Александр Бреусенко-Кузнецов - Гарпии визжат

— Зачем силой? — вздохнула Хинофатар. — Но воздушный замок мы блокируем здесь. Рулевые драконы приказа Гатаматар не ослушаются, а вы с уважаемой провидицей, уж извините, сами летать не умеете.

Да, замок завис в открытом небе довольно близко к испещерённой широкими входами глыбище небесного дворца — но не допрыгнешь.

— Неужели Гатаматар меня боится? — спросила Бланш. — Боится того, что я разгляжу у неё в глазах?

— Нет, Великая Мать ничего не боится! — быстро возразила советница. — Но и доказывать вам этого не станет.

— Не в её правилах разговаривать с одиозными лжецами! — прихихикнул Куркнарт, вылетая из-за широкой спины Хинофатар.

Бланш и Бларп его реплику проигнорировали. Хоть и было к чему прицепиться (недоказанное обвинение), но не признавать же из-за этого крикуна собеседником.

— Мы подумаем, — с напускной важностью сказал Бларп.

А что думать? Гатаматар у себя и никуда не спешит. Принять у себя Марципарину — её воля, но не предельная необходимость. Бларп не толькл не собирался препятствовать их встрече, но даже договорился о ней. И каждый знает, что Лулу Марципарина заколдована настолько, что Канкобры ей не избежать. Так к чему же…

Внук тоже решил, что ни к чему.

— Мы подумали, — сказал он, — по-моему, вариантов нет. А ты что скажешь, ба?

Бланш подтвердила.

Ко входу в центральную пещеру небесного дворца Гатаматар мать нового Драеладра доставили с известной торжественностью. Ясно, чтобы ещё сильнее отдалить её от Бларпа и Бланш, не удостоившихся приёма.

Лулу Марципарина Бианка вступила в богато украшенную шлюпку, опущенную во двор замка двумя запряжными драконами — ими по особому случаю оказались уже знакомые ей Куркнарт и Алазарт из эскорта небесного замка. Затем драконы бережно подняли шлюпку и в два взмаха крыльев перенесли через пропасть.

Туда, куда руки Бларпа и Бланш уже не дотянутся.

— Просим! — в полёте поклонилась Хинофатар, указывая на широченный парадный вход. Приятно, когда тебя просят. До сих пор — не просили.

Лулу Марципарина Бианка стряхнула с себя оцепенение и, переступив через невысоуий борт небесной шлюпки, двинулась в пещерный дворец к ожидающей её Гатаматар.

По пути задумалась, какую линию поведения выбрать? Притвориться ли, что никаких гарпий она не видит — будто бы Бларп и Бланш её оговорили? Нет, против такой линии возражала Бианка.

Согласиться, что она глубоко заколдована, и ей давно пора в Канкобру? Нет, против такого решения восставала Лулу.

А, будь что будет, решила Марципарина. Соображу по обстановке.

Или за меня сообразят.

Она шла по дворцовой пещере, любуясь её роскошным убранством. Изящные светильники блистали на стенах между разветвлёнными друзами каких-то небесных кристаллов. Да уж, интерьер дворца Драеладра в человееском Ярале выглядел куда как скромнее.

Не говоря уже о гарпиях, которые туда однажды проникли и с тех пор обсели всё и вся вместо украшений.

Хорошо и утешительно, что на небесах гарпий нет. Об этом не так давно рассказала Бланш, а ей, даром что провидица постоянно лжёт, всё-таки хочется верить.

Если на небесах нет гарпий, сообразила Лулу, то и её собственных гарпий никто не заметит. Ведь она же на небесах, где их нет!

Коридор вывел Марципарину в широченный парадный зал. В одном таком зале могло бы поместиться несколько дворцов, поэтому глаза гостьи то зажмуривались от яркого света, то разбегались по углам — исключительно удалённым и почти недоступным взгляду.

А кругом — драконы, драконы. Множество крылатых драконов, от которого рябит в глазах. Что ж их столько-то?

Усилием воли Бианка сфокусировала зрение на фигуре Гатаматар, воздежавшей на невысокой горке обсидианового щебня в самом центре пещерного зала. Великая Мать ей кивнула.

Итак, сейчас предстоит разговор.

— Здравствуй, мать Драеладра! — имена, звучавшие не по-драконьи Гатаматар произносить избегала, и лишь потому назвала Лулу Марципарину Бианку столь косвенным способом. Да оно и к лучшему.

— Здравствуйте, Великая Мать, — поклонилась Марципарина.

Дальше пошёл более сложный разговор по-драконьи, потребовавший перевода, и роль переводчика взяла на себя советница Хинофатар.

Ах да, поняла Лулу, раз Хинофатар находится рядом, при ней бесполезно прикидываться, будто никакие гарпии в Ярале не посещали мать Драеладра. Это была бы явная ложь, а Гатаматар, как мы все уже знаем, лжецов не приветствует. Значит…

Лулу не успела додумать, что это значит, и что отсюда следует. Речь о гарпиях зашла, и довольно-таки быстро.

— Гарпии? Да, в Ярале их… немножко было, — пришлось признать ради хорошего впечатления.

Что ж, если отправят в Канкобру, там меня, может быть, расколдуют. Но если не отправят — тоже не беда. Что, если меня в Канкобре всё равно бы не расколдовали?

— Но сейчас-то вокруг себя ты гарпий не видишь? — произнесла Гатаматар с извесным напряжением, которая и переводчица не смогла полностью смягчить.

— Нет, — замотала головой Лулу, — я ведь знаю, что на небесах гарпий нет. Вот и мои сюда не смогли добраться, — тонкий намёк на то, что Лулу вместе с Бианкой и Марципариной можно оставить прямо здесь, в роскошной драконьей пещере.

— Всё верно, — улыбнулась Гатаматар, — гарпии — создания срединного мира. Здесь, в мире драконов, сколько ни верти головой, ты не встретишь ни одной подобной твари.

Марципарина счастливо засмеялась. А вот Бианка, пользуясь случаем, завертела головой. И по мере того, как вертела, приходила в такой ужас, что если бы могла как-то повлиять на смех Марципарины, неуклюже бы его оборвала. Но нет, Марципарина смеялась совершенно автономно и вовсе не обращала внимания ни на то, как Бианка вертит головой, ни на то, что она при этом видит.

А Бианка видела гарпий. И это были не её гарпии. Местные. Примерно столько же, сколько и драконов, у каждого дракона — своя. Жирненькие, упитанные. И немногим меньше размерами, чем сами драконы.

А занимались гарпии тем, что над драконами издевались. То одна, то другая начинала своего дракона щекотать острым когтем. От чего хозяин гарпии лишь ёжился и непроизвольно похохатывал, почему-то избегая поглядывать на источник щекотки.

Ага. Они своих гарпий ещё и не видят.

Жутковатая картина, но и уморительная. Бианка сама не заметила, как присоединила свою горькую ноту к чистосердечно-радостному смеху Марципарины и Лулу. А тот лавиноподобный хохот драконов, который раздался будто бы в ответ, наверное, был способен расколоть всё огромное дворцовое помещение. Бианке показалось, или дальние стены парадного зала действительно пошли трещинами?

Слово «подвиг» звучит громко. Но из иной героической песни его не выбросишь. А песни про разведчиков — героические все. Любовных да лирических среди них нет. И шуточных нет, хотя добрую шутку разведчики любят. От чего бы не посмеяться, да хоть бы и на тему подвига.