Александр Бреусенко-Кузнецов - Гарпии визжат

В этом новом случае Кешла, с одной стороны, просто боготворит закон, но с другой — не верит в его силу. Потому-то и становится на его защиту. И не от каких-то там кровожадных тварей, которые в закон худо-бедно вписались, а от опасных реформаторов, к числу которых, с несомненностью, относится и Кёсм-Авдрам.

Кешла ненавидит жалких трусов из числа своих женихов, из-за которых очередь на смерть остановилась. «А как же мой законный брак?!» — вопиет она, и её можно понять. Если ты по природе своей невеста-испытатель, а испытания вопреки твоим планам прекращены, что тебе остаётся делать в сообразной закону жизни?

— Прозябать, — подсказала Бланш.

— Именно. Прозябать. Но женихи — просто трусы, что с них возьмёшь? А вот герой-реформатор представляет собой самую страшную для неё силу. Заметь: она с самого начала не верит, будто старец Авдрам и правда собрался на ней жениться. Но знает, что череде женихов он собрался положить край.

Кешла врёт, что на входе в полосу испытаний Кёсму из Алахара опасаться нечего. И вот результат: он быстро теряет доверие к её словам. Первая встреча с гарпиями едва не стоит ему жизни, но учит его осторожной внимательности — ведь быстрокрылые твари в этой версии успели улететь прежде, чем герой наладил свой самострел.

Зато ранняя встряска да вовремя взведённая тетива выручают Кёсма при встрече с Двавром, о предстоящем нападении которого лгунья Кешла и вовсе намерено умолчала. Когда Двавр повержен, а гарпии деморализованы, на что остаётся уповать невесте? Разумеется, на закон.

«Победа одержана нечестно! — кричит она. — В правилах не было, чтобы выступать под чужим именем! В правилах не было, чтгобы убивать моих братьев! В правилах не было, чтобы позорить светлое имя Ашогеорна!». И не заботит её, что и самой-то жизни в правилах не было.

— Очень верно ты её назвал, — заметила Бланш, — невеста-испытатель. Этакая Кешла сочетает стремление верно следовать воле отца, равнодушие к судьбе чудовищного брата и стремление уничтожить героя. Что скажешь относительно жизненных аналогов такого типа?

— Скажу, что госпожи Валериана с Капитолиной всё же ошибочно отнесены к предыдущему типу. Уж они-то не просто невесты, они испытательницы для своих женихов — что и вывело их в супруги первых чиновников Ярала.

— Боюсь, что и мне есть кого сюда отнести, — с печалью промолвила Бланш, — причём даже не из человеческих женщин. Например, нашу общую знакомую Гатаматар.

— Непохожа, — возразил внук, — хотя мало ли…

— Невеста-советчик, невеста-помощник, просто невеста, невеста-испытатель… — наверное, этими четырьмя типами проявлений Кешлы исчерпаны все возможности?

— Нет, к сожалению, — вздохнул Бларобатар, есть ещё невеста-вредитель. Эта действует вопреки закону. Наверное, из противоестественной любви к брату. Предполагается, что с Двавром она находится в кровосмесительной связи.

— Даже так? — покачала головой Бланш. — Но с чего бы это?

— По причине внутренней порочности закона, надо полагать. И выхолощенности отношений в семействе Эллы и Ашогеорна. Таким образом ориентированная Кешла прекрасно понимает, что закон ей не даст ничего, кроме постоянной неудовлетворённости. В качестве яркого примера перед ней — грустная судьба Эллы в замужестве за драконоборцем.

Есть версии нашей истории, в которых Авдрам разоблачает Кешлу, как сообщницу Двавра и основную рассадницу замковых гарпий.

— Как ему это удаётся?

— Он не сразу убивает Двавра. Он берёт его в плен, связывая запястья чудовища «нитью Ашогеорна» — то есть, одной из тех верёвок, с помощью которых сам Ашогеорн некогда одолел ветхого Драеладра.

— И учиняет следствие?

— Учиняет. Двавру ни к чему отпираться, ведь он застигнут на месте преступления. В надежде смягчить свою участь он выдаёт сообщницу. Кешла тоже сознаётся под давлением улик. Авдрам препоручает обоих сознавшихся в руки ашогеорнова правосудия и с гордо вскинутой головой уезжает, так и не раскрыв инкогнито.

— Впечатляет, — невесело засмеялась Бланш. — И, что примечательно, Кёсм так и не перевоплощается в Авдрама, что сказывается и на мудрости подведенного им итога. Что же до Кешлы, она показывает согласие пойти против воли отца, стремление помочь чудовищному брату-любовнику, стремление уничтожить героя… Истинно, невеста-вредительница.

— Что же касается примеров из жизни, — Бларп мучительно задумался, — на знакомых не хочется возводить напраслины, поэтому поищу вдалеке. Полагаю, данный тип распространён среди мертвечих. Почему? Дело в том, что их некрократические законы особенно несправедливы, выхолощены и порочны. Если их не нарушать, пусть немного, не всерьёз — даже мертвец, и тот не выживет. А начнёшь нарушать — иди знай, остановишься ли.

— Пока что звучит абстрактно. И примера я не услышала.

— Есть и пример, очень яркий и, кстати, весьма впечатливший Чичеро, ну а Хафиза — так того в особенности. Некая Оксоляна, наследная царевна из Уземфа. Наша Марципарина тоже знала эту царевну — ещё до превращения последней в соучастницу жутких преступлений.

— Итак, — удовлетворённо подытожила Бланш, — ещё не прошло утро, а мы открыли пять типов проявления гарпии в жизни женщины. Что? Есть ещё шестой?

— Есть, — подтвердил Бларп, — правда, не в легендарном фольклоре живых людей, а в отречённых книгах некоторых мертвецких сект.

— Что же там пишут? — поёжилась Бланш.

— Как обычно бывает в чёрном ангелопоклонничестве, переворачивают основные идеи с ног на голову. Живописуют в кровавых подробностях расправу гарпий с недоумком-Авдрамом. Предполагается, что главной птицедевой, которой он так и не смог противостоять, оказалась Кешла. Вот она-то незадачливому Кёсму из Алахара пустую голову и отгрызла.

— Понимаю, — с отвращением бросила Бланш, — это невеста-чудовище, утерявшая человеческий облик. Что до характеристик, то, думаю, здесь Кешла — это и есть чудовищная гарпия, вредящая Ашогеорну с его законом и равнодушная к недоумку-герою. Что до примеров…

— Приверженцы чёрных ангелопоклоннических культов самых высших степеней посвящения. Имён не назову, — Бларп развёл руками, — ведь на этих ступенях у них и имена-то стираются. Да и с лицами то же самое.

— И правда, зачем имена чудовищам? — задумалась Бланш, — верно, чтобы в мире людей их узнавали, сторонились да поклонялись.

Бларп отметил, что и он думает так же.

Уже поднимаясь по верёвочной лестнице, Бланш пыталась точней осознать свои чувства и ощущения. Взгляд в глаза Драеладра будто отошёл в далёкое прошлое перед недавним анализом параллельных форм человеческой истории о битве с гарпией.