Джефф Нун - Вирт [litres]

Он резко вдарил по тормозам, как в Сумовирте, разбросав нас по всем причиндалам Мистера Уиппинга.

Как будто мне и вправду была нужна эта подзарядка, дружище. Понимаешь, о чем я?

Телефонную будку недавно громили, но капля Ваза в прорезь решила все дело. У меня с собой был голубой Вирт Меркурия, почти поблекший до кремового, но телефонный рот с благодарностью заглотил перо. Потом я выдернул его и вставил себе в рот. В глазах аппарата – на крошечном экранчике – высветилось десять наличных единиц.

Господи. Такой облом.

ПОЛИЦИЯ. ВАМ НУЖНА ПОМОЩЬ? – сказала дрожащая трубка.

Да. Мне нужна помощь.

ПОЛИЦИЯ. ЧЕМ МЫ МОЖЕМ ПОМОЧЬ? – повторил голос с растущим нетерпением.

Я обнаружил, что мне тяжело говорить, и я знал, почему. Причина простая. Впервые за всю мою жизнь я сам вызывал копов.

– Просто мне интересно… – наконец выдавил я.

У ВАС ЕСТЬ ВОПРОС, СЭР? СОЕДИНЯЮ СО СПРАВОЧНОЙ.

Шумы в волнах проводов, словно поцелуй моря. Я взглянул на экран. Для разговора осталось лишь семь единиц.

СПРАВОЧНАЯ. ЧЕМ Я МОГУ ВАМ ПОМОЧЬ? – Мужская голова заменила женскую.

– Пожалуйста, – сказал я. – Я бы хотел узнать ситуацию относительно мистера Тристана Катеррика. Его вчера арестовали. Можно узнать, где он и что с ним?

ОСТАВАЙТЕСЬ НА ЛИНИИ, СЭР. Я ЗАПРОШУ НЕОБХОДИМЫЕ ФАЙЛЫ.

– У меня осталось только четыре единицы, – крикнул я, но на линии уже играли национальный гимн, а голова ласково улыбалась.

И я ждал.

Голос включился снова.

МЫ ПОЛУЧАЕМ ФАЙЛЫ, СЭР. МЫ СВЯЖЕМСЯ С ВАМИ В САМОМ СКОРОМ ВРЕМЕНИ.

– У меня всего две единицы осталось!

Никакого ответа.

Одна единица.

ОСТАВАЙТЕСЬ НА ЛИНИИ, СЭР.

Музыка играла, и тут экран снова сделался голубым, и единицы начали возвращаться. Две единицы. Вспышка. Четыре единицы. Вспышка. И так далее, пока не дошло до десяти. Кто-то их добавлял, но не я. Наверное, копы. Чтобы удержать меня на линии.

Они запустили трейсер, отслеживающее устройство!

Проблеск языка Такшаки, дрожащий в проводах .

Я резко выдернул перо. Поганый выброс. Но, черт! Времени не было – надо сматываться немедленно.

Мы помчались вниз с холма Фаллоуфилд, как одержимые бесами, вниз к Расхолму, мимо Плат-Филдс, по направлению к забегаловке, где готовили карри. Из каждой машины, которую мы проезжали, торчали флаги, развевающиеся на ветру Пакистанские флаги. В машинах сидели азиатские семьи, они смеялись и что-то кричали, и все машины гудели, как проклятые.

Что за хрень здесь творится?

Теперь транспортный поток замедлился, и мы оказались вблизи от нашей старой квартиры на Расхолм-Гарденз. Это было не очень приятно – увидеть наше старое логово, где все начиналось. И чем все закончилось?! И мне показалось, что Битл почувствовал то же самое, потому что слышал, как он матерится. И это была никакая не ностальгия. Это он матерился из-за копов. Я пролез на переднее сиденье и увидел целый кордон: они стояли на дороге и направляли машины по Плат-Лейн.

Много-много копов.

– Не горячись, Би.

– Я уже закипаю, Скрибб.

– Ты блестящий пример для всех нас, Битл, но сейчас я считаю, что тебе надо взять себя в руки и не отсвечивать.

