Александр Бреусенко-Кузнецов - Гарпии визжат

Скорее, один избежал, с тоской подумала Оксоляна. И если какой избежал — то именно флагманский, тот, на котором остались в подлой своей недосягаемости капитан Кьяр и первый помощник Перес. Именно до этого корабля в её септиме никто так и не дотянулся. Ибо там — вот уж корабль уродов! — ни одна собака не заинтересовалась мёртвыми женщинами.

Что ж, тем скорее надо следовать указанию Мад. То есть, согласно малоизвестной в пустынях Уземфа поговорке, родившейся где-то здесь, на берегах моря Ксеркса, в рыбацкой и контрабандной среде…

Короче, «сматывать удочки».

Полёт от Ярала к Саламину на воздушном замке много времени не отнимает. Прилетела — и вволю проверяй свои неясные предчувствия. Нет, сначала, конечно, с верными людьми доберись до города из той глуши, где замок тебя высадил, запутай на всякий случай следы. Угнездись в том портовом притоне, который тебе верен, свяжись по приезде туда с Пересом и Кьяром, разошли распоряжения с мелкой портовой шпаной.

Вот на этих-то действиях время и набирается. Ускоряться — себе дороже. Саламин — город морских разбойников. К чужакам там относятся настороженно, либо, что намного хуже — с нездоровым интересом. То есть, с особым интересом, никак не совместимым с крепким здоровьем того, кем интересуются.

Если ты, или кто-то из твоих людей опознан как чужак — плати. Да-да, плати и живи дальше. Но есть одна тонкость: кто слишком щедро платит, тот тоже нарывается. Город откровенно разбойничий, здесь вам не Адовадаи.

Потому никаких прогулок на виду. Терпение, осторожность, оглядка.

Благо, на время твоего отсутствия в Ярале, с делами сносно справляется Дулдокравн.

Первыми госпожу Эрнестину, спрятавшуюся от лишних глаз в номере-люкс портового заведения «Битые склянки» посетили её главные представители в Саламине — Кьяр и Перес.

Кьяр — вежливо-предупредительный, общими повадками похожий на имперского морского офицера, каковым он, в сущности-то, и был. Но притом — опасный бретёр, способный хоть кого одолеть в честном, да и не очень, поединке. Пару-тройку лет назад, когда Кьяр набирал свои первые очки в Саламине, образ «добропорядочного» моряка многих ввёл в заблуждение. Потому-то теперь его считают особо хитрым и ловким притворщиком.

Перес — простой моряк из Адовадаи, выбившийся из портовых низов. Опирался на собственный характер и природный ум — их оказалось более, чем достаточно, чтобы выйти — по крайней мере, на вторые роли. Проявил себя уже здесь, в Саламине, а на родине имел мало жансов выдвинуться — «заедала среда». Там, в портовых низах Адовадаи, остался родной брат Переса, Гуго — так тот мало куда годился. По просьбе Переса и из сострадания Эрнестина Кэнэкта взяла его братца вышибалой в «Ржавый якорь» — в главный свой трактир в Адовадаи, по сути, в разведываиельный штаб. Кстати, Перес когда-то тоже побывал в «Ржавом якоре» вышибалой, но прослужил там не более недели. А Гуго — тому понравилось, он там надолго.

Когда тревоги и подозрения невнятны для тебя самой, особенно трудно перейти к из сути. Ждёшь от собеседника: вдруг натолкнёт тебя на какую-то светлую мысль в нужном направлении. Потому-то Кэнэкта начала с самого общего вопроса. Поинтересовалась у Кьяра, что происходит в Саламине.

— Я всё описал в посланиях птичьей почтой, — отозвался пиратский атаман, — а больше ничего не происходит.

Госпожа Эрнестина всё же попросила его повторить.

— Извольте. Мертвецов, по сравнению с прошлыми годами, в Саламине стало намного больше, что заметно и по обращению золотых некроталеров. Их источник — не только наши набеги на запорожские суда. Есть постоянный источник, не имеющий выраженной сезонности.

— То есть, мертвецкие деньги поступают в основном по берегу?

— Верно. У нас нет сомнения, что некроталеры тратятся на разведку.

— Что ж, разведчики мертвецов… Кто у вас на подозрении?

— По-прежнему, капитан Кидд. Его «Морской дьявол» частенько совершает рейсы без очевидной цели, в места, откуда не поднимешь наживы. Зачем — даже команда не понимает. Есть и некоторые другие капитаны, замеченные примерно в том же, но не с такой частотой.

— То есть, мертвецкие деньги идут твоим капитанам-соперникам?

— Мне они не соперники, но да, — заявил Кьяр.

— А на что другое, или на кого ещё, мертвецы могут тратить свои некроталеры здесь, в Саламине? — Кэнэкта исподволь выгребала к нужной теме. Ведь тревоги по полной глупости у неё не бывает. А «Морской дьявол» недоумка Кидда и Кьяру совсем не страшен, а главной разведчице Ярала — так и подавно.

— На что другое? Да хоть на трактиры портовые, — пожал Кьяр плечами, — да только это вовсе напрасная трата некроталеров мёртвой разведки.

Полно, напрасная ли?

— Почему ты так уверен, что разведка мертвецов не преуспеет?

— Я знаю своих людей, — сказал Кьяр. — Из них никто не пойдёт откровенничать с мертвецами в их проклятые трактиры.

— Сами не пойдут, или ты их не пустишь?

Кьяр задумался:

— Пожалуй, всё-таки не пущу. Хотя многие не пустят себя и сами. Я их научил осторожности, — кулак капитана непроизвольно сжался.

— А вот мои люди туда нет-нет, да заходят, — заявил Перес. — И, кстати, они там видели Джу, а ведь он — из твоей команды?

— Джу? — лицо Кьяра сделалось таким холодно-непроницаемым, что намного доходчивей яростной мины указало: бедному Джу ныне не поздоровится! Ишь завёл моду — с мертвецами в трактирах лясы точить…

— Не спеши разбираться с Джу, — посоветовал Перес, — их там было много! А за всеми командами с наших кораблей не уследишь даже при горячем желании. Здесь ведь Саламин…

— Это ты им разрешил? — и взгляд Кьяра недобро упёрся в Переса.

Кэнэкта припомнила, что самого Переса Кьяр по привычке относит к своей команде. Хоть у того давно уже есть свой корабль, но начальник всегда может ему предложить сходить в то или иное плаванье первым помощником.

Перес не отказывался, но чувствовать мог разное. Капитан ты, или не совсем — вопрос на тему свободы воли.

— Я не просто разрешил, — вкрадчиво сказал Кьяру помощник, — я посылал проверить.

— Проверить трактиры? Публичные дома?

— А что? Мы ведь сами сидим в трактире. А когда-то здесь был и публичный дом. Не при даме буть сказано, но ты-то понимаешь, что подразумевается под «битыми склянками»? Правда, последнюю девочку отсюда уж полгода как сманили в другой Саламин, тот, что на Южных островах. Там она дороже берёт и меньше работает.

— Ладно, — смягчился Кьяр, — пожалуй, проверить стоило. А кто проверял-то?

— Бабозо с дружками.

— А! Ну, больше вопросов не имею.

Кажется, по-настоящему Кьяр рассердился только сейчас.

«Уносить ноги» да «сматывать удочки» — особенно полезные, важнейшие искусства для участниц боевых септим. В этих искусствах, как сказала Мад уже по пути, септима уподобляется стае гарпий.