкие бледно-коричневые грибы.

Уго видит горы до неба, будто летит над ними, видит синий огонь в серых киониновых тучах, видит живые леса, спящие, будто огромные жуткие мохнатые звери, что забыли проснуться.

Тише, не разбуди их, Уго. Пожалуйста, думай тише. Опасно, смертельно опасно, если они начнут ворочаться во сне. Они чувствуют твой страх. Они слышал твой страх.

Уго видит, как будто в живую, бесконечные извилистые тоннели и невероятные подземные города; ты все выдумал, мой друг. Прости, ты долго был здесь, с нами, и твое сознание уже попросту не способно увидеть твой мир таким, каким он был на самом деле.