Я убрал пистолет и перо в карманы. Теневой коп высветил наш номер, но все было в порядке; этот старый фургон для развозки мороженого был чистым. И Битл держался прекрасно: откинувшись на спинку сидения, скрылся в тенях кабины. Постовой коп взмахом руки направил нас влево, на Платт, и мы медленно тащились вперед, зажатые в пробке между азиатскими машинами. Мэнди сунулась к нам.

– Что происходит, Мэнди? – спросил я.

– Эйд аль-Фитр, детка, – сказала она.

Ой, и вправду. Веселая ночка! Вляпались по самое не могу.

– Окончание Рамадана. Конец поста. Люди все поголовно сходят с ума, и иногда их просто сносит с нарезок. Вот почему здесь столько копов. Они окружили карри-забегаловку, но толпа просто рассеялась по району.

Банды азиатских подростков выстроились на тротуарах, приветствуя машины и флаги, и Битл нажал на кнопку, которая врубила музыку в фургоне. Детишки тогда прикололись. Они махали нам так, словно мы были своего рода колесницей богов мороженого, и танцевали под мелодию Морячка Папая, звучащую на предельном уровне.

Мы нормально прорвались, и повернули направо на улицу Трех Тисов. Копов здесь не было. Потом мы свернули направо – на Кларемонт-Роуд. Я попросил Битла ехать помедленнее. Он так и сделал, и уверенной рукой направил нас на самом малом ходу между рядами террас. Впереди, на вершине Кларемонта, было видно, как копы блокируют Уимслоу-Роуд. Сотни азиатов двигались за заграждениями на дороге.

– Выруби это дерьмо Папая, – добавил я.

Когда музыка смолкла, воцарилась тишина.

– Какой номер нам нужен, Скрибб? – спросила Мэнди.

– Вот этот, – сказал я.

Фургон мягко остановился.

Карли начала скулить.

И вот мы на месте. Воскресный вечер, 1-го Июня. Десять тридцать вечера, Эйд.

Улица была совершенно пустынна – ни одной машины. Дом в три этажа, на первом этаже – магазин подержанных вещей под названием «Космические Осколки». Между этим домом и следующим располагалась небольшая аллея, закрытая деревянными воротами, по верху которых была протянута колючая проволока. На колючках трепетала собачья шерсть.

Карли завыла, почуяв что-то.

Дом был погружен во тьму, и только в одном окне верхнего этажа – слабое мерцание свечи.

– Плохие собаки, по-настоящему плохие собаки, не любят света, – заметила Мэнди.

Так оно и есть. И именно к ним нам и нужно.

– Посидишь пока здесь, Би? – сказал я.

Потому что никто в здравом уме не пригласит этого блистающего человека к себе домой.

– Ну да, – ответил он.

– Мы пойдем первые. Понял? Никакого героизма.

– Да какой из меня герой? – Его цвета были просто прекрасны. Такими они всегда и бывают незадолго до смерти.

– Ты держишься молодцом, Би, – сказал я.

– Я чувствую себя прекрасно.

Может быть, он все понимал. Что это конец. Но он не сдавался.

– Я просто хотел сказать… – начал я. Но слова застряли у меня в горле.

– Да ладно, забей, – сказал Битл. Как всегда, хладнокровный – даже в самом конце.

– Я горжусь тобой, Битл, – наконец выдавил я.

– Я тоже, – сказала Мэнди.

Битл снял темные очки. Посмотрел на меня, улыбнулся, потом перевел взгляд на Мэнди.

Он поцеловал ее. Это было очаровательно, и поцелуй тянулся долго.

Потом он повернулся к дому.

– У меня мало времени. Давайте уже сделаем это.

Ох, Битл .

– Мы, в самом деле, приехали, Скриббл? – спросила Твинкль из кузова фургона.

Я поглядел назад, но увидел лишь Карли.

Робо-сука лежала на животе, елозя по полу фургона, как змея. Передние лапы выставлены вперед, задние – чуть приподняты, хвост трубой, задница – вся напоказ, розовая и вытянутая.