Георгий Зотов - Айфонгелие

– Ты написал стихи, они принадлежат тебе. Значит, ты сказал устами своего персонажа, заставил эти слова прозвучать в нашем мире. Да, поэты не очень любят деньги. Они их обожают. Хочешь выпить напоследок, или мне звать Алчность? Он ждёт на улице.

– ( Отвинчивая пробку. ) Да что тянуть. Давай по последней чарочке.

– Не чокаясь.

( Собеседники выпивают… Затем девушка нажимает кнопку на телефоне, высвечивается номер из ранее запомненных… Дверь осторожно открывается. На пороге – силуэт худого человека, предмет в правой руке тускло поблёскивает металлом. Гость останавливается, целится в Пушкина. Тот бережно ставит рюмку на стойку бара. )

– ( Усмехаясь. ) В прошлый раз у меня хотя бы тоже был пистолет.

– Зато без мучений. По новой моде тебе сразу будут стрелять в голову.

( Звук выстрела. )

(психиатрическая лечебница, посреди глубокой ночи)

…Я больше не притворяюсь спящим. Не имеет смысла. Она знает про меня всё – более чем очевидно. Мой сосед, молодой Иосиф, – мёртв. Он скончался прошлой ночью, я слышал перешёптывания санитаров: внезапная остановка сердца. Сам видел, его удивлённое лицо с остекленевшими глазами закрыли простынёй, тело вывезли из палаты на каталке в морг. Где труп бедняги Иосифа найдёт свой покой? Скорее всего, похоронят в братской могиле или на кладбище для бездомных, за казённый счёт… Ведь у него нет родственников… Точнее, есть, но вряд ли сии люди признают жестокого прадедушку, вернувшегося с того света. Девушка на тонких каблучках и в белом халате, демон в обличье ангела нашего бытия, явилась к нему, когда несчастный Иосиф забылся коротким, тревожным сном, – и сделала роковой укол… Я чувствовал агонию соратника, но не успел прийти на помощь, было слишком поздно… Он погиб практически мгновенно.

Я не могу воскресить Иосифа, как воскрешал Лазаря.

Я, похоже, вообще больше ничего не могу. Знаете, целый час дрожащими руками пытался привычно сотворить из воды вино – не вышло. Даже какого-то там «плодово-выгодного», кое раньше являл по щелчку пальцев. Мной овладело ледяное спокойствие – как тогда, на Голгофе. Я отчётливо понял – скоро моя очередь. Повелительница тьмы точно так же возникнет из темноты в моей палате под утро, один укол – и всё закончено. Я даже ничего и не почувствую. Может, короткую, острую боль на одну секунду, но не более. В современные времена мессию убьют изощрённо, зато быстро. Я не стану мучиться под солнцем на кресте, наблюдая стекающую вниз собственную кровь. Игла шприца пронзит мне вену – как один-единственный гвоздь, и я вновь отправлюсь на небеса. Второе пришествие закончится так же, как и первое. Правда, без фарисеев, без первосвященников Иудеи, без суда Понтия Пилата и без римских легионеров, стоящих наготове с гвоздями в руках под палящими лучами. Меня сотрясает ужасная мысль: оказывается, в первый раз-то было лучше! Я был никем, жалким бродягой, явившимся в Иерусалим на осле, с горсткой учеников, осмеянным, оплёванным и презираемым. Впоследствии моим именем назвали религию, посвятили мне празднества, пышно отмечали мой день рождения (почему-то ёлкой, откуда в Палестине возьмутся ёлки?!), запирали невинных дев в каменных домах, призывая хранить мне верность (монастыри – удивительно загадочное изобретение). И сжигали тех, кто говорил, будто меня нет. Зато теперь я погибаю, запертый внутри стен психиатрической лечебницы, один, без единого ученика и сторонника. Мой палач – девушка со шприцом, на зарплате, едва превышающей прожиточный минимум. А за окном – молятся мне, чествуют меня, просят и призывают – опять-таки меня, не ведая, что в данную минуту умирает их бог.

После Голгофы многие желали спросить – отчего я не сопротивлялся?

А очень просто. Силы покинули. Я не был способен поразить молнией ни римского наместника, ни командующего легионерами центуриона, ни фарисеев, ни толпу, визжавшую «распни его!». Как изумились ученики, ожидавшие совсем иного действия. Как издевались надо мной и торжествовали первосвященники Анна и Каиафа. Я приготовился к смерти, умер – и воскрес спустя две тысячи лет. Для новой гибели.

…И вновь, чувствуя смертную тоску, терзаюсь сомнениями. Кто я? Где я? Отчего я так уверен, что являюсь мессией? Неоднократно прочёл Библию, знаю всю наизусть, особенно откровение Иоанна. Ведь сказано – когда перед концом Света появится Антихрист, все признают в нём Христа и поклонятся ему – он не будет отличим от Спасителя, начнёт творить чудеса, исцелять прикосновением, поднимать мёртвых. Он подчинит себе мир, и лишь праведные раскусят самозванца, посланника злых сил. Только вот нет ответа на вопрос: а будет ли знать сам Антихрист, кто он такой? Почувствует ли зло внутри себя или пребудет в уверенности – он-то и есть настоящий Спаситель, просто с особыми задачами… И, как положено, воплощение тьмы появится в тёплой компании – Зверя с числом Шестьсот Шестьдесят Шесть и некоего Лжепророка. За примером Зверя далеко ходить не надо – это есть почивший в бозе юноша, мой мирный сосед Иосиф. В своей прошлой жизни он убивал миллионы людей, а народы поклонялись ему и думали: «Кто подобен Зверю сему? Кто способен сразиться с ним?» Остаётся лишь вопрос, кем является Лжепророк. Однако он может быть кем угодно. Лжепророчества в современное время – популярная вещь, как и словоблудие. Лжепророк – и политик, врущий об улучшении жизни, и актёр, создающий фальшивые миры, и даже поэт, тонким кружевом виршей плетущий вокруг девиц паучью нить соблазнения. И вот мы, троица сумрака, прорываемся в современный мир, дабы начать работу по его тотальному уничтожению, но попадаем в силки общества. Миру не нужно было ждать нас, он сам давно начал уничтожать себя, разлагаться, как гниющий труп.

А ведь и правда.

Спустя две тысячи лет после первого пришествия всё обстоит иначе. Нет масштабов, нет глобальности, нет потрясений. Битва добра со злом проходит по коридору стоящей на окраине большого города психиатрической больницы. Зверь, Антихрист и Лжепророк не проигрывают битву, равную Сталинградской по числу жертв и разрушений, а обманом заточаются в четырёх стенах, затем тупо ликвидируются уколом ядовитого раствора. Немудрено, что все ждут Апокалипсиса, а его нет. Может, он уже сорок раз прошёл незамеченным, просто теологи хотят полного соответствия видениям любезного апостола Иоанна, а на самом деле сие – лишь приблизительное значение, метафора. Противники добра не бросаются гореть в озеро огненное. Они тихо исчезают, проиграв сражение. И небесный Иерусалим, где 144 тысячи праведников… Кто сказал, что это стопроцентно должен быть город, парящий высоко в облаках, из настоящего хрусталя, золота и драгоценных камней, «приготовленный, как невеста для мужа своего»? В настоящие дни подобный Иерусалим – какая-нибудь Швейцария: сытая, богатая, чистая страна без происшествий, с отсутствием карманных краж: разве она сама по себе не награда за безгрешную жизнь? Всё логично, всё разложено по полочкам. Рай – Швейцария либо Кувейт с водопроводными кранами из чистого золота. Ад – Гаити или Конго с роющимися в гниющем мусоре, грязными голодными людьми, страдающими десятком тропических болезней. Всё расписанное в Библии давно существует на Земле, а мы этого так и не поняли. И здесь, в сфере сделанного мной открытия, уже не столь ясно, кто я такой. Удивительно, насколько происходящее напоминает работу определённого механизма. Земля словно сама периодически обновляется, сбрасывая кожу, подобно змее. И я, и бедный Иосиф, и неведомый Лжепророк (я не знаю его лично, посему буду называть так) – лишь винтики в теле огромной машины, призванные обеспечить её функционирование. И правда: бог создал небо и землю. Но почему мы не спрашиваем – а какими они были изначально? Быть может, это попросту громадные, но живые существа. Вот, простите, бежит себе дворовая собака, чья шкура полна блох. И эти паразиты считают пса своей планетой, они живут на нём, кормятся, он даёт им кров, еду и природные ресурсы… Затем насекомые прогрызают в теле собаки гноящиеся язвы, и та погибает… В чём же отличие людей от блох? Его нет. Они точно так же жрут и бездумно уничтожают Землю, изнуряя её тело и выкачивая её кровь. Земля вполне могла быть сотворена живым существом, а народности завелись на ней совершенно случайно, без Адама и Евы (кстати, нет никакого подтверждения их существования – я сам не помню, чтобы их создавал!). Люди – обычные паразиты, посему Земля в ответ и травит их, как может. Хотя не всегда удачно